Синий краб (сборник) - Крапивин Владислав Петрович

Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 186

Они лежали и ждали страшных рывков и рычания. Но было тихо.

Может быть, чудовище не проснулось?

Алька открыл один глаз и увидел что-то темное и расплывчатое. Это был просто лопух. Алька хотел открыть второй глаз. Но тут ему под локоть попал какой-то очень острый камешек. Алька дернул рукой и угодил в крапиву. Это была не простая крапива, а самая жгучая, с темными узкими листьями, — собачья. Она жалится даже сквозь рубашку. А если локоть голый, то даже мертвый, наверно, вскочит!

А ведь Алька-то был не мертвый. И, конечно, вскочил. И увидел, что никакого чудовища нет.

— Вставайте, — уныло сказал Алька.

В траве лежал свернувшийся полосатый матрац, а из-под него торчало старое березовое полено.

Когда все поднялись и освободили матрац из-под сетки, упругая трава снова выпрямилась и начала вздрагивать. И стало казаться, что матрац живой: он тихо колыхался в траве. Алька понял, что все это из-за экскаватора, от которого дрожала земля.

— Это нашей соседки матрац, — сказал Юрчик и виновато вздохнул. — Она его на забор повесила, чтобы пыль выбивать палкой. А он, значит, упал…

— Вот из тебя бы пыль палкой… — мрачно произнесла Людмила.

— Надо отнести сетку, — сказал Павлик.

— Никто ее и здесь не украдет, — отмахнулась Женька.

Все вокруг еще больше потемнело. И большое облако уже не было похоже на светлую серебряную гору из сказки. Оно расплывалось в сумерках.

Все сделалось обыкновенным и неинтересным.

Алька вспомнил, что день закончен. Ничего хорошего сегодня уже не случится. Не будет никаких тайн, зовущих на опасную охоту. Даже обыкновенной игры в лунки не будет, а придется идти домой. Ужинать. Мыть ноги. Спать…

Злая досада заскребла Альке горло. Прищурившись, он глянул на Юрчика. Драться Альке не хотелось, но рука его как-то сама размахнулась и сильно хлопнула Юрчика по голове. Алька почувствовал, как под ладонью подмялись волоски на Юркином затылке, а голова послушно качнулась вперед, будто у деревянной лошадки.

Юрчик ничего не сказал, даже не обернулся. Он тихонько пошел с опущенной головой от ребят, и одна сандалия у него хлюпала и скребла, потому что был оторван ремешок.

Алька взглянул на ребят. Они смотрели вслед Юрчику, а потом Женька отвернулась и неуверенно сказала:

— Так и надо ему…

— Айда домой, — хмуро предложил Валерка.

И они пошли. Поодиночке, будто жили в разных домах.

Алька шел все тише и тише. Он остался во дворе один. Почему-то все думалось о Юрчике. Алька знал, что Юрчик жаловаться не будет. Он вообще никогда не жалуется. Но это Альку не радовало.

Он остановился, потоптался на месте, а потом ноги сами повернули назад, к забору. Все скорей и скорей.

Алька с разбегу проскочил колючие заросли, подтянулся на досках и через две секунды был в соседнем дворе.

Юрчик сидел на крыльце; его майка белела в сумерках, как маленький парус.

Алька нерешительно подошел сбоку.

Юрчик нагнулся низко-низко. Голову опустил ниже колен. Может быть, он плакал?

— Ты чего… сидишь? — пробормотал Алька.

— Сандалия порвалась. Ремешок… — вздохнул Юрчик. — Бабушка утром пришила, а он опять… Никак не приделаю.

Он не плакал. И он не удивился, что рядом появился Алька.

Все-таки хорошо, что иногда отрываются ремешки.

— Давай, — деловито сказал Алька.

Он сел рядом и сдернул с ноги Юрчика сандалию. Потом нащупал в кармане моток медной проволоки. Эта проволока давно мешала ему, царапала ногу, и он собирался ее выбросить. Хорошо, что не выбросил. В другом кармане Алька отыскал гвоздь — вместо шила.

— Сейчас… Все будет, как надо.

Уже совсем стемнело, и Альке пришлось работать на ощупь. Но все равно он ловко действовал проволокой и гвоздем. Дело было привычное: ведь и у него часто отрывались ремешки.

