— А знают ли они металл? — спросил Жора.
— Вряд ли, — предположил Толя. — Вон я вижу палку с заостренным камнем…
— Ребята, — радостно сказал Алька, — мы им поможем и в этом, наш прямой долг — познакомить их с металлом! Нельзя же такими камнями добывать себе пропитание…
— Бедные, — проговорила Леночка, — они живут еще в каменном веке… Научить бы их хоть самому простому, что знает у нас любой ребенок…
— Если они этого захотят, — заметил Колесников.
— Как же не захотеть! — возразил ему Алька. — Они что, враги себе? Не разберутся, что вкусней — сырое или жареное мясо? Что острей и тверже — каменный или стальной топор?
— Могут и не разобраться, — сказал Колесников.
— А я уверен — разберутся, — настаивал Алька. — И еще вот что мы сделаем: мы подзовем их к нашему звездолету и по очереди, одного за другим, будем вводить внутрь, мыть в душе, подстригать и кормить…
— Тюбиками? — спросил Жора.
Ему никто не ответил.
— …Мы залечим их раны, которые нанесли им дикие звери, — продолжал Алька, — и, может, даже научим читать книги… Они, верно, и колеса еще не знают и таскают все грузы на себе, а мы им построим повозку на двух или четырех колесах… Верно, Колесников? Колесо — это по твоей части… Вот обрадуются! Это ж наш прямой человеческий долг!
— Советую ни на шаг больше не приближаться к ним, — тихо проговорил Колесников. — Они развиты не больше, чем их техника…
— Ошибаешься, — возразил Алька. — Они, конечно, еще не дошли до электроники и кибернетики, но сообразят и не откажутся от добра. Вот смотри!
— Алька внезапно бросился вперед и громко крикнул: — Слушайте! Не бойтесь нас! Мы с планеты Земля и хотим научить вас тому, чего вы еще не знаете!
Существа в шкурах вдруг повскакали со своих мест, отбросили недообглоданные кости и схватились за палки с принизанными к ним камнями. Один из них с криками отбежали за ствол большого дерева, а другие, схватившись за оружие, враждебно уставились на Альку.
— Вот смотрите — это нож! — продолжал Алька, стоя на месте и уже не рискуя идти вперед, и показал им блестящий складной ножик в вытянутой руке.
— Он из металла! Этот материал крепче любых камней…
Вдруг существа с палками сделали несколько прыжков к Альке.
Леночка взвизгнула. Толя с Жорой остолбенели, а Колесников коротко крикнул: «Назад!» Но Алька не стронулся даже с места. Он выхватил из кармана коробок со спичками, зажег одну — спичка ярко вспыхнула — и торжественно протянул ее как маленький факел, к ним, к этим существам. И крикнул:
— Это огонь! Он будет первым вашим другом! Он — все! С ним не холодно, и пища…
По лесу прокатился воинственный клич. С палками наперевес существа бросились на Альку, на ребят, стоящих у дерева. Алька замер на месте, парализованный страхом. Толя тоже не в силах был сдвинуться с места. Леночка заплакала. Вот-вот дикари схватят Альку. Вот-вот изрубят каменными топорами остальных…
Три выстрела оглушительно ударили навстречу им, и над головами взорвались и вспыхнули ракеты. Существа, как один попадали на траву, прижались к выпирающим из почвы корням.
Колесников спрятал в карман черный ракетный пистолет.
— А ну к кораблю! Быстро, пока они не очухались! — приказал он. — И без паники!
Ребята опомнились и, царапая лица о жесткий кустарник и свисающие сверху лианы, кинулись назад. За ними быстрым шагом шел Колесников.
«А ведь и правда, что б мы делали без него?» — подумал Толя. Вдруг Леночка споткнулась о корень и чуть не упала. Толя подхватил ее и поставил на ноги. Леночка сильно хромала, и Толя поддерживал ее за руку, пока они бежали к звездолету.
Сзади раздались крики: дикари очнулись от страха и снова начали преследовать их. Вдруг на звездолете заревела сирена. Она ревела, завывая, и так пронзительно, что преследователи опять попадали в траву. Экипаж благополучно нырнул в дверь. Колесников вставил в скважину ключ и повернул на пять оборотов. Расталкивая полуживых от страха и усталости членов экипажа, он крикнул: «Ни с места, держаться за поручни! Сохранять хладнокровие!», влетел в рубку управления и нажал пусковую кнопку.
