Отродье ночи (Шорохи) - Кунц Дин Рей

— Да.

— Он предупредил, что Кэтрин грозит летальный исход?

— Да.

— Смерть ребенка или смерть роженицы — это также повод для немедленного вмешательства полиции и закрытия вашего заведения, как и обращение в больницу. Однако вы не прогнали Кэтрин, пока еще было для этого время. Наоборот, вы позволили ей остаться, получив деньги и зная о риске для себя. Но случись что-нибудь с Кэтрин, вам бы пришлось отвечать перед законом.

— Никаких проблем, — спокойно ответила миссис Янси. — Если бы дети родились мертвыми, их просто унесли бы в сумке. Их закопали бы на уединенном склоне любого из холмов в Марин-Каунти. Или сбросили бы сумку с моста Голден-Гэйт.

Джошуа едва сдерживался, чтобы не схватить эту старуху за волосы и стащить со стула, чтобы выбить из нее это деревянное самодовольство. Вместо этого он отвернулся и, глубоко вздохнув, вновь зашагал по комнате, потупив взгляд и стремясь не смотреть на миссис Янси.

— А Кэтрин? — спросила Хилари. — Что бы вы сделали, если бы она умерла?

— То же самое, что и с детьми, родись они мертвыми, — невозмутимо ответила миссис Янси, — вот разве что в сумке она вряд ли бы поместилась.

Джошуа, как только услышал это, так и замер в дальнем углу, бросив на нее полный отвращения взгляд. Миссис Янси, казалось, не понимала, что своими словами возбуждает в этих людях не самые лучшие к ней отношения. Она просто констатировала факт.

— Если бы что-нибудь случилось, тело убрали бы, — сказала она, отвечая на вопрос Хилари. — Все было бы сделано так, что никто бы и не узнал, что Кэтрин приезжала ко мне. Только, моя дорогая, не смотрите так осуждающе на меня. Я не убийца. Мы говорим только о том, что я могла бы сделать, что вообще следовало сделать любому разумному человеку, окажись он в такой ситуации. В том случае, если бы Кэтрин или ее дети умерли бы собственной смертью. Заметьте, естественной. Я не собиралась никого убивать. Напротив, я сидела с ней рядом, пока она бредила, успокаивала, как могла, пока опасность не миновала.

Тони сказал:

— Вы говорили, что Кэтрин была в тяжелом состоянии.

— Только три дня. Но, что это были за дни. Кэтрин пришлось привязать к кровати, чтобы она ничего с собой не сделала. Это продолжалось три дня. Наверное, у Кэтрин просто нервы не выдержали. Через три дня она пришла в себя и успокоилась.

— Близнецы, — сказал Джошуа. — Вернемся к ним. Именно это нас и интересует больше всего.

— Мне кажется, я вам все рассказала.

— Дети были абсолютно одинаковы? — спросил Джошуа.

— Разве это можно сказать о новорожденных? Они все красные и сморщенные.

— А доктор не сделал...

— Мы находились в первоклассном борделе, а не в госпитале. — Она пощекотала коту шею, тот блаженно закрыл глаза. — Некогда было доктору проводить какие-то там тесты. Да и зачем нам было знать: одинаковые они или нет.

Хилари сказала:

— Одного из них Кэтрин назвала Бруно?

— Да, — кивнула миссис Янси. — Я узнала его имя, когда он стал присылать на мое имя чеки.

— Как она назвала второго?

— Ни малейшего представления. Пока Кэтрин была у меня, дети еще не имели имен.

— А свидетельства о рождении? — спросил Тони.

— Их не было, — отвечала миссис Янси.

— Разве такое возможно?

— Дети не были записаны.

— Но закон...

— Кэтрин не хотела, чтобы их записали. Она хорошо оплачивала свои желания, и потому мы сделали все согласно ее воле.

— И доктор тоже на это согласился?

— Доктор получил кусок за то, что принял роды, и за обещание держать рот на замке. В то время тысяча стоила побольше, чем сейчас. В общем, доктора не обидели.

— Дети были здоровы? — спросила Хилари.

— Очень худые. Скрюченные. Такие жалкие. Это, вероятно, из-за того, что Кэтрин соблюдала диету. И еще из-за бандажа. Но кричали они так же, как и другие дети. Да и ели они хорошо. Вполне нормальные младенцы, только худенькие.

