Нулевой день - Уэйр Рут

– Ни отпечатков, ни следов борьбы?

– Нет. – Я покачала головой. – Все отпечатки ног мои. Ничего, ни следа – только кровь на ручке двери в гостиную. Это помню. Ее в первую очередь увидела и поняла: что-то не так.

– А как сидел Гейб, когда вы его нашли?

– Как бы склонился над компьютером. – Вернулось оцепенение, меня вновь охватила дрожь, только на сей раз не лихорадочная, а мелкая и неотступная, и тепло допросной вкупе с чашкой горячего кофе в руках совсем не помогали. – Если бы не кровь, подумала бы, что уснул. Он… – Я сглотнула, не в силах об этом думать. – На нем были наушники с шумоподавлением. Убийца… убийца, скорее всего, подкрался со спины и…

Договорить я не смогла. Горло сжалось, и я покачала головой.

– Что вы сделали потом? – спросил детектив Майлз.

– Попробовала его поднять. Подумала… даже не знаю. Что он упал в обморок, ударился головой. Сложно объяснить. Я его как бы толкнула на спинку, получилось с трудом, он был очень тяжелый… Тут он откинулся назад под собственным весом, и я увидела… его… Горло, оно… – Я глубоко задышала, едва держа себя в руках.

Малик с Майлз долго наблюдали за мной. Малик протянула мне коробку с салфетками.

– Извините. Понимаю, как вам тяжело. Что вы сделали потом? Было около четырех, верно?

– К-кажется. – Я сморгнула пелену с глаз. – Может, позже. Честно, не знаю. Я вроде бы впала в шок. Свернулась на диване и… немного сошла с ума. Не могла понять, что случилось…

Руки затряслись с новой силой, я чуть не уронила кофе. Все равно его не пила. Поставила кружку на стол и сжала руками колени, подавляя дрожь. Как им объяснить, что моя нервная система отказалась обрабатывать последовательность событий? Помню, как Гейб поздними вечерами писал код и ругался каждый раз, когда программа давала сбой – «ошибка: необработанное исключение». Вот так и со мной. Возник синий экран, и все. Если бы я только могла показать Майлзу и Малик сообщение об ошибке!

– Я… просто отключилась, – прошептала я. – Не в том смысле, что потеряла сознание. Ничего не делала, даже не шевелилась. Знаю, глупо. Надо было сразу звонить. А я… не могла. Совсем растерялась.

Непролитые слезы комом стояли в горле. Я не плакала с тех пор, как нашла тело Гейба – если сейчас начну, уже не остановлюсь.

– Простите, – с дрожью в голосе сказала я, глядя на обоих. – Простите. Если бы я могла вернуться и позвонить вам, я бы все исправила, но прошлого не изменишь. Я поделилась всем, что знаю. Мой муж умер! – провыла я последнее слово.

Не понимаю, зачем так сказала. Они всего лишь выполняли свою работу, я не просила о снисхождении из-за Гейба. Просто не сдержалась. Может, если проговорить вслух, поверить легче…

Хотелось плакать. Выплеснуть все: и невыносимое горе, и усталость. А я не могла. Почему? Внутри что-то сломалось.

Наверное, полицейские прочли отчаяние на моем лице: Майлз обменялся с Малик взглядом, а та пожала плечами и кивнула.

– Опрос Джакинты Кросс окончен в… восемь утра пятого февраля, воскресенье. – Она выключила диктофон и наклонилась ко мне. – Спасибо, Джеки. Вам пришлось нелегко, но вы нам очень помогли. Мы пока оставим ваш мобильный у себя, хорошо? Если нужно позвонить, воспользуйтесь нашим.

– Могу идти? – прохрипела я.

Малик сочувственно покачала головой.

– Извините, на место преступления нельзя. Вам есть где остановиться?

Закрыв глаза, я мысленно пробежала по списку людей, которым можно позвонить. В мозгу произошло короткое замыкание. То и дело вспыхивала мысль, но возвращалась все к тому же: вот Гейб склонился над компьютером. Вот его запрокинутая голова, а из шеи торчит трахея, как в «Чужом». Гейб, Гейб.

– У сестры, – наконец произнесла я. – Могу остановиться у нее. Она живет на севере Лондона. Позвоните ей?

– Конечно. Как ее зовут?