Взревели двигатели, и звездолет плавно и стремительно, слегка задев листву деревьев, взмыл в синее небо.
Сирена сразу замолкла. «Кто же ее включил? — подумал Толя. — Ведь в корабле никого не было».
Глава 18. ПЛАНЕТА, КОТОРАЯ ИХ НЕ ПРИНЯЛА
— Молодцы! — сказал Колесников, сидя перед пультом управления.
Сзади в глубоком молчании стоял весь экипаж.
— Мм-мы молодцы? — не поверил своим ушам Толя. — Ты шутишь?
— Да нет, вполне серьезно. Уложились в пятнадцать минут, а я ведь дал вам целых двадцать… Молодцы!
Толя отвернулся от него.
— Хочешь посмотреть вниз? — спросил Колесников. — Смотри, а то скоро ничего не будет видно.
Внизу, там, где только что стоял их звездолет, кучей сгрудились дикари в шкурах и грозили каменными топорами небу, а трое голых, обросших детенышей рвали на мелкие клочки потерянный Алькин альбомчик.
— Что-то не очень они ценят искусство нашего прекрасного живописца… — сказал Колесников.
К нему подошел Алька. Он был очень бледен, точнее, сер, губы дрожали, лицо было в свежих царапинах; и без того худое, оно еще больше заострилось.
— Я хотел, чтоб им было лучше, — сказал он, — хотел помочь им, чтоб они скорей развились и вырвались из темноты и невежества…
— Мало ли что ты хотел… — проговорил Колесников. — Они-то не хотели этого!
— Не хотели себе добра? Я ничего не пожалел бы для них!
— Оставь свою жалость при себе, — ответил Колесников.
— Дело не в этом, — вмешался Толя, — видно, не все можно сделать сразу; есть вещи, до которых каждый должен дойти своим умом…
— Видно! — хитро блеснул глазами Колесников. — Значит, никто из вас, доблестные земляне, не желает вернуться и пожить на той замечательной планете?
Экипаж подавленно молчал.
— Лена, как твоя нога? — вдруг спросил Колесников.
— Ничего…
— Ну что ж, в таком случае… — из глаз Колесникова прямо-таки брызнули радость и самоуверенность, — в таком случае поищем что-нибудь получше! Планету, где всем понравится, где никого не нужно жалеть, развивать и торопить… Согласны?
Никто ему не ответил.
— Скажи, кто включил на корабле сирену и выручил нас? — спросил у Колесникова Толя.
— Видно, электроника. Я же говорил, наш звездолет новейшей марки…
Толя вышел из рубки, наступил на что-то круглое, скользкое, крутнувшееся под ногой, и упал. Встал, потер ушибленный бок и поднял какой-то странный, откатившийся в дальний угол продолговатый пятнистый плод.
— Что это? Откуда?
Колесников повернулся вместе с креслом и внимательно посмотрел на Жору.
— Первый раз вижу! — покраснел Жора. — Наверно, случайно закатился в дверь…
— И по трапу пробрался вверх? — удивился Колесников.
— И так бывает, — сказала Леночка. — Такая уж эта планета, и плоды на ней особые…
— Подвергнуть химическому анализу, и если он будет благоприятен, дать на обед, — распорядился командир. — И надо этот плод скорей съесть или выбросить, потому что стрелка показывает, что корабль перегружен на семь килограммов, а для такого точного летательного аппарата, как «Звездолет-100», это многовато. — Колесников кивнул на циферблат со стрелкой в левой стороне приборной доски. — Впрочем, это ерунда, сойдет… А ты, Горячев, — добавил командир, — на трое суток освобождаешься от вахт. Иди отдыхай; если нужно успокаивающее, попроси у Лены… За штурвалом остается Звездин.
Алька быстро ушел из рубки. Вслед за ним ушли Леночка с Жорой.
Колесников долго молчал, прислушиваясь к работе двигателей, потом сказал, просияв:
— Отлично работают! Приятно послушать, лучше всякой музыки. — И неожиданно добавил: — Помнишь, что я говорил тебе на Земле насчет этого члена экипажа? Бедняга, как он исцарапался…
