— Нет. — Борман отрицательно покачал головой. — Ни в коем случае.
— Ты думаешь, они это замнут?
— Йохансон — это лучший вариант. Насколько я могу судить, он нейтральнее Швейцарии. Пусть он и решает, кому и когда…
— Нет времени делегировать решение кому бы то ни было, — перебил его Салинг. — Если симулятор хоть приблизительно передаёт то, что творится на континентальном склоне, то мы, строго говоря, должны информировать норвежское правительство.
— Тогда уж все североморские государства!
— Хорошая мысль. И Исландию тоже.
— Минуточку! — Сьюсс поднял руки. — Прямо крестовый поход какой-то. Ведь это пока всего лишь моделирование.
— Верно, — сказал Борман. — Не надо преждевременно пугать людей. Мы пока и сами не знаем всего с достоверностью. Да, мы знаем, как это происходит, но результат — это экстраполяция. В настоящий момент мы можем лишь утверждать, что в атмосферу попадёт большое количество метана.
— Ты бредишь? — воскликнул Салинг. — Мы прекрасно знаем, что произойдёт.
Борман непроизвольно ощупал то место, на котором подрастали его усы.
— Ну хорошо. Мы можем это опубликовать. Этого хватит на дюжину первых полос в газетах. Но каковы будут последствия?
— Какие последствия будут, — рассуждал Сьюсс, — если в газетах объявят, что Земля вот-вот столкнётся с метеоритом?
— Ты считаешь это сравнение подходящим?
— Да.
— Я считаю, мы не должны принимать решение сами, — сказала Мирбах. — Давайте действовать шаг за шагом. Сперва поговорим с Йохансоном. В конце концов, к нему идут все нити. Кроме того, если рассматривать это с чисто научной точки зрения, честь открытия принадлежит ему.
— Нет, червей обнаружил «Статойл». Но будь по-вашему. Пусть Йохансон. А что потом?
— Потом привлечём правительство.
— И опубликуем всё это дело?
— Почему же нет? Всё публикуется. Мы знаем про корейские и иранские ядерные программы и что какие-то идиоты распространяют возбудителя сибирской язвы. Мы знаем всё о BSE, о свиной чуме и об овощах с изменёнными генами. Во Франции люди десятками умирают от каких-то бактерий из заражённых моллюсков. Боже мой, и никто не бежит в панике в горы, чтобы спрятаться.
— Да, — сказал Борман, — но если мы гласно задумаемся об эффекте Стореджиа…
— Для этого наши данные слишком поверхностны, — заметил Сьюсс.
— Моделирование показывает, как быстро идёт разложение.
— Но оно не говорит определённо, что произойдёт потом.
Борман хотел ответить, но Сьюсс был прав. Они могли думать , что произойдёт, но они не могли это доказать . Если сейчас выйти с этим, не запасшись неуязвимой теорией, то нефтяное лобби всё заболтает. И аргументация рухнет, как карточный домик. Пока что было рано.
— Ну хорошо, — сказал он. — Сколько времени нам нужно, чтобы представить связные результаты?
Сьюсс наморщил лоб.
— Думаю, следующая неделя.
— Это чересчур долго, — сказал Салинг.
— Да вы что! — возмутилась Мирбах. — Это чересчур быстро. Закажи одну только таксономическую экспертизу нового червя — и будешь в ожидании месяцами грызть ногти.
— В данной ситуации это чересчур долго.
— И всё же, — решил Сьюсс. — Ложная тревога ничего не даст.
Борман кивнул. Он не мог отвести взгляд от монитора. Моделирование закончилось. И всё же оно продолжалось перед его внутренним взором, и от того, что он видел, волосы вставали дыбом.
29 апреля
Тронхейм, Норвегия
Сигур Йохансон вошёл в кабинет Ольсена, закрыл за собой дверь и уселся напротив биолога.
— Есть минутка? Ольсен ухмыльнулся:
— Ещё бы! Я же вывернулся ради тебя наизнанку.
— И что ты разузнал?
Ольсен заговорщицки понизил голос.
— С чего начать? С историй про монстров? Или с природных катастроф?
Становилось уже интересно.
— Начни с чего хочешь.
— Давай, для разнообразия начнёшь ты? — Ольсен весело взглянул на него. — Почему бы тебе не сказать мне, ради чего я сутками работаю на тебя Ватсоном, а, Холмс?
Йохансон задумался, сколько он может рассказать Ольсену. Ему было ясно, что тот просто лопается от любопытства. Он бы и сам на его месте лопался. Но тогда через несколько часов об этом будет знать весь НТНУ.
Внезапно ему в голову пришла одна мысль. Выглядела она достаточно безумной, чтобы сойти за правдоподобную. Пусть Ольсен считает его придурком, с этим жить можно. Он тоже понизил голос и сказал:
— Я подумываю о том, чтобы выступить с новой теорией.
— А именно?
— Всё это срежиссировано.
— Что?
— Ну, все эти аномалии. Медузы. Исчезновение лодок. Мёртвые и без вести пропавшие. Мне просто пришла в голову идея, что всё это взаимосвязано.
Ольсен непонимающе таращился на него.
— Назовём это верховным заговором. — Йохансон откинулся на спинку, чтобы посмотреть, как Ольсен будет заглатывать эту наживку.
— И чего ты собираешься этим добиться? Нобелевской премии или места в психбольнице?
— Ни того ни другого.
— Ты меня разыгрываешь.
— Нет.
— Разыгрываешь. Кого ты имеешь в виду? Чёрта? Тёмные силы? Зелёных человечков? Людей Икс?
— Это пока лишь идея. Должна же быть взаимосвязь, а? Все феномены пришлись на одно и то же время, неужто это случайное совпадение?
— Я не знаю.
— Вот видишь. Ты тоже не знаешь. И я не знаю.
— Какого рода связь ты за этим видишь? Йохансон развёл руками:
— Это зависит от того, что ты мне сейчас расскажешь.
— Ловко вывернулся, — Ольсен усмехнулся, выдвинул ящик стола и достал целую стопку бумаг. — Улов из интернета, — сказал он. — Если бы я не был таким отвратительным прагматиком, я бы мог поверить в ту чушь, которую ты сейчас нёс.
— Ну, и что там у нас?
— Все пляжи Южной и Центральной Америки закрыты. Люди больше не заходят в воду, а медузы забивают рыбачьи сети. Коста-Рика, Чили и Перу говорят об апокалиптическом нашествии. После «португальской галеры» появился ещё один вид — очень мелкие, с необычайно длинными и ядовитыми щупальцами. Вначале их приняли за «морских ос», но выглядят они иначе. Наверное, новый вид.