– Хелена. Хелена Уик. Ноль-семь-четыре-два-два… – Черт. Какой там номер? Я его выучила несколько лет назад на случай неприятностей, когда начала проводить испытания, а Гейба еще не знала. Но я так устала, что даже собственного имени не помнила, чего уж говорить о номерах. – Ноль-семь-четыре-два-два… – Я попыталась снова и скороговоркой выпалила оставшиеся цифры. – Вроде правильно. Давно не набирала по памяти.

– Ничего, – успокоил Майлз. – Я все сделаю.

Он отошел и вскоре вернулся:

– Она ждет. Мы вас подбросим на патрульной машине.

Я кивнула. Меня захлестнула невыносимая усталость. Опрос, может, и кончился, но звонок Хелене прояснил нечто в общем-то очевидное: кошмар только начался. Мне придется все объяснить ей. А затем ее мужу Роланду. А они расскажут близняшкам, хотя четырехлетним девочкам об этом знать ни к чему. Я и сама толком не поняла – куда уж им понять, что дядя Гейб больше не придет в гости? Ведь его больше нет.

А после Хел настанет черед родителей Гейба, наших друзей, банка, интернет-провайдера и… и… и…

Я вспомнила, как все было после смерти родителей. Сколько всего пришлось улаживать, Хелена даже таблицы составила. Уведомить ипотечный банк. Страховую. Отключить оплату телевизора. Написать врачу. И так месяц за месяцем.

Второй раз я не выдержу. Насколько мне известно, Гейб даже завещания не оставил. Да и зачем оно, в тридцать лет и при отменном здоровье?

– Джеки? – донесся вдруг голос Малик. Видимо, она звала меня уже какое-то время.

– Извините, – пробормотала я пересохшими губами. – Я… не услышала. Что вы сказали?

– Можем ехать, – мягко объяснила она. – Если готовы. Хорошо?

– Хорошо.

Неправда. Хорошее кончилось. Навсегда.

Хел уже стояла на пороге, когда патрульная машина подъехала к ее симпатичному белому домику на две семьи. При виде нас потемневшее от тревоги лицо сестры чуть просветлело.

– Джеки. – Она побежала навстречу по дорожке с шахматным узором, и я упала в объятия Хел, вдыхая родной запах ее волос. – Господи, Джеки! – надломленным голосом повторила она. – Как же так, как же так?..

– Мы оставим Джеки у вас, миссис Уик, – сочувственно сказала Малик. – По какому номеру с ней связаться? К сожалению, пока не можем отдать ее телефон.

– Да, – рассеянно пробормотала Хел. – Да, конечно. Наверное, по моему?.. Вы его знаете?

– Знаем. У вас есть домашний?

– Да. – Она суетливо махнула кому-то в доме. Скорее всего, Роланду. – Рол, дай им визитку.

– Конечно. – Его шаги затихли в глубине коридора и вновь послышались вблизи.

– Спасибо, Хел. – Я отодвинулась от сестры, но она так и не отпустила моей руки. – Извини, представляю, как…

– Наплевать, – обрубила она и стиснула мою руку, до боли прижимая кольцо к фаланге. – Не глупи, Джеки, тебе не за что извиняться.

Хел отдала протянутые Роландом визитки детективу.

– Пожалуйста. Внизу мой рабочий номер, я журналистка, пишу из дома. Звоните на него или на мобильный. А это моего мужа. – Она показала на другую визитку. – Он юрист.

– Отлично, спасибо. Джеки, а вам спасибо за терпение. Понимаю, какой вы пережили кошмар. Мы скоро с вами свяжемся и направим к вам координатора по работе с семьями, она помогает пострадавшим. Надеюсь, она ответит на все вопросы. Думаю, с ней можно будет поговорить в понедельник. Я могу еще чем-то помочь?

Я покачала головой. Хотелось лишь свернуться калачиком на белой кровати в гостевой Хел и плакать, пока не усну. Только слез все не было.

Когда я проснулась, на улице уже горели фонари, и свет просачивался под шторы, наверное, Хелена задернула перед уходом. Морщась, я с трудом привстала.

Комнату на мансарде я узнала сразу, она все равно что собственная спальня, а вот как я там оказалась, никак не могла понять. Сидела с болью в голове и слабостью в теле и гадала, почему я у Хелены и отчего на душе такая тяжесть. Часы у кровати показывали без пятнадцати семь вечера; я растерянно потерла глаза. Получается, фонари только зажглись, и на дворе было не утро, а вечер. День вверх дном, весь порядок нарушен.