Двадцать четыре секунды до последнего выстрела (СИ) - Коновалова Екатерина Сергеевна

Он открыл дверь, ведущую из небольшого пропускного пункта на улицу, и почти столкнулся с другим посетителем. Посторонился — и тут же встретился с посетителем взглядом. 

Твою. Мать. 

Если бы не зелёные глаза со знакомым прищуром, и не густая чёрная бровь, Себ не узнал бы этого человека. Он выглядел так, словно его прожевали и выплюнули — и очевидно, так и было. Война хорошо поработала челюстями. Вся левая сторона лица и шеи была изуродована, кожа покрылась рубцами и стяжками, нос частично сплавился со щекой, волос почти не осталось, ушная раковина отсутствовала. Из-под куртки с левой же стороны выглядывал металлический протез с подвижными пальцами. 

 — Трудновато узнать? — хриплым, каркающим голосом сказал он. — Знаю. 

 — Моментально узнал, — среагировал Себ, — что-то изменилось, разве? 

 — Ублюдок, — без особой злобы ответил Марк Смит, протянул здоровую руку и сдавил ладонь Себа так, словно мечтал сломать.  

 — Что, бровь по-прежнему заклеиваешь скотчем? — спросил Себ, когда его рука оказалась на свободе. 

 — Ублюдок, — повторил Марк. Над его густыми бровями которые иногда даже мешали целиться, не ржал только ленивый. — Постреливаешь иногда? 

 — Пытаюсь не растерять форму, типа того, — отозвался Себ, стараясь не смотреть на Марка слишком пристально, но к чертям проваливая эту задачу. — Тоже решил пострелять?

 — Если бы. Какой-то урод попросил дать ему пару уроков. Аванс кинул жирный, так что…

У Марка звякнул телефон в кармане. Прочитав сообщение, он грязно выругался и гаркнул:

 — Вот мудак! Он меня кинул!

 — Во всяком случае, аванс при тебе, — заметил Себ. Ему требовался повод свалить, и то, что Марку теперь не имело смысла идти на стрельбище, было очень некстати. 

Себ не хотел общаться с Марком Смитом. И видеть его не хотел. Но у Марка было на этот счёт другое мнение. Хлопнув Себа по плечу здоровой рукой, он спросил:

 — Что, угостишь пивом старого товарища? 

Себ бросил взгляд на машину. Потом на Марка. Наверное, будь Марк целым и здоровым, Себ послал бы его. И сказал бы честно, что единственное, чем он хочет его угостить, это пара хороших ударов. Но Марк-калека уже не вызывал прежней злости, и Себ кивнул, жестом указывая на автомобиль. 

Марк расселся на пассажирском сидении спереди, пристроил чехол с винтовкой между ног (пока они шли до парковки, Себ понял, что левая нога у бывшего напарника тоже отсутствует) и спросил:

 — Что, как устроился? 

 — Сойдёт, — Себ завёл мотор, — в охране, ничего особенного. А ты? 

 — Пф-ф, — выдохнул Марк сквозь зубы и начал рассказывать. Подробно, много, с отчаянной ненавистью в голосе, постукивая здоровыми пальцами по протезу. Про телик, который он засмотрел до одурения, про соседскую собаку, с которой гуляет.

 — Жена, сам понимаешь, быстро сделала ноги от такой красоты, — сказал он с вызовом, — без неё лучше, на мозги никто не капает. А твоя как? Ты вроде разводился…

 — Развёлся, — сухо сказал Себ. Откровенничать с Марком не хотелось.

 — Правильно. Бабы — они либо дуры, либо суки. 

Это заявление Себ оставил без комментариев и, прикинув маршрут, направился к ближайшему пабу. 

 — Вот штука, — продолжил Марк, перескакивая с темы на тему, — я думал, Себа Майлса вернут из Афганистана в коробочке. Как ты ушёл? 

 — Так вышло. Что с тобой случилось? 

 — Так вышло, — хохотнул Марк. — И вообще, мне всяко лучше, тем тому парню, Оуэну, помнишь? В отличие от него, я хоть наполовину, но мужик, — и он заржал. — А ты… темнишь, приятель. Сам бы ты не ушёл, я тебя знаю. 

Себ пожал плечами, сворачивая к пабу. 

 — Ладно, чёрт с тобой, — махнул рукой Марк, когда они заняли столик. Себ заказал Марку пива и закусок, а себе взял жареную свинину с картошкой и сок. — Что, не пьёшь за рулём? — прокомментировал Марк. — Не изменился. Как же, в правилах же написано, что нельзя.

