Бадр на мгновение задумался. Здесь может быть что-то важное. Джаббир не стал бы дурачиться.
— О'кей, я с ней увижусь, — сказал он. — Но только на минуту. И скажи Джаббиру, что я делаю это только ради него и не хочу, чтобы такие случаи повторялись.
— Да, сэр.
Подойдя к небольшому бару, Бадр налил себе чашку кофе и вернулся к столу. Услышав звук открывшейся двери, он повернулся.
В дверях застенчиво стояла молодая женщина. Бадр посмотрел на нее. Она ему кого-то смутно напоминала. Она была красива, с овальным лицом, темно-синими глазами и густыми черными волосами, падавшими ей на плечи. На ней была обыкновенная рубашка и синие джинсы, которые носило подавляющее большинство молодых людей и, насколько он смог разобраться, у нее была отличная фигура. Он заметил, что в глазах ее промелькнул испуг. Внезапно все стало ясно.
— Лейла! — воскликнул он.
Робкая улыбка сменила выражение настороженности и испуга.
— Здравствуй, отец, — тихо сказала она.
Он подошел к Лейле и обнял ее.
— Мне уже почти девятнадцать лет, папа, и в школе мне уже нечего делать, — сказала она. — Вокруг так много интересных дел, и я не хочу, чтобы они проходили мимо меня.
Он улыбнулся. В ней было так много от него самого. То же нетерпение, то же любопытство, та же жажда лично участвовать во всем.
— Чем бы ты конкретно хотела заниматься?
Она смутилась.
— Я? Трудно сказать. Все, что я знаю — это то, чем бы я не хотела заниматься. Я не хочу быть такой, как моя сестра. Я не хочу, чтобы замужество и семья были единственной целью моей жизни. Должно быть что-то еще, чем я могу заниматься.
— Говорила ли ты об этом со своей матерью?
— Ты же знаешь мать. Она не понимает. Она считает, что я должна делать именно то, что мне не хочется. Дедушка уже подбирает кого-то мне в мужья.
Бадр развеселился.
— Твой дедушка не меняется. Думаю, что речь идет об обеспеченном человеке из хорошей семьи?
— Конечно. — Она засмеялась. — Дедушка Риад всегда очень серьезно занимается этими вопросами.
Бадр тоже засмеялся.
— Это я знаю. Но, если серьезно, есть много того, чем ты могла бы заняться. Например, учить. Нам нужно много учителей.
— Ты имеешь в виду, что я должна приобрести подходящую для женщины специальность. — Она не могла скрыть легкую нотку презрения в голосе. — Этого мне не надо. Я не собираюсь заниматься лишь тем, что из поколения в поколение было позволено женщине. Я хочу делать что-то настоящее, что-то, что ведет нас вперед. Я хотела бы по-своему заниматься тем, что делаешь ты, что помогает нам войти в сегодняшний мир, после чего он должен признать нас такими, как мы хотим.
— Это не так просто. Знаешь ли ты, как много людей в мире по-прежнему придерживаются мысли, что мы — примитивный народ?
— Знаю, — быстро ответила она. — Именно это я и хотела бы изменить. И теперь, когда мы выиграли войну, у нас есть возможность убедить мир, что мы ничем не хуже их.
— Ты считаешь, что мы выиграли войну? — с любопытством спросил Бадр.
— Я знаю, что так оно и есть. И если бы нас не заставили пойти на прекращение огня, мы разгромили бы израильскую армию раз и навсегда. Они прямиком попали бы в западню, которую им устроили Сирия и Египет.
Бадр посмотрел на нее. Она еще так многого не знала. Она была напичкана штампами, которыми кормила народ пан-арабская пропаганда. Он не переставал удивляться, что большинство арабов искренне верят ей. Тот факт, что Израиль почти разгромил Третью египетскую армию и через несколько дней мог бы взять Каир и Дамаск, никак не доходил до них.
— Я так и не могу представить, чем бы ты могла заниматься, — сказал он.
— У меня есть идея.
— Какая?
— Я могу работать с тобой. — Она смотрела ему прямо в глаза. Это было так неожиданно, что он даже не улыбнулся. — И что ты будешь делать? — вежливо спросил он.
— Я могла бы помогать тебе, — серьезно сказала она. — Мать всегда говорила мне, что я должна была бы быть мальчиком. Тогда я была бы такой, как ты.
— Боюсь, что ничего не получится, — мягко сказал он. — У всех моих помощников имеется специальная подготовка. И большинство дел требуют специальных знаний.
— Я неточно выразилась, — сразу же поправилась она, — я могла бы начать как простой клерк или, может, секретарша, пока не освоилась бы.
— Знаешь ли стенографию и машинопись? — спросил он.
— Могу немного печатать на машинке.
Помолчав, он покачал головой.
— Боюсь, что ничего не получится. Даже для этой работы нам нужны подготовленные люди.
— Я могу принимать посетителей. Я хотела бы заниматься какой угодно работой.
— Ты моя дочь. Как это будет выглядеть?
— Этого никто не будет знать. Мы будем держать это в тайне.
— Нет. Не пойдет. В таком деле нет секретов.
Она упала духом.
— В школу я не вернусь, — упрямо сказала она. — Я ее ненавижу.
— Тебе и не придется возвращаться. У меня есть другая мысль.
Она с надеждой посмотрела на него.
— Если ты достаточно серьезно относишься к своим словам, я мог бы определить тебя в университет в Штатах, где бы ты специализировалась в менеджерстве. И через несколько лет у тебя было бы достаточно знаний, чтобы занять определенное место в организации.
— Для этого потребуются годы, — нетерпеливо сказала она. — А как насчет сейчас? К тому времени, как я кончу учебу, все уже будет сделано.
Он засмеялся.
— Не думаю. Дел более чем достаточно, их хватит и на свою и на мою жизнь.
— А не могу ли я учиться прямо здесь? — спросила она. — Тогда я могла бы работать и одновременно учиться.
— Это не одно и то же. Ты сможешь усвоить только стенографию, машинопись и, может быть, простейшие подсчеты.
— С этого я лишь начну, а затем, если станет ясно, что это мое дело, я смогу пойти в колледж в Штатах.
— Дай мне подумать.
— Здесь не о чем думать, — настойчиво сказала она. — Я слышала, как твой человек обращался в банк за секретаршами. Пока ты будешь ждать их, я могла бы отвечать на телефонные звонки и принимать посетителей. Я прекрасно общаюсь по телефону, честное слово.
Он снова не мог удержаться от смеха.
