— Так ты говорила правду тогда? — он сделал шаг в ее сторону.
— Я всегда говорю правду, — отрезала Элоиза. — Это лучший способ солгать.
— И ты собираешься уехать?
— Уехать, улететь, убежать, уползти, — она закатила глаза и нахмурилась. — Все, что потребуется, чтобы оказаться подальше отсюда. Чертовски надоело жить в чужой шкуре — особенно такой невыразительной.
Он неверяще покачал головой.
— А как же мы? — его брови просяще изогнулись вверх.
Лицо Элоизы просветлело.
— Мы? — она искренне улыбнулась. — Мы?! — и расхохоталась.
Ее хохот был подлинным весельем; он сжал губы в тонкую нить. Стиснул челюсть так, что его зубы чуть не треснули.
— Мы, — насмешливо передразнила его Элоиза, — мы! Что за бред сумасшедшего! Впрочем, ты всегда таким и был… Думаешь, мне хотелось всю жизнь прожить с ненормальным? Психически больным?
— Жестокая, — прошептал он. — Всегда такой была.
— А ты — безумец. И всегда таким был. Идиотская тяга наших предков к кровосмешению сыграла с тобой злую шутку, — хмыкнула Элоиза. — С другой стороны, если бы не твои приступы…
— Ты бы не смогла сымитировать собственную смерть? — горько усмехнулся он. — Как вовремя меня забрали из Хогвартса!
— Единственная польза, которую ты принес! — прошипела она. — Я благословляла Мерлина за то, что тебя положили в Мунго!
— Будь твоя воля, я бы оттуда и вовсе не вернулся.
— Моя воля? А у меня она была?! Меня собирались выдать замуж за двоюродного брата — брак с собственным кузеном ради фамильных традиций! Даже наша милая Гермиона поддерживала меня, да, дорогуша? — голос Элоизы сочился ядом. — Вела все эти беседы про важность выбора, свободу. Ну и как тебе твоя свобода?
Ее слова заставили его пошатнуться.
— Но мы же созданы друг для друга, — он шагнул к ней. — Я сделаю все, что ты захочешь!
— Я уже говорила, чего хочу — оказаться подальше от тебя, — фыркнула Элоиза, отворачиваясь к Гермионе, и постаралась дотянуться до ее волос, но та слишком глубоко забилась в угол.
— Ты полюбишь меня, — пообещал он.
Цокнув, Элоиза взмахнула палочкой, отпирая клетку.
— Ты полюбишь меня, Элоиза!
Она цепко схватила Грейнджер за руку и подтащила ближе, не обращая внимания на ее визги.
— Вот так, вот так, — приговаривала Элоиза, дергая ее за волосы, и каждое движение сопровождалось всплеском плача Гермионы. — Побудь хорошей девочкой напоследок.
Он сделал еще несколько шагов к ним, протянув руки к своей невесте.
— Элоиза, — горячо шептал он. — Все будет хорошо. Мы будем вместе. У нас еще есть шанс…
Элоиза даже не смотрела в его сторону. Почему она не смотрит? Неужели она его не хочет? Но он же любит ее. Любит с первого дня, как увидел.
— Ты должна быть моей. — Почему она ведет себя так? В его видениях они всегда вместе.
Элоиза закончила манипуляции с волосами Гермионы и отшвырнула ее обратно в угол.
— Отойди, — она метнула ему предупреждающий взгляд. — Отойди же!
Она не успела отдернуть руку, и он выхватил палочку. Испуганно вскрикнув, Элоиза отшатнулась.
Гермиона громко дышала сквозь кляп, ее взгляд метался между ними. Пальцы вцепились в железные прутья клетки.
— Ты должна быть моей! — непреклонным тоном заявил он. Она должна. Перед глазами стояла красная пелена, над верхней губой выступил пот. Он нацелил на нее палочку.
— Что ты собираешься сделать? — севшим голосом спросила Элоиза. — Нет! — Она попыталась метнуться в сторону, но Гермиона схватила ее за щиколотку, и Элоиза неуклюже упала.
— Мы будем вместе, — пообещал он, направляя палочку на Элоизу. — Мы будем вместе!
— Нет! — ее голос эхом разнесся по бетонной коробке подвала. — У меня почти все получилось! — отчаянно крикнула Элоиза, отталкивая его, и бросилась к лестнице.
***
С потолка что-то капало. Это был единственный звук, который можно было услышать в доме номер 28 на Фелден-стрит. Он не отличался от десятков других домов на этой улице: аккуратно подстриженная живая изгородь, кованый забор, благородный фасад и мягкие занавески на окнах. Не отличался, кроме одной детали: его входная дверь была распахнута, а дверная ручка — испачкана. Со стороны это было похоже на ржавчину.
Благонадежные жильцы этой улицы тактично не заглядывали внутрь. Конечно же, они сделают замечание владелице дома: нельзя допустить, чтобы добропорядочная Фелден-стрит выглядела как южная часть Лондона.
Если бы они приблизились к двери, то, несомненно, увидели бы, что на дверной ручке была вовсе не ржавчина.
Мягкие занавески качались на ветру.
Мягкие занавески в ярко-красную крапинку.
***
МИР НАКОНЕЦ УЗНАЛ ПРАВДУ
Подходит к концу пятилетнее расследование по делу Элоизы Селвин. Недавняя расправа, совершенная с немыслимой жестокостью и нечеловеческим хладнокровием, поразила общественность и произвела огромный резонанс. Благодаря показаниям настоящей Гермионы Грейнджер, похищенной Элоизой Селвин, удерживаемой вопреки собственной воле все это время и единственной свидетельницы произошедшего, раскрылись новые обстоятельства.
— Мы знали, что наш сын — не убийца, — гордо заявляет Люциус Малфой. — Они просто хотели сделать его виноватым. Общественности был нужен кто-то, кого можно ненавидеть.
Гермиона Грейнджер находится в больнице им. Св. Мунго. Пока она не давала никаких комментариев прессе.
Дело Драко Малфоя было отправлено на пересмотр Визенгамотом.