 — Написано, — согласился Себ.

Марк был третьим напарником Себа. И худшим. Они прослужили вместе пять месяцев. А постаравшись, Себ мог бы вспомнить срок точно, до дня и часа. После Йена с Себом работал неплохой парень, толковый. Не Йен, совсем, но во всяком случае сносный. К сожалению, у него что-то случилось не то с матерью, не то с женой, он уволился из армии.

А потом пришёл Марк: с дурацкими шутками, мерзкой манерой называть женщин «тёлками» или «бабами», регулярными опозданиями и наплевательским отношением к инструкции. И это не считая того, что он творил в свободное время. Пару раз Себ прикладывал титанические усилия, чтобы не разбить ему лицо, и раз десять — чтобы не написать жалобу. Когда Джим говорил о парнях, которые получают удовольствие от убийства, он описывал кого-то вроде Марка. 

Принесли еду. Марк накинулся на неё с жадностью, как будто голодал. И продолжал говорить — много и обо всём, меняя тему за темой. Он спешил сказать как можно больше — словно вообще отвык разговаривать с людьми. 

Себ его слушал, ел и думал о том, что должен жалеть его, сочувствовать — в конце концов, он сам мог оказаться на его месте. Там никто застрахован не был. Но не мог выдавить из себя даже каплю участия. Мерзкая такая мыслишка проскальзывала: Марк заслужил.

Когда с обедом было покончено, Марк заказал ещё пива. Себ расплатился, и Марк, сощурившись, протянул:

 — Всё? Домой? 

 — Мне ещё надо увидеться с дочерью, — сказал Себ, беззастенчиво соврав, — рад был тебя видеть. 

 — Ага, — без особой веры в голосе ответил Марк. 

 — Будет время, посидим с пивом, — Себ, наступив себе на горло, написал номер на салфетке.

Смяв бумажку, Марк сунул её в карман, но совершенно без удовольствия. Впрочем, его дело — искать этого общества Себ точно не стал бы.

 — Бывай… — сказала Марк медленно, — Себ Майлс. 

Возможно, просто с отображением эмоций на изуродованном лице Марка были проблемы, но Себу показалось, что он скривился в каком-то очень злом оскале. Как бы то ни было, оставив Марка в пабе и садясь за руль, он почувствовал себя так, словно из духоты вышел на свежий воздух. Без Марка — без всяких метафор — дышалось куда легче. 

Возвращаться домой и сидеть перед телевизором внезапно расхотелось, и Себ решил закинуть винтовку домой и прогуляться по городу. 

Впереди на полупустой трассе стоял человек, выкинув вперёд руку. Таких пассажиров Себ не брал — но стоило ему подъехать ближе, как он сбросил скорость, свернул на обочину и остановился.

 — Спасибо, что подхватил, детка. Нам по пути, — объявил Джим, аккуратно пристёгиваясь и тут же принюхиваясь. — Чем это несёт? Ах, да… — он улыбнулся, — смертью.

 — Здравствуйте, сэр, — отозвался Себ, мысленно отметив, что Джима очень сложно даже просто узнать, когда он снимает свои костюмы и одевается в обычную одежду. Сейчас, в куртке, джинсах и кепке, он выглядел настолько обычно и неприметно, что это даже удивляло. 

 — Заскучал, детка? — улыбнулся Джим. — Ну, не переживай. У меня есть для тебя работа. Готов? 

Себ кивнул, ощущая лёгкий азарт, а Джим заулыбался. 

 —  Чудно. Матчам. Хаттон-Гарденс, три. Там есть больница, у неё удобная крыша и… у тебя в неё пропуск.

В отсек для ключей упал широкий бейдж.

 — Твоя цель вернётся домой часа через три. Ты как раз успеешь устроиться, — Джим выдохнул и издал звук, полный удовлетворения от жизни. — Спросишь, кто цель?

 — Кто цель? — безэмоционально повторил Себ. — Я могу каждый раз спрашивать, сэр, но ведь вы и так скажете. Иначе задание не имеет смысла.

Джим довольно засмеялся:

 — Настоящая отповедь, прекрасно, детка. Думаю, цель будет тебе небезынтересна. В этом убийстве будет для тебя… кое-что личное.

В Хаттон-Гарденсе, во всяком случае, не жил никто, кем Себ мог бы дорожить, поэтому он выслушал тираду Джима спокойно. Раз босс захотел устроить тайну на пустом месте — пусть. Его дело.

Кажется, Джим понял, что никакой интересной реакции не будет, вздохнул и сказал:

 — Убьёшь своего бывшего напарника, детка?