Мой лучший враг - Филипенко Алена

Я складываю губы в подобие улыбки, чтобы успокоить маму и показать, что со мной все хорошо.

Сижу на кухне и пытаюсь проглотить каменный блинчик. Мама с бабушкой сидят напротив и наблюдают за мной. Чувствую себя не очень-то уютно.

– Вкусно? – спрашивает мама.

– Да, очень, – проглатываю я твердый комок, который неприятно царапает горло. Бабушка дала маме излишнюю самостоятельность в процессе готовки.

Они не говорят о том, что случилось. А я сижу как на иголках, в неприятном ожидании. Когда же они начнут меня пилить? Но этого так и не происходит. Я думаю о том, как они обсуждали это между собой. И наверняка сказали в полицию. И как мне придется туда тащиться и все объяснять стражам порядка. А они быстро раскроют мое вранье…

А выдавать Стаса Шутова я не собираюсь.

Стас Шутов.

Я замечаю вдалеке, на вешалке, знакомый пиджак.

В кровь выбрасывается адреналин. Сердце бешено стучит, а легкие с удвоенной силой качают воздух. Я шумно втягиваю его. Меня захлестывает волна ненависти и отвращения.

То, что сделал он… Этого не может сделать человек. Монстр. Чудовище. ОНО. ОНО еще там, на свободе. Безнаказанно расхаживает по улице и думает, что ему все сходит с рук. Я не допущу этого. ОНО заслуживает смерти.

У меня внутри будто копошится клубок из ядовитых змей. Это чувство новое для меня.

– Откуда этот пиджак? – спрашиваю я. Не узнаю свой голос, он выходит каким-то хриплым и жалким.

– Он был на тебе в тот день когда это произошло. Мы оставили его, подумали, может, он как-то связан с…

Что-то рвется из груди, щекочет горло. И в ту же секунду я взрываюсь диким истерическим смехом. Родные удивленно смотрят на меня. Я хочу им сказать:

«Вы что, не понимаете? Это же так смешно… Он проделал все это со мной… Он таскал меня за волосы, он жег меня, а потом… Надел на меня свой пиджак, зачем? Чтобы я не замерзла? Какой же он заботливый и нежный…»

Я смеюсь и смеюсь. Уже болят мышцы живота, я задыхаюсь и начинаю икать. Приступ смеха вскоре проходит. Я встаю со стула.

– Все в порядке, – небрежно машу я рукой. – Это Ромин пиджак, он дал мне его сразу после выпускного.

Под удивленные лица родных я беру пиджак и поднимаюсь к себе, чувствую, что меня сейчас снова накроет. Так и есть. Как только я закрываю дверь, снова накатывает приступ дикого смеха.

Через минуту он проходит. И вот уже в груди снова копошится клубок змей. Я хватаю пиджак. Осматриваюсь по сторонам. Где же оно? Открываю шкаф. Лежит наверху на полке. Заботливо постиранное мамой. Но только дырки уже не заделаешь… Мое выпускное платье. Ищу в комоде что-нибудь, похожее на спички. Нахожу. Вылезаю на крышу, бросаю пиджак и платье. Поджигаю спичку, подношу ее к рукаву пиджака. Вскоре на крыше уже полыхает пламя, а я снова начинаю смеяться.

Я ненавижу эти вещи, поэтому от них останется только пепел.

Что со мной? Как будто что-то сломалось внутри, и я уже другой человек. Это странно. Это пугает. Человек, который может делать странные и страшные вещи.

Я всегда была спокойной и тихой. Этакой пугливой зайчихой. Но теперь... Все поменялось. Меня переполняют желания, странные желания. Я хочу разрушать все вокруг, хочу бить стекла и сжигать чужие дома. Я хочу танцевать на кладбище. Хочу ходить голой. Хочу кричать. Хочу целоваться. Хочу объедаться сладкой ватой.

Но больше всего на свете я хочу, чтобы Его не стало.

Следующие несколько дней проходят ужасно. Что-то происходит с моим разумом. Мне кажется, что Оно следит за мной. Оно везде. Оно придет. Придет через окно. Доберется до меня, чтобы сделать меня мертвой еще раз. Мое окно занавешено и днем, и ночью. Этого мне мало. Я достаю с чердака листы фанеры, прислоняю к окну и балконной двери. Почему-то мне кажется, что это его остановит.

