Под созвездием Ориона (сборник) - Крапивин Владислав Петрович

Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 154

Клизму я отыскал за сундуком. Сдул с нее пыль. Вставил резиновый хоботок в непроливашку. Надавил и отпустил баллончик. Чернила втянулись в него с шумным всхлипом. Я выплюнул их из клизмы в помойное ведро за дверью. Потом отсосал из непроливашки то, что еще осталось. А после несколько раз наливал туда воду и тоже отсасывал. Вода сперва была зеленой, но с каждым разом становилась все светлее и наконец сделалась бесцветной. Затем я долго пускал клизмой в чернилку струи воздуха — для просушки.

Новые чернила я изготовил сам — их огрызка химического карандаша, который держал про запас в укромном закутке. Налил их в непроливашку. Попробовал. Чернила были как чернила, не очень густые, но вполне пригодные. Прасковья Ивановна вздохнет наконец с облегчением. Мне, однако, стало грустно.

Жаль было изумрудных чернил. Мне чудилась в них какая-то сказочность. Иногда я рисовал ими на старых газетах буйные африканские джунгли (как в книжках про Айболита и пятнадцатилетнего капитана). В этих джунглях, казалось мне, водились добродушные красные львы. Можно было бы сочинить целую сказку и записать ее зелеными чернилами. Теперь никакой сказки не будет…

Но однажды я все-таки сочинил «зеленую сказку». Правда написал ее уже обычными чернилами, но как бы в память о тех изумрудных, волшебных.

Случилось это весной, в ярком теплом апреле. Сверкающее солнце за окнами напоминало о близком Первомае, а там и о недалеком уже лете. Было слышно, как в тополях за окнами галдят беззаботные воробьи, у которых вся жизнь — каникулы.

В один из таких дней к нам в класс пришла практикантка из учительского института. Нина Алексеевна. Молодая и жизнерадостная. Прасковья Ивановна часто сидела на ее уроках и порой почему-то хмурилась, но замечаний Нине Алексеевне не делала. По крайней мере, при нас…

Однажды Нина Алексеевна задала нам на дом необычное упражнение.

— Напишите, ребята, к понедельнику какое-нибудь маленькое сочинение из слов, которые начинаются на одну букву. Посмотрим, какой у вас словарный запас.

— Как это? — сказал недовольный жизнью второгодник Серега Тощеев.

— Очень просто! Ну, вроде известных стишат: «четыре черненьких чумазеньких чертенка чертили черными чернилами чертеж»…

Я хотел уже высунуться и сказать, что черные чернила в школе, наверно, запрещены так же, как зеленые. Но Нина Алексеевна жизнерадостно продолжала;

— Это вроде игры. Не бойтесь, у кого не получится, двоек я ставить не буду. А кто сочинит удачно, получит четверку или пятерку.

Это всем понравилось. Вот бы всегда так с домашними заданиями!

Я решил постараться. Глядишь и заработаю пятерку. Их, пятерок-то, у меня в запасе было ох как немного.

Почему-то вспоминались зеленое чернила. Казалось, что, что, если бы писал ими, у меня получился бы целый рассказ, а Нина Алексеевна меня ничуть бы не ругала за изумрудные строчки.

Увы, тех чернил не осталось ни капли. Но я решил, что стану писать «как будто бы ими». И само собой получилось, что выбрал я букву «з», а первое слово было «зеленый».

Весь субботний вечер и первую половину воскресенья ходил я, задумчиво бормоча под нос. Недовольно косился на новорожденного братца, который громкими волями сбивал мое вдохновение. Наконец ушел к сестре. Бродил с бормотаньем и там. Сестра наконец спросила, не спятил ли я чего доброго.

Я гордо сообщил, что обдумываю сочинение.

— Ну-ну, обдумывай…

Ближе к вечеру я сел за тетрадь.

И вот, что у меня получилось.

Я пыхтел над тетрадкой допоздна. Сестра, постанывая от любопытства, ходил у меня за спиной, но я не показывал ей сочинение, пока не дописал. А потом постеснялся немного и показал.

Сестра хмыкнула. Кажется, одобрительно. Однако велела расставить, где надо запятые и двоеточия. А еще сказала, что надо писать не «згину», а «сгину».

— Что же делать? — расстроился я.

— Ну… напиши вместо «сгину здесь» «замучают здесь». Хотя ты и без того безбожно эксплуатируешь слова с приставкой «за».

Последнюю фразу я не очень понял, а совету сестрицы внял. Правда, переписывать весь рассказ про Зюзю не стал, а сделал поправку над строкой. Прасковья Ивановна за такое исправление наверняка снизила бы оценку, но Нина Алексеевна (я надеялся!) будет снисходительней.

Может быть, кто-то не поверит, что это я сам написал в восьмилетнем возрасте? Ну и зря. Что такого! У меня в ту пору были сочинения и похлеще. Например десятистраничный роман про пиратов и привидение на необитаемом острове. А здесь всего полторы тетрадных странички. Одно достоинство, что любое слово на букву «з». И все же я гордился своим «Зайцем Зюзей». Особенно мне нравилось заклинание про золотое зернышко. Я его придумал в порыве настоящего поэтического вдохновения!

По правде говоря, я ждал пятерки, похвал и даже триумфа. И ожидания мои сбылись!

Домашнее задание выполнили многие. Но большинство написало по одному предложению. Например, как длинная глазастая Светка Луткова: «Петя Петушков, прыгая по половицам, пел прекрасную песенку».

По сравнению с другими отличился Стасик Сударкин. Он сочинил стихи:

Все веселились. Нина Алексеевна тоже смеялась и поставила Сударкину пятерку, только спросила при этом:

— А почему крокодил как крашеный?

— Ну, он же зеленый!

У меня что-то екнуло в желудке. А Нина Алексеевна покивала:

— Ну что же, все правильно. А теперь почитаем еще про одного зеленого зверя…

И стала читать моего «Зюзю».

Успех был полный. Веселье и смех.

— Все замечательно, — сказала Нина Алексеевна. — Только опять какая-то странность. Почему заяц зеленый? Ну, крокодил это понятно. А зеленые зайцы разве бывают?

— Это же сказочный заяц! — храбро объяснил я, чувствуя поддержку масс. — У меня в непроливашке недавно были зеленые чернила, и я хотел написать ими сказку, но они кончились. А сказка все равно хотелась…

Нина Алексеевна сочла объяснение вполне достаточным. Только спросила еще, откуда мне известно слово «зоотехник». Я объяснил, что зоотехником работает муж моей взрослой сестры. Он ездит в командировки по северным зверофермам. Только он вовсе не злой, не такой, как Заикин.

Нина Алексеевна поставила мне в тетради большущую пятерку. Правда, не зелеными, а красными чернилами…

Здесь, пожалуй, можно заканчивать повесть, потому что сюжеты, связанные с непроливашкой, я исчерпал.

Красный лев с непроливашки стерся, конечно, очень быстро, но я утешил себя тем, то он живет в зеленых джунглях — тех, что я рисовал когда-то зелеными чернилами. Там лев мирно гуляет по чаще вместе с зайцем Зюзей, а над ними весело летает звонкий зяблик Зинь-зинь.

Непроливашка жила у меня долго. Правда носить ее на уроки я скоро перестал. В третьем классе я перешел в другую школу, там чернилки были казенные, дежурные расставляли их на партах в начале занятий. А моя непроливашка служила мне для домашних заданий и для писания стихов, которые я во множестве сочинял в старших классах. Потом, когда я уехал учиться в университете, ею пользовался мой братишка…

Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 154