Я твоя тень (СИ) - Дэнс Натаэль

— И что же тогда, по-твоему, может изменить мир? — я вложил в свой голос как можно больше сарказма, но Харпера это совершенно не смутило.

— Да, любые другие профессии! Какое-то важное дело, то, что действительно повлияет на людей. Может, даже спасёт их.

Я безразлично пожал плечами.

— Например?

— Твоя профессия, которую ты начал получать в университет очень хорошая. Правда. Я бы и сам её выбрал, если бы только поступал.

— Социальная работа?! Ты издеваешься, что ли? Да я её выбрал только потому, что…, — я чуть было не выпалил «Френсис учится в этом университете», но вовремя спохватился. На самом деле, для того, чтобы в последствие получить профессию юриста, мама настоятельно порекомендовала выбрать что-то, связанное с работой с людьми. Вот и вся разгадка. — Она нужна, чтобы потом пойти в чёртову юриспруденцию.

Харпер поднял бровь.

— А что плохого в юриспруденции?

Тут уж я не смог остаться хладнокровным и во все глаза уставился на брата.

— Только не говори, что ты закончил…

— … учиться на юриста? — продолжил за меня Харпер. — Нет, ещё не закончил. Можно сказать, только начал. На втором курсе.

— Не верю, — категорично заявил я и скрестил руки на груди. — Ты шутишь, да? — по лицу Харпера я понял, что тот не шутил, но я всё равно не мог поверить, что мой брат перевернул свои принципы с ног на голову. — Ладно, единственное объяснение, которое я вижу: ты однажды вышел из дома, или где ты там жил, и тебе на голову рухнул горшок с цветком. Ты забыл кто ты и что ты и нечаянно выучился на ту профессию, которую всю жизнь презирал, а когда всё вспомнил, было уже поздно. Так?

Пока я говорил, у Харпера медленно на лице расплывалась улыбка. Если бы не содержание нашей беседы, можно было подумать, что травим друг другу байки, как в старые добрые времена.

— Ничего мне на голову не падало, — Харпер покачал головой, словно, хотел усилить слова. — Просто я пересмотрел свои юношеские закидоны. И тебе, кстати, советую. Хотя и понимаю, что вот так на раз-два это сделать невозможно. Слушай, — он попытался пальцами размять мне брови или что-то ещё сделать с выражением моего лица, но я шарахнулся в сторону, — я не уговариваю тебя бросить рок-музыку навсегда. Только лишь расставить приоритеты. Сначала учёба, потом хобби.

— Моя группа — не хобби!

— Да, конечно. Я тебе верю. Я говорил с тем парнем, когда ты решил… кинуться под колеса.

— Я не…

— Не важно, — прервал меня Харпер с таким видом, словно я встрял в речь президента на инаугурации. — Кто он у вас? Типа менеджера?

— Ференц? — у меня перехватило дыхание во время произнесения твоего имени.

— Не знаю, он не сказал, как его зовут. Тот, который защищал тебя перед мамой, — я кивнул. — Он же тебе нравится?

Жар ударил мне в голову.

— Ну… он крутой.

Харпер улыбнулся, но я не смог проинтерпретировать причину улыбки.

— Уверен, он поймёт, если ты выберешь университет. На вид, он нормальный парень.

Этот «нормальный парень» прозвучал слишком неестественно.

Ты не можешь быть просто «нормальным»! Ты самый классный и замечательный человек, кого я когда-либо знал! Ты изменил меня, дал поверить в себя, найти в себе талант, стать увереннее, почувствовать свою ценность!

Я хотел всё это сказать, но разумно промолчал. Внутренне я был согласен с Харпером, ты бы поддержал меня, но я сам не хотел отдаляться от тебя. Если рок-группа — часть твоей жизни, я должен быть в ней.

— Зачем ты говоришь всё это? — немного помолчав, спросил я. — Тебя послали родители? Или ты теперь добровольно проповедуешь их истины?

Харпер поднялся со стула и прошёлся по палате. На окнах висели жалюзи и прятали окружающий мир. Минуту-другую я ждал ответа на свой вопрос, потом Харпер вернулся и присел на краешек моей койки.

