Двадцать четыре секунды до последнего выстрела (СИ) - Коновалова Екатерина Сергеевна
Безо всяких наркотиков Себ чувствовал, как тело каменеет, а рот наполняется вязкой горькой слюной.
— Потом я бы раздел тебя… Ох, не я, конечно. Не люблю работать руками сам. Тебя бы привезли к ступеням Собора Святого Павла. Ты вспомнил бы мой рассказ о пожаре и боялся бы огня… А потом раздался бы первый выстрел. Второй… Третий… Руки, ноги, плечи, бёдра. Без грубости, я велел бы стрелять мелким калибром. Пули проходили бы насквозь через плоть. Много крови. В какой-то момент пуля попала бы в живот. Потом в грудь, справа. Ты бы медленно истекал кровью, мой Святой Себастиан, ждал бы смертельного выстрела… Но его бы не последовало. Я следил бы за тем, как из тебя вытекает жизнь. Вот только бога нет, поэтому никакое чудо не спасло бы тебя. Может… в самом конце я бы подошёл к тебе.
Вздрогнув, он заглянул Себу в глаза и спросил почти робко:
— Ты знаешь, почему я этого не сделал?
Вместо ответа Себ медленно повёл головой из стороны в сторону.
— Я представил эту сцену до мельчайших деталей, детка, и понял… Что в тот момент, когда я поймаю твой последний взгляд, я испытаю очень сильное разочарование. Простой эксперимент показал… — Джим отвернулся в сторону, — что ты мне нужен, mo daor.
— Что это значит? Это… слово?
— «Мой дорогой», — отозвался Джим. — Моя мать ненавидела английский, мы с ней говорили только по-ирландски. Этот язык… Я слышу его внутри головы всякий раз… Мне хочется поговорить с этим голосом или вырвать из собственного черепа. Он он просто бубнит или поёт… Я не могу его остановить, и он поёт колыбельную. «Спи спокойно, дитя… Но почему, дитя моё, если ты спишь в колыбели, почему я вижу тебя распростёртым в соломе?» Ты ошибся, Себастиан, — сказал он вдруг совсем другим тоном, с горечью, — ты мог просто пригрозить мне смертью. Да, было бы не так эротично, но…
В странном состоянии, близком к шоку, Себ подумал, что у него выработался особый навык: понимать этот чудовищный акцент, разбирать отдельные слова в бреду Джима.
— Я не боюсь смерти. Я боюсь… несвоевременной смерти. Умереть здесь, от твоей руки? Он бы не видел, не узнал. В этом не было бы смысла, понимаешь?
— Нет, — сказал Себ мрачно, — совершенно.
Из горла Джима вырвался невнятный звук, какой-то булькающий хрип.
— Как всегда, детка. Не важно. Себастиан? — Джим попытался открыть глаза, но лучше бы не делал этого: взгляд был мутным, потерянным, совершенно больным.
— Что?
— Ты хочешь, чтобы я попросил прощения?
Себ не знал, как это работает и почему. Он держал Джима прижатым к грязному заваленному хламом полу. Он был вооружён и мог сделать что угодно. Но не чувствовал при этом никакой власти. Джим оставался боссом даже сейчас.
— Хочешь?
Он хотел уйти. Развернуться и уйти к чёрту. Набраться в ближайшем баре до того состояния, когда его можно будет расстреливать в любом виде и позах.
— Прости, Себастиан, — прошептал Джим, — я перегнул палку. Мне так… — он кашлянул, поперхнулся, — хотелось увидеть, как ты теряешь самообладание.
— Увидели?
— Да, — выдохнул он беззвучно. — Детка?
Себ встал. Джим остался лежать на полу и показался вдруг очень жалким и несчастным.
— Я устал от этой чёртовой проверки на прочность, — сказал Себ. — Не могу. Считайте, что поломали. Всё.
— Нет… Нет, Себастиан, ты не сломан. Ты такой целый… — Джим застонал как от боли. — Почему?
— Что — почему?
Даже говори Джим на чистейшем английском, это не помогло бы.
— Скажи, почему ты целый? А я отвечу на любой твой вопрос.
С большим трудом Джим приподнялся на локте, повернулся и привалился спиной к дивану.
Себ, тяжело вздохнув, тоже опустился на пол.
— Я бы сказал. Но я смысла вопроса не понимаю.
Джим хохотнул.
— Понимаешь. Ну же… Ответь мне, детка.
Глядя на Джима — действительно как будто поломанного, едва справляющегося со своим приступом, мокрого от пота и жалкого, Себ, кажется, и правда понял. Но всё равно не знал, что надо говорить.
