Таящийся ужас 3 - Гриньков Владимир Васильевич

Жизнь продолжалась. Арнольд унаследовал от отца приличную сумму денег, а Силия однажды намекнула, что настанет — и, возможно, довольно скоро — такой день, когда она снова допустит мужа на овальное ложе и распахнет перед ним свои объятия.

Сердцем женщин и всего дома была, конечно, детская. Ее обставили и привели в порядок заранее, за много недель, а для ухода за ребенком наняли специальную няню.

Поначалу миссис Ландауэр никак не могла привыкнуть к своей новой жизни.

— Чем же я заполню остаток своей жизни? — вопрошала она. — Да я ведь до самой смерти ничего не смогу делать! — Она была весьма нетороплива в своих раздумьях. — Так, поняла, — наконец проговорила она. — Я что-нибудь свяжу для маленького. Что ему нужно?

— Ничего, — ответила Силия. — Все необходимое я заказываю в магазинах. Они даже образцы товаров присылают на пробу. Так что ему абсолютно ничего не нужно.

И все же миссис Ландауэр связала внуку свитер.

— Не могла утерпеть и все же связала ему вот это, — извиняющимся тоном проговорила она, протягивая его Силии.

— Он совершенно ни в чем не нуждается, — повторила молодая женщина, принимая подарок.

В тот же вечер после купания младенца миссис Ландауэр поднялась в детскую.

— О, — воскликнула она, — он не носит мой свитер.

— Он ему великоват, — объяснила Силия.

И протянула свитер назад свекрови.

— Что же мне с ним делать? — в смятении спросила женщина.

— Можно отослать в Израиль, — сказала Силия. — Какое-нибудь дитя будет ему очень радо.

Миссис Ландауэр села и заплакала.

— Что же мне делать? — взывала она к невестке, но Силия хранила молчание. — Теперь я нескоро дождусь своего конца, — продолжала причитать женщина. — У меня был хороший муж — пока был жив, он ни в чем мне не отказывал, упокой Господь его душу. Я осталась совсем одна, никому теперь не нужна.

— Это не так, — резонно возразила Силия. — Вы не одна. У вас есть семья, есть сын, а теперь еще и внук. Вполне достаточно, чтобы ради этого жить. Если вы чувствуете, что должны что-то делать, почему бы вам не вязать для стариков? Пожилые люди часто мерзнут зимой. Вам надо вязать для них шарфы.

— Прекрасная идея! — неожиданно просияла миссис Ландауэр. — Так и поступлю. Бедняжки! — сочувственно проговорила она. — Буду сидеть здесь в окружении своей семьи и на склоне лет вязать шарфы.

— Вот и хорошо, — коротко произнесла Силия. — Значит, договорились. Завтра я закажу вам шерсть.

— Только сначала тоже пусть пришлют на пробу, — настоятельным тоном проговорила миссис Ландауэр. — Старикам так трудно угодить. Мне придется с особой тщательностью подбирать шерсть.

Арнольд целыми днями не вылезал из своих комнат. По вечерам он спускался в холл, где стоял телевизор и сидела его мать, занятая вязанием. Силия тоже спускалась и садилась рядом. Он смотрел поочередно то на жену, то на мать, и мысли его постепенно переходили с обеих женщин на спавшего в детской ребенка. Этого ему казалось вполне достаточно. И все же поначалу он изредка вспоминал тот мир, который остался за пределами дома и в котором он жил раньше. Его мысли возвращались к дням до, рождения младенца, когда он имел возможность делить с женой супружеское ложе. Он вздохнул. У него не было полной уверенности в том, что те дни были более счастливыми.

Мальчика назвали Дэвидом. Он ползал по ковру и поднимал глазенки к окну, через которое ему было видно небо.

— Там грязно, — говорила Силия. — Отойди от окна.

Дэвид слышал доносившиеся снаружи звуки, пение птиц и шелест листвы.

— Деревья очень опасны, — предостерегала его Силия, нервно поеживаясь. — У них такие ужасные ветви. Если выйдешь наружу, птицы тут же выклюют тебе глаза.

Игрушек у Дэвида было много, и вообще его детская представляла собой настоящий рай для ребенка. Причем игрушки никогда не выбрасывались. Когда они ломались или надоедали Дэвиду, няня аккуратно складывала их в шкаф. И в нарядах он тоже не испытывал нужды — на все сезоны. Силия восторгалась, глядя на своего разодетого ребенка. По мере того как он вырастал из одежды, ее аккуратно складывали и убирали, предварительно обработав препаратами от моли.

