Ознакомительная версия. Доступно 244 страниц из 1216
Она стояла около своей машины, когда Малоун подошел к ней.
Со всех сторон их окружали горы. Через несколько месяцев зима укроет все снежным одеялом. Круговорот. И в природе, и в жизни. Хорошее, затем плохое, снова хорошее, опять плохое, и снова хорошее. Он вспомнил, как говорил Стефани, уходя в отставку, что сыт по горло этой суматохой. Она улыбнулась его наивности и сказала, что на земле нет и не будет спокойного места. Везде одна и та же игра, меняются только игроки.
И это хорошо. Опыт прошлой недели помог ему понять, что он игрок и всегда им останется. Но если его кто-то спросит, он ответит, что он книготорговец.
— Береги себя, Малоун, — сказала Кассиопия. — Я больше не прикрываю твою спину.
— У меня такое чувство, что мы еще встретимся.
Она улыбнулась:
— Кто знает…
Он вернулся к своему автомобилю.
— Как насчет Кларидона? — поинтересовался он у Марка.
— Он умолял о прощении.
— И ты благородно даровал его.
Марк ухмыльнулся:
— Он сказал, что де Рокфор собирался поджарить его ноги, и несколько братьев подтвердили это. Он хочет присоединиться к нам.
Малоун хмыкнул.
— Вы готовы к этому, парни?
— Некогда наши ряды пополнялись гораздо худшими людьми. Мы выживем. Я присмотрю за ним — это будет моя епитимья.[44]
Стефани и Марк обменялись несколькими словами. Они уже попрощались наедине. Стефани выглядела спокойной и расслабленной. Видимо, их прощание было мирным. Малоун порадовался за них.
— Что будет с урной и свидетельством? — полюбопытствовал Малоун.
Других братьев поблизости не было, поэтому он мог свободно обсуждать эту тему.
— Они будут спрятаны. Мир доволен тем, во что верит. Я не собираюсь вмешиваться.
— Мудрое решение, — согласился Малоун.
— Но орден выйдет из тени.
— Это правильно, — поддержала Кассиопия. — Я уже говорила с Марком насчет того, чтобы орден поддержал благотворительную организацию, которую я возглавляю. Всемирная поддержка больных СПИДом и жертв голода найдет применение денежным вливаниям, а ордену теперь есть что тратить.
— Хенрик очень склонял нас заняться и его делами тоже, — добавил Марк. — И я согласился. Так что рыцари-тамплиеры будут заняты. Наши умения можно использовать на благие дела.
Малоун и Марк обменялись рукопожатием.
— Я верю, что тамплиеры в хороших руках. Удачи тебе.
— И тебе, Коттон. И мне до сих пор хочется узнать, откуда у тебя это прозвище.
— Конечно. Позвони мне как-нибудь, и я тебе все расскажу.
Они сели в машину, арендованную Малоуном.
— Я тебе обязана, — сказала Стефани, пристегивая ремень.
Он уставился на нее с изумлением:
— Первый раз слышу от тебя такое.
— Не привыкай к этому.
Он широко улыбнулся.
— Пользуйся этим мудро.
— Да, мэм.
И машина тронулась с места.
Стив Берри
«Александрийское звено»
Кэти и Кевину, двум падающим звездам, вновь притянутым на мою орбиту
История — это дистилляция свидетельств, дошедших до нас из прошлого. Оскар Хэндлин. Правда в истории (1979 г.)
В тот момент, когда прародитель Адам впервые увидел рассвет, закати очертания собственной руки, началась история человечества, которую потом стали запечатлевать в камне, металле, на пергаменте — во всем, что существует в мире и что создают мечты людей. И вот — плод их труда, Библиотека… Не имущие веры утверждают, что, если она сгорит, история сгорит вместе с ней. Они ошибаются. Неустанный человеческий труд породил эту бесконечность книг. Если из них не останется ни одной, человек восстановит каждую страницу, каждую строчку. Хорхе Луис Борхес об Александрийской библиотеке
Библиотеки — это память человечества. Иоганн Вольфганг Гёте
ПРОЛОГ
Палестина
Апрель 1948 г.