— Я не знаю. Может… — он пожал плечами, — воспитывали правильно.
Теперь Джим смотрел на него очень внимательно. Себ чувствовал себя неуютно, но продолжал:
— Я правда не знаю, — он прочистил горло, — думаю, дело в моих родителях. Может, в школе ещё, хотя она была так себе. Просто всё было, ну, знаете, нормально.
Джим грустно улыбнулся и велел:
— Теперь спрашивай ты.
В этот раз у Себа был один вопрос, даже сочинять ничего не пришлось. Правда, он не думал, что появится желание или возможность его задать. Только вот формулировка вопроса звучала грубовато. Что-то вроде: «Какого чёрта вы вообще творите? Что вам нужно в итоге?»
Он открыл рот — закрыл, зная, что выглядит глупо. Потёр переносицу, снова забыв о разбитом носе. И спросил совсем другое:
— Вы ведь не дадите мне уйти, да?
Голова Джима упала на грудь. Раздался тяжёлый вздох.
Потом Джим всё-таки выпрямился. Глаза у него покраснели, веки опухли.
— Ты не можешь меня бросить! — прошептал он. — Я ведь попросил прощения.
— Это не так работает.
Хмыкнув, Джим признался:
— Я знаю. Я изучал психологию и психиатрию, все эти нюансы, смыслы. Механизмы поведения и реакций обычных людей достаточно просты. Я мог бы парой фраз заставить тебя раскаяться в том, что ты меня хочешь бросить, — от ирландского акцента не осталось и следа, как и от заторможенности в речи. Теперь Джим говорил нормально, разве что устало и слегка разочарованно. — Ты ведь ангел, Себастиан, и твои белые крылья не темнеют от крови. Посмотри на меня! — он повысил голос, и Себ был вынужден поймать его взгляд даже против своего желания. — Жалость, ответственность, сочувствие — ты не можешь их отбросить, даже если захочешь. Ты в некотором роде похож на дока, только лучше, — знать бы ещё, кто этот док, — Я точно знаю, что рассказать тебе, чтобы ты никуда не ушёл. Но я не буду, — с явным трудом Джим, опираясь на диван, поднялся на ноги. Пошатнулся. Одёрнул пиджак. Расположился на диване.
Себ остался сидеть на полу. Джим в своём репертуаре. Разве что в этот раз сеанс изнасилования в мозг был особенно жёстким. Казалось, Себа вывернули наизнанку и свернули обратно, но как-то кривовато. В голове была полная каша.
— Если ты решишь уйти, я оставлю тебя в покое, — ровно и безжизненно сказал Джим. — И всех этих людей, которыми ты дорожишь, тоже. Но я хочу, чтобы ты остался, — немного помолчав, он вдруг попросил: — Останься, Себастиан! — и протянул совершенно несерьёзно, высоко: — Пожа-алуйста!
Себ нервно засмеялся и уткнулся лицом в ладони. Надавил на глазные яблоки.
— Ты мне так нужен, Себастиан. Мой Святой Себастиан. Мой снайпер.
Надо было не глаза закрывать, а уши. Надо было встать и уйти, чёрт возьми, прямо сейчас.
Но казалось, что он прирос к этому полу.
Ради Сьюзен, Джоан… да ради самого себя, раз уж на то пошло, он должен был уйти.
— Я больше не сделаю тебе больно, дорогой, — совсем-совсем тихо добавил Джим.
Себ опустил руки, встал. Мышцы подрагивали.
— Мне нужно две недели, — сказал он быстро, — отдохнуть, подлечиться и подумать.
Джим засмеялся:
— Они твои. Я буду скучать.
— Я не сказал, что вернусь, — огрызнулся Себ.
— Тогда я буду ждать следующей встречи, детка, — пообещал Джим. — Отдыхай. И не бойся за своих… как ты их там называешь? Я не буду ломать твои игрушки.
Себ вышел из квартиры Джима строевым шагом. Но видит бог, ему отчаянно хотелось припустить со всех ног. И неизвестно, от кого так сильно хотелось убежать: от Джима или от себя.
Правдивая сказка про чёрного мышонка
Лёжа на спине, Джим отчётливо ощущал трение ткани о кожу. Это было почти больно, но ещё не совсем, на самой грани. Что-то даже сродни удовольствию. Если бы затянуть галстук чуть туже, чтобы он впился сильнее…
Похожие книги на "Двадцать четыре секунды до последнего выстрела (СИ)", Коновалова Екатерина Сергеевна
Коновалова Екатерина Сергеевна читать все книги автора по порядку
Коновалова Екатерина Сергеевна - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.