На второй год женитьбы Арнольд, все еще будучи довольно молодым человеком, стал чувствовать какое-то беспокойство. На дворе стояла весна — она входила в дом через окна, проскальзывала под дверями, просачивалась между половицами. Арнольд весь истомился. Он смотрел на Силию, сидя с ней вечерами перед телевизором или играя в кункен, и сам толком не мог понять, что с ним происходит.

— Как-то… одиноко мы живем, — проговорил он, пытаясь подобрать нужные слова для выражения своих чувств.

— Я отнюдь не уверена в том, что мы одиноки, — возразила Силия.

Сидя в своем «офисе» в восточном крыле дома, Арнольд ежедневно звонил разным людям.

— Мне что-то надо сделать со своей жизнью, — однажды заявил он. — Я не могу, как мама, заниматься вязанием.

— Тебе надо заиметь какое-нибудь хобби.

— Хобби?

— Да.

— Вроде… коллекционирования марок?

— Это было бы чудесно, — кивнула Силия.

— А что, в детстве я собирал марки, — сказал Арнольд, подогревая в себе эту идею. — Ты имеешь в виду… Мне следует возобновить это увлечение?

— Если оно тебе по душе.

— С тех пор как занялась вязанием, — тихо проговорила из своего угла миссис Ландауэр, — я испытываю такое блаженство…

— И по телефону тебе незачем названивать, — сказала Силия. — Ты можешь написать торговцам, заказать себе каталоги, а марки они будут высылать по почте.

Арнольд оставил свой бизнес с недвижимостью и весь переключился на марки. Иногда, когда ему приходило на ум выбраться из своей комнаты и спуститься в холл, он прихватывал с собой часть коллекции. Потом он раскладывал марки перед снисходительными взорами жены или матери, если, конечно, они тоже спускались в тот вечер к телевизору.

Когда Дэвиду исполнилось семь лет, его перевели из детской в другую комнату, которая стала называться студией. Над ее оформлением и меблировкой Силия трудилась целый год, начав сразу после шестого дня рождения сына. Няню в униформе уволили, а дверь в детскую заперли, хотя внутри нее все было оставлено в том виде, который существовал, когда там жил Дэвид. Был нанят домашний учитель: на уроки он приходил в профессорской шапочке и мантии.

Узнав про все эти перестановки, Арнольд несколько встревожился.

— Других детей так не воспитывают, — сказал он.

— Нет, — согласилась с ним Силия. — Другим детям не так повезло в жизни.

— Другие дети ходят в школу.

— Дэвид будет избавлен от жестокостей школы. И ему вообще ничего не надо знать об окружающем мире.

— Я не уверен в целесообразности всех этих твоих затей, — покачал головой супруг. Силия лишь посмотрела на него. — Если на то пошло, — продолжал он, — то мне лично они кажутся просто чудовищными. И я не потерплю их.

Он ждал. Наконец Силия соблаговолила ответить.

— И что же ты намерен делать? — спросила она.

— Я уйду отсюда! — запальчиво проговорил Арнольд. — Вот открою сейчас входную дверь и уйду.

— Тоже мне испугал! — насмешливо парировала Силия.

Миссис Ландауэр, которая также при этом присутствовала, с довольным видом встала из кресла.

— Вот, — торжественным тоном проговорила она. — А ну-ка примерь. — Она сунула в руки сыну шарф. — Я всегда знала, что когда-нибудь и в этом доме кому-то пригодится моя работа.

Обе женщины смотрели на него, пока он обматывал шарфом шею. Никто не проронил ни слова. Арнольд вышел в прихожую, а женщины стояли в дверях, глядя ему вслед. Он взялся за ручку входной двери, еще раз оглянулся, а затем решительно толкнул ее. В следующую секунду он был уже за порогом и стоял на крыльце.

Держась поближе к дому, Арнольд направился вдоль стены в сторону сада, располагавшегося позади здания. Силия в этот момент стояла с сыном у окна студии.

— Папочка вышел на воздух, — пояснила она Дэвиду. — Видишь, вон он идет по саду. Ничего хорошего из этого не выйдет.