Терпение Джорджа Хаддада было на пределе. Он с ненавистью смотрел на привязанного к стулу мужчину. Как и у него самого, у пленника была смуглая кожа, орлиный нос и глубоко посаженные темные глаза сирийца или ливанца. А еще в этом человеке было что-то, что очень не нравилось Хаддаду.
— Спрашиваю еще раз: кто ты?
Бойцы Хаддада поймали незнакомца три часа назад, перед самым рассветом. Он шел один и без оружия. Какая глупость! С тех пор как в прошлом ноябре британцы решили разделить Палестину на два государства — арабское и еврейское, — между двумя этими сторонами бушевала война. А этот дурак идет прямиком в арабскую цитадель, не оказывает никакого сопротивления и не произносит ни слова с того момента, как его прикрутили к стулу.
— Ты слышишь меня, кретин? Я спрашиваю: кто ты такой?
Хаддад говорил на арабском и видел, что незнакомец понимает его.
— Я — Хранитель.
Ответ не прояснил Хаддаду ровным счетом ничего.
— Что это значит?
— Мы храним Знание. Из Библиотеки.
Хаддад находился не в том настроении, чтобы разгадывать шарады. Только вчера израильские подпольщики напали на соседнюю деревню. Они загнали сорок палестинских мужчин и женщин в карьер и перестреляли всех до одного. Ничего нового. Арабов методично уничтожали и изгоняли. Земли, на которых в течение тысячи шестисот лет жили их предки, конфисковывались. Происходила накба, катастрофа. И сейчас Хаддад должен быть там, сражаться, а не выслушивать эту ахинею.
— Мы все — хранители знаний, — сказал он. — Мое заключается в том, как стереть с лица земли каждого сиониста, который встретится на моем пути.
— Именно поэтому я и пришел. В войне нет нужды.
Этот человек определенно идиот!
— Ты что, слепой? Евреи наводняют наши земли, стремятся нас уничтожить! Война — это единственное, что нам осталось!
— Вы недооцениваете стойкость евреев. Им удавалось выживать на протяжении веков, и они сумеют выжить в будущем.
— Это наша земля! Мы победим!
— Существуют вещи посильнее пуль, и они могут подарить вам победу.
— Правильно! Бомбы! И у нас их предостаточно! С их помощью мы сокрушим всех вас, проклятые сионисты!
— Я не сионист.
Незнакомец сказал это тихим голосом, а потом умолк. Хаддад понимал, что допрос пора заканчивать. У него не было времени распутывать эти узлы.
— Я пришел из Библиотеки, чтобы поговорить с Камалем Хаддадом, — сказал наконец мужчина.
Злость Хаддада сменилась удивлением.
— Это мой отец, — проговорил он.
— Мне сказали, что он живет в этой деревне.
Отец Хаддада был ученым, специализировался в области истории Палестины и преподавал в одном из колледжей Иерусалима. Большой — и телом, и сердцем — человек, он громко говорил и смеялся. Недавно он выступал посредником в переговорах между палестинцами и британцами, пытаясь не допустить массового наплыва евреев и предотвратить накбу, но потерпел неудачу.
— Мой отец мертв.
В пустых глазах пленника вспыхнул огонек тревоги.
— Я этого не знал.
На Хаддада нахлынули воспоминания, от которых он хотел бы избавиться навсегда.
— Две недели назад он сунул в рот дуло винтовки и снес себе затылок. Он оставил записку, в которой написал, что не может смотреть, как уничтожают его родину. Он считал себя виновным в том, что не способен остановить сионистов. — Хаддад поднес револьвер к лицу Хранителя. — Зачем тебе понадобился мой отец?
— Он один из тех, кому должна быть передана информация. Он — Приглашенный.
В груди Хаддада вновь поднялась злость.
— О чем ты толкуешь?
— Твой отец был человеком, пользующимся большим уважением. Он был ученым и заслуживал того, чтобы разделить наше Знание. Для этого я и пришел — чтобы пригласить его и поделиться.
Слова пленника произвели на Хаддада эффект ведра воды, вылитой на огонь.
— Поделиться чем?
Хранитель покачал головой.
Ознакомительная версия. Доступно 244 страниц из 1216