Я могу заснуть, только когда забираюсь под кровать. Это придает мне чувство некой безопасности. Под кроватью я сжимаюсь в комочек, окруженная ледяными глыбами своих несчастий, стараясь отгородиться от внешнего мира.

Родные обеспокоены. Мама взяла длительный отпуск, чтобы сидеть со мной. Она настаивает на том, чтобы увезти меня в Москву. Я отказываюсь. Нет. Мои страхи будут преследовать меня и там. А этот дом… Здесь мне наиболее спокойно. В других местах будет еще хуже.

Невероятно, что может сделать с человеческой психикой частые издевательства, побои и запугивания. Как физическое истязание способно сломать разум. Шелест листьев за окном, звук шагов на лестнице, внезапный голос одного из близких за спиной – и в кровь выбрасывается адреналин, ты хочешь бежать. Твое сердце бешено стучит, ты вздрагиваешь и вскрикиваешь. Мышцы каменеют, мозг сжимается и перестает что-то соображать. Тебе нужно какое-то время, чтобы успокоить свои нервы.

Странные порывы диких эмоций и желаний сменяются апатией и депрессией.

Целыми днями я лежу на кровати, изучаю потолок и стены.

Мама пытается меня развлечь. Тащит меня по торговым центрам, пытается поднять мне настроение новыми шмотками. Бабушка пытается отвлечь меня работой – мы вместе печем торты и делаем работу по саду. Я все делаю машинально, как робот. Меня пока не водили к специалистам, но, думаю, родные начинают об этом задумываться. Я послушно выполняю то, что скажут мне близкие. Но потом снова ложусь на кровать.

Я почти ничего не ем. Матрас теперь кажется мне намного жестче – пружины врезаются в обнаженные ребра.

Мама с бабушкой заставляют меня есть. Они готовят все мои любимые блюда, но мне все равно не хочется.

Все вокруг напоминает мне о том, что Оно сделало со мной.

Мама погладит по голове или дотронется до руки – а я в ужасе отскакиваю от нее. Голову и руки пронизывает чувство фантомной боли, меня будто снова тащат за волосы и ставят ожоги на коже.

Внезапный голос одного из близких – а я слышу Его голос. Его насмешливый холодный голос. Я постоянно слышу Его. И мне хочется бежать и прятаться.

И чувство смертельного страха, которое преследует меня постоянно. От него не избавится. Я не могу забыться, я постоянно жду, жду беды. Я на низком старте, в любую секунду готова бежать.

Нервы взвинчены до самой крыши. Они прорывают крышу насквозь. Всеми клеточками нервной системы я чувствую ее железную поверхность, горячую от солнца.

Иногда замечаю в зеркало, что у меня дрожат не только губы, но и пол-лица.

Засыпая, снова слышу Его. Чувствую Его руки на своем теле. Я задыхаюсь. Мне не хватает воздуха. Я не могу избавиться от Него. Я в Его власти даже здесь, в относительной безопасности. Мое тело и разум больше мне не принадлежат. Схожу с ума, меня съедает паника. Я окончательно выпала из ритма жизни. Весь мир быстро едет в поезде, а я прыгаю с него. Я живу в своем времени и пространстве.

***

Меня будит топот за дверью. Как будто по моей лестнице бежит стадо слонов.

Открывается дверь и первое, что я вижу – это человек с коробкой на голове. В коробке дырки для глаз и рта.

Хихикаю. Судя по маленькому росту, это Серега.

Следом за Серегой входят остальные. Они вопят, перебивая друг друга:

– Одноглазый Том! Томас – ромовый живот! Как поживаешь, Старина?

Меня захлестывает волна теплоты и добра.

Пожимаю плечами.

– Да вроде нормально. Что это на тебе надето? – смеюсь я, глядя на Серегу, который трясет своей огромной картонной головой.

– Я сменил имидж. Нравится? – он подбегает ко мне, сует мне в лицо свое картонное недоразумение и высовывает через дырку язык.

– Фу! – я отталкиваю его от себя.

– Нормально, говоришь, поживаешь? – с подозрением косится на меня Антон. – А выглядишь, как дерьмо!

– Ну, спасибо, – усмехаюсь я.

– Нет, ну правда, – Серега садится на кровать и смотрит на меня из своей картонной головы. – Ты выглядишь, как дерьмо, подогретое на сковородке. Ну, знаешь, оно, наверное, получится таким жиденьким-прижиденьким… Вот как ты сейчас. Подогретое дерьмо, растекшееся по всей сковородке таким вонючим жидким блинчиком…