И после всего этого я на выпускных экзаменах еле-еле вытянул на положительную оценку, и мне заявили, что получение степени бакалавра третьего класса я должен считать большой удачей. На мой вопрос о том, как могло случиться, что человек, всего три года назад заслуживший высшую оценку, скатился так низко, мне сказали, что я не ответил на экзаменационные вопросы. Черт возьми, так оно и было, я не ответил. Потому что вопросы были дерьмовые. Преподаватели хотели, чтобы я следовал их концепциям, использовал их аргументацию и тешил таким образом их эго. Поступи я так, и все бы у меня было в порядке. Это можно считать своего рода академической версией договора Фауста с Мефистофелем. Вы пишете то, что мы считаем правильным, а мы оцениваем ваши ответы по высшему уровню. При этом мы знаем, что вы пишете вовсе не то, что думаете, вы же человек сообразительный, но нам, как это ни глупо с нашей стороны, льстит, когда кто-то рабски пересказывает преподанное нами, словно истину в последней инстанции. В конце концов, такой подход позволял сохранять статус-кво, а заодно и синекуры для наших преподавателей.
И многие пошли на эту сделку. Мыслящие, сведущие люди, мои сверстники, смирились с этим и тем самым продали свои души. Сначала они продали их экзаменационной комиссии, а потом главным образом Сити – юриспруденции или финансам. Не забудьте, это был конец восьмидесятых, когда выпускники выходили из университетских стен с убеждением, что мир предназначен для их безбедного существования. Я пытался спорить, дабы побудить людей думать, но они пребывали слишком глубоко в заднице, чтобы уразуметь истину.
Я снова и снова перечитывал Библию, пытаясь проникнуться сокровенным смыслом. И чем больше я читал ее, тем больше видел Иисуса в себе самом. Правда, об этом нельзя было говорить прилюдно, иначе ко мне быстро прилепили бы ярлык сбрендившего. Не зря ведь сказано, что нет пророка в своем отечестве. В конце концов, Иисуса его современники понимали хуже, чем кого-либо в истории, и обошлись с ним соответственно. Кроме того, я поначалу гнал от себя возникавшие у меня догадки и ощущения, потому что осознать себя Мессией – это вовсе не радость, а огромная, ужасающая ответственность. Но в конечном счете своего предназначения не избежать.
Вы хотите знать, почему я считаю себя Мессией, не так ли? В конце концов, каждый может объявить себя кем угодно. Посмотрите на всех этих шарлатанов, которые устанавливают культы, а потом приказывают своим последователям покончить самоубийством. Но я истинный Мессия. Мне это известно. А откуда, я поведаю вам, когда придет время.
Ред раскладывает свои записи по порядку и смотрит через стол.
– Итак, прежде чем я перейду к своим открытиям, Кейт, расскажи, только кратко, отметил ли Лабецкий в отношении этих тел что-то необычное?
– Кроме того факта, что они мертвы?
Ред издает смешок.
– Да. Кроме этого.
– Нет. Во всяком случае, пока. Окончательные данные экспертизы можно будет, как всегда, получить через пару дней, но он не рассчитывает на что-то особо обнадеживающее.
– Какой пилой, по его мнению, могли распилить Саймона Баркера?
– Любой, лишь бы она была острой. Сойдет и маленькая, хирургическая, и ножовка. На данный момент удалось установить одно: судя по отметинам, она имела частые зубья.
– Иными словами, ему не пришлось прибегать к электрической или бензопиле?
– О нет. Лабецкий говорит, что любой мужчина, обладающий средней физической силой, способен распилить человеческое тело минут за десять – пятнадцать. А судя по ударам, нанесенным Джеймсу Каннингэму и Мэтью Фоксу, Серебряный Язык весьма силен. Да и не мог бы он запустить бензопилу в такой час, не переполошив всю улицу.
– Пожалуй, что так. Джез? Наверное, соседи и там, и там ничего не видели и не слышали?
– Совершенно верно. По-прежнему складывается впечатление, что мы охотимся за призраком.
– Значит, у вас все? – Ред прокашливается. – Хорошо. Вы оба готовы меня выслушать?
Они кивают.
– Ладно. Так вот, я подумал, что прежде всего надо обратиться к литературе, а потому пошел в ближайший книжный магазин и купил все это. – Он указывает на стопку книг на столе. – Библию, "Кто есть кто в Библии" и "Словарь святых". Я проработал все имеющие отношение к делу тексты с самого начала. И знаете что выяснил? Все у него совпадает идеально. Идеально.
– Значит, ты был прав насчет святых? – говорит Джез.
– В основном. Род занятий жертв либо имеет отношение к профессиям, которым покровительствуют одноименные апостолы, либо тут присутствует еще какая-либо существенная связь. И по дням календаря все сходится. Праздник одного и того же святого у западной и восточной Церквей может приходиться на разные дни, но Серебряный Язык, естественно, следует западной традиции. И тут у него все точно, день в день.
Он смотрит на свои записи.
– У Иисуса было двенадцать апостолов и еще семьдесят "дисциплов", учеников, которые помогали ему распространять его учение. Очень часто эти термины используют как взаимозаменяемые, но на самом деле это не совсем верно. "Апостол" – слово греческого происхождения, означающее "тот, кто послан", "посланец", "посланник". Второй термин взят из латыни и означает "ученик", "последователь", "сторонник". Кстати, раз уж на то пошло и наш подопечный мнит себя новым Мессией, это слово взято из древнееврейского и означает "помазанник". Возможно, тут тоже можно что-то нарыть. Однако вернемся к нашим жертвам. Я начал с первого, с Филиппа. Библейский Филипп был одним из самых первых учеников Иисуса, а до этого, вероятно, последователем Иоанна Крестителя. Насколько мне удалось выяснить, он не являлся небесным покровителем какого-либо рода занятий, он принадлежал к апостолам, наиболее тесно связанным с чудом кормления пяти тысяч.
– Отсюда и выбор ресторатора, – выдыхает Кейт.
– Именно. У Иоанна, в главе шестой, имеется упоминание о разговоре Иисуса с Филиппом относительно кормления пяти тысяч, а День святого Филиппа приходится на первое мая. Вспомните хронологические границы наступления смерти, установленные Лабецким и Слэттери относительно Филиппа Рода и Джеймса Каннингэма в ту первую ночь. Они сказали, что Филипп был убит между полуночью и двумя часами, а Каннингэм между тремя и пятью утра – то есть оба с началом нового дня. Это относится ко всем жертвам – смерть постигла их рано поутру, перед рассветом, в день соответствующего святого. Серебряный Язык следит за тем, чтобы день своего имени они встретили живыми.