— Кэтрин долго у вас оставалась?

— Почти две недели. Ей нужно было оправиться и набраться сил после таких тяжелых родов. Да и близнецам не мешало нарастить мяса на косточки.

— Кэтрин забрала с собой обоих?

— Конечно. У меня же не приют. Я была рада, что она ушла.

— Вы знали, что Кэтрин собиралась забрать в Санта-Хелену только одного ребенка? — спросила Хилари.

— В общем, да.

— А она не говорила, куда определит второго? — спросил Джошуа, перенимая эстафету вопросов у Хилари.

— Думаю, она решила отдать его другим людям.

— Вы «думаете»? — не выдержал Джошуа. — И вас ни капельки не беспокоила судьба этих беззащитных детишек? Что могло с ними случиться, если мать их была больная женщина?

— Она выздоровела.

— Чушь!

— Если бы вы встретили Кэтрин на улице, то ничего бы не заметили. Она нормально выглядела.

Как все.

— Господи, а что творилось у нее внутри!

— Это ее дети, — твердо сказала миссис Янси. — Никакая мать не причинит вреда своим детям.

Помолчав, она добавила:

— Я высоко ценю материнство и материнскую любовь. Она способна творить чудеса.

Джошуа вновь пришлось отойти в другой угол комнаты: слишком велико было искушение вцепиться в это чудовище по имени Янси.

— Кэтрин вряд ли могла бы осуществить свое намерение со вторым ребенком, так как у него не было свидетельства о рождении, — сказал Тони.

— Честное слово, вы убиваете меня, — качнув головой, заметила миссис Янси. — Постоянно видите во мне самое плохое. Вы, конечно, решили, что Кэтрин бросила ребенка где-нибудь на улице или под дверь. Мать скорее отнесет дитя в приют или церковь, где о нем позаботятся и будут ухаживать. Мне представляется, что малыш попал в хорошую семью, получил прекрасное воспитание и образование и постоянно был окружен любовью приемных родителей.

Одинокий, полный дурных предчувствий и усталый, Бруно Фрай, дожидаясь темноты, провел весь четверг, разговаривая с мертвецом. Бруно надеялся, что сможет успокоиться и привести свои мысли в порядок, но ему это никак не удавалось. Тогда он решил, что будет смотреть в глаза своей половины, как они это делали вместе: садились друг против друга и смотрелись, не отводя взглядов целыми часами. Им незачем были слова, они и так прекрасно понимали друг друга, сливаясь в одно существо.

Фрай вспомнил, как накануне в доме Салли был введен в заблуждение обычным зеркальным отражением. Вглядываясь в глаза того, кого он принял за свою половину, Фрай почувствовал себя на вершине блаженства. Теперь он отчаянно искал способ вернуться в прежнее состояние равновесия и покоя. Насколько все-таки лучше видеть перед собой настоящие глаза, даже если они плотно закрыты и не смотрят.

Бруно дотронулся до глаз мертвого Бруно: веки были холодны, как лед, и не поднимались, когда он пошевелил их кончиком пальца. Бруно провел по глазнице и в уголках нащупал швы, крошечные узелки нитей, которыми были пришиты веки. Обрадовавшись, что сможет увидеть его глаза, Бруно выпрямился и помчался вниз по лестнице, чтобы найти лезвие, маникюрные ножницы, иголку или вязальную спицу, — словом, все то, чем можно было открыть глаза мертвого Бруно.

Даже если Рита Янси и знала еще что-то о близнецах, все равно ни Хилари, ни Джошуа не смогли бы вытащить из нее нужные им сведения. Еще мгновение, и любой из них скажет какое-нибудь грубое слово, оскорбит ее, да так, что старуха обидится и заставит их убираться из ее дома.

Тони чувствовал, как Хилари была потрясена сходством ее судьбы и судьбы Кэтрин: сколько мук они обе приняли от своих жестоких родителей. Хилари было все противно в поведении миссис Янси: и ее попытки выступить в роли морализатора, и краткие погружения в приторное сентиментальничанье, и постоянные грубые комментарии в адрес Кэтрин Фрай.

Джошуа страдал от того, что было уязвлено его самолюбие: двадцать пять лет он работал на Кэтрин и ничего не заметил. Не разглядел того, что бурлило и кипело под холодной маской, которую так искусно носила всю свою жизнь Кэтрин.