Юрчик сидел, привалившись к Алькиному плечу. Он шевельнулся и вздохнул так, что у Альки на виске торчком встали волосы. И тихонько сказал:

— Я ведь не знал, что оно не настоящее… Чудовище…

— Конечно, не знал, — ответил Алька сквозь зубы, потому что перекусывал проволоку. — А если бы настоящее, мы бы ему… дали…

— Ага, — прошептал Юрчик. Он доверчиво сопел и тепло дышал Альке в щеку. Наверно, так же дышал Белый Олененок, когда засыпал под боком у большого доброго медведя.

Алька наконец откусил и выплюнул проволочную нитку.

— Все, — солидно сказал он. — Закончен ремонт. Ну-ка, давай твою лапу…

Ночные поезда

Алька вернулся домой поздно, потому что они с Валеркой до самого вечера шили из старого сапога футбольный мяч. Алька вошел в комнату и услышал, как папа говорит:

— По-моему, он приедет утром, в девять часов. Есть такой поезд.

— Не мог уж телеграмму потолковей дать, — возмущенно дернула плечом Марина.

— Кто приезжает? — поинтересовался Алька.

— Не суйся, когда старшие говорят, — отрезала Марина.

Алька сделал вид, будто Марины вообще нет на свете.

— Мама, кто приезжает? — снова спросил он.

— Сын дяди Юры, — ответила мама. — Твой двоюродный брат Игорь.

— Брат?

Алька знал, что у него есть разные там дяди и тетки, двоюродные братья и сестры. Но все они жили где-то далеко, и, по правде сказать, Альке было все равно, есть они или нет. Но теперь Алька заволновался:

— Брат? А двоюродный— это все равно настоящий?

— Еще бы! — сказал папа.

— А он большой, этот Игорь?

Папа сказал:

— До потолка.

А мама махнула рукой:

— А-а… Он еще мальчишка совсем…

Мальчишки не бывают до потолка. Значит, папа Альку разыгрывал. Он это любил.

А у Альки появилось сразу десять вопросов. Зачем едет Игорь? Откуда? Надолго ли? И самое главное: сколько ему лет? Конечно, он старше Альки. И это очень хорошо…

Если у вас нет старшего брата, вы знаете, как это плохо. Надо, например, смастерить из старой тачки автомобиль, а помочь никто не может. А когда Витька Капустин, длинный такой и вредный, обещает закинуть тебя на крышу, как быть? Разве что пустишь в него куском кирпича и сразу мчишься домой. А если бы старший брат был, домой мчался бы сам Витька.

Всю свою жизнь Алька мечтал о старшем брате, потому что от Марины толку все равно никакого нет. Только придирается все время.

Впрочем, сегодня Алька решил с Мариной не ссориться. Он хотел у нее кое-что спросить. Но когда вопросов много, их трудно задавать по порядку. И вместо того чтобы узнать, сколько лет Игорю, Алька спросил:

— Маринка, ты меня возьмешь завтра Игоря встречать?

— Посмотрим, — сказала Марина. «Не возьмет», — понял Алька. Она всегда говорила «посмотрим», когда хотела отвязаться.

— Ну, Марина… — Алька потянул ее за рукав.

— Я сказала: посмотрим завтра, — повторила Марина. — Отстань!

— Заноза длинная, — отойдя подальше, сказал Алька. — Всем расскажу, что ты в Котьку Василевского влюбилась…

За это Альку прогнали спать. Уже из другой комнаты он услышал, как папа доказывал:

— Может быть, он еще раньше приедет. Ночным поездом. Очень может быть.

И Алька задумался. Разве мальчишки ездят в поездах ночью?

Алька часто думал о ночных поездах. Поздно вечером, лежа в кровати, он слушал их голоса. Синие сумерки заливали окна. Вспыхивала в них цепочка далеких заводских огней, а тень от тумбочки с цветком делалась похожей на медвежонка с воздушным шаром.

И тогда наступала тишина. Она была спокойная и прозрачная, как синяя вода в весенних, оставшихся от снега озерках. Сквозь эту тишину слышался стук часов.

И вдруг, как чуть заметная волна, возникал где-то гул далекого-далекого поезда. Он постепенно нарастал, и Алька знал уже, что вот-вот раздастся негромкий голос тепловоза. Будто поезд зовет друзей, заскучав на длинном пути.

Гул колес нарастал а потом таял вдали.

Некоторое время слышалась только перекличка маневровых паровозов на станции. Затем снова звучали вдали голоса стремительных составов.

Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 186