— Кое-что случилось… Не сейчас, давно. Это повлияло на мой выбор профессии. Но тебя это не должно касаться. У тебя своя жизнь, свой путь, свой выбор. Просто… Со стороны многие вещи выглядят по-другому. Ты сейчас тратишь свою юность на приключения, это не так и плохо, но ты уж прости, но ваша группа — это дорога в никуда. У вас нет ни денег, ни знакомств, ни знаний. Только желание свернуть горы, но на нём далеко не уедешь. Подожди ты закатывать глаза! — Харпер нахмурился. — Просто дослушай, ладно? — мне казалось, что я и так знаю, что все его слова мне не понравятся, но я всё равно кивнул. — Если бы у тебя были хотя бы деньги, но их у тебя нет, так? И родители не дадут, хотя и могли бы, ведь у них отличный доход, так? — оба раза я кивнул, совершенно не понимая, к чему клонил Харпер. — А знаешь, почему у них такой доход? Правильно, потому что у них очень денежная профессия, и они много сил отдали карьере. Смекаешь?

— Нет.

Харпер вздохнул. И с каких это пор он стал выражаться так иносказательно?

— Я предлагаю тебе такую стратегию: ты получаешь образование, пока родители его оплачивают, потом идёшь на работу, год-другой откладываешь деньги и — вуаля — у тебя есть средства на раскрутку рок-группы. С твоим талантом и стартовым капиталом ты покоришь Америку на раз-два. Уверен, твой Ференц поймёт тебя. Если он настоящий друг, он останется с тобой, а если нет — то не стоит он и минуты твоего времени. Но ты и сам знаешь его лучше. Ну, так что? Я ни к чему тебя не обязываю, просто подумай, хорошо?

Когда Харпер ушёл, я включил планшет, нашёл Нильса в фейсбуке и написал, что ухожу из группы. Не знаю, как именно моему брату удалось уговорить меня, какие из аргументов оказались самыми весомыми. Я даже, пожалуй, сделал это реактивно, на эмоциях, как раз, наоборот, ни о чём не думая. Но мне очень хотелось проверить твою дружбу и убедиться, что я для тебя больше, чем просто вокалист группы. В прочем к утру я передумал, но Нильс уже прочёл сообщение и, хотя он ничего не ответил, отменять решение было поздно.

Глава 61

Дни в больнице тянулись медленно и бессмысленно. Где-то за этими кирпичными и оштукатуренными стенами протекала жизнь. Без меня. Весенний ветер вносил в палату ароматы свободы и романтики, а я всё думал о том, почему мне никто не пишет. Ни Нильс, ни кто-либо ещё. Я думал написать сам, но кроме «привет, как дела» и «что делаешь» ничего в голову не пришло. Не спрашивать же ребят, что они думают по поводу моего ухода!

Харпер больше не приходил, как будто явился в тот день лишь для того, чтобы выполнить свою миссию. Эта мысль причиняла мне дикую боль, ведь раньше никого ближе брата у меня не было, и, конечно же, было неприятно узнать, что человек, который был для тебя всем, предал тебя. Но с недавних пор в моей жизни был ты. И я верил, что сообщение, отправленное Нильсу сгоряча, не изменит нашей с тобой дружбы.

Ты мог мне позвонить или написать хоть пару слов. И, может, даже уговорить вернуться. Но ты молчал.

Одним вечером ко мне пришла мама. Это был первый раз, когда я её видел, после случая у Хард-рок кафе. До этого меня навещал исключительно папа, с которым мы болтали обо всём на свете кроме мамы, моих концертов и Харпера. Наверное, ему было неловко касаться этих тем, да и я бы добровольно о них не заговорил ни за что на свете.

У мамы был усталый и слегка растрёпанный вид. Если не знать о степени её любви к чистоте и порядку, можно было вообще не обратить на это внимание. Но для моей мамы, чтоб вот так выглядеть, нужна особая причина.

Мама молча дошла до окна и поправила жалюзи. Я сперва подумал, что она так и будет молчать, но она вдруг повернулась, и я заметил, что кроме усталости на её лице присутствует растерянность. Это открытие меня напугало. Мама аккуратно придвинула к моей койке кресло и села, поправив юбку и положив сумку на колени. Мне стало неловко находиться в полу лежачем положении перед ней, и я попытался сесть.

— Лежи, лежи, — остановила меня мама. — Тебе нужно поправляться.

Внезапно я почувствовал себя более больным, чем был на самом деле. Меня даже затошнило.