Мой друг бессмертный - Гурова Анна Евгеньевна

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88

Ники боится душа. Собственно, другие девочки боятся его не меньше. Надо быстро-быстро, обжигаясь, завернуть вентиль и выскочить, пока тебе на голову не полилась ледяная вода. Или, на выбор, – кипяток. Ошпариться в этом душе – как нечего делать. Но тренерша сказала: перед плаванием и после – обязательно в душ. А выключать его будете по очереди. Но никакой очереди не было. Каждый день была очередь Ники.

Пытаясь увернуться от этой повинности, Ники вообще перестала ходить в душ, за что, кстати, ей уже пару раз попало от тренерши. Но девочки сказали – все равно выключать будешь ты.

«Почему они так со мной поступают? – в сотый раз думает Ники, тоскливо глядя на низвергавшуюся из темноты багровую воду. – Почему они меня так ненавидят? »

О том, что девочки ее ненавидят, Ники узнала относительно недавно. До истории с душем она об этом не задумывалась. Не обращала внимания, что с ней почти никто не разговаривает. «Убери свою сумку», «Подвинься, расселась», «Это не твое место» – это ведь не общение. Хотя нет, был один случай: однажды на свой день рождения одна девочка принесла коробку конфет. Все подходили и брали, сколько хотели. Та девочка стояла, держа перед собой коробку, и приговаривала: «Берите, берите, тут еще много». Ники тоже простодушно подошла и протянула руку. Девочка тут же отдернула коробку и злобно бросила: «А тебя не приглашали». Почему? Ники все пыталась понять и не понимала. Никому она ничего плохого не делала. Не могло же, в самом деле, в одной группе по плаванию собраться пятнадцать самых злых в городе девочек?

Ники смотрит на вентиль и думает: «Останусь тут навсегда. Буду стоять возле душа, пока не умру». По щеками Ники сползают горючие слезы, но в воздухе столько брызг, что несколько жалких капель совершенно незаметны.

И тут из влажной, горячей, булькающей темноты кто-то появляется.

При виде выступившего ей навстречу черного силуэта Ники застывает от ужаса. Несмотря на жару в душевой, ее бросает в холодный пот. Не в силах шевельнуться, не пытаясь убежать, она стоит и смотрит на незнакомца.

Теперь можно разглядеть, что это высокий мужчина в строгом костюме и ботинках. Лицо незнакомца скрыто в тени – заметен только странный черный круг посередине лба. Несколько секунд не слышно ничего, кроме плеска и бульканья.

– Что ты здесь делаешь, Вероника? – раздался из тьмы низкий голос пришельца. – Почему не идешь домой?

В голосе незнакомца нет угрозы, скорее жалость.

– Я не могу… – беспомощно лепечет Ники, уткнувшись взглядом в пол. От ботинок мужчины по полу растекаются черные ручьи. Ники думает: если бы она посмела войти в душевую в уличной обуви, страшно представить, что бы с ней сделали.

– Что не можешь? Идти?

– Не могу выключить воду…

С высоты доносится короткий смешок. Впрочем, это незлой смех.

– Иди сюда, девочка. Протяни руку.

Рука Ники тонет в жесткой мужской ладони.

– Смотри, как просто, – говорит незнакомец, рукой Ники прикасаясь к вентилю горячей воды. – Встань с краю. Держишь вентиль с краев, тут не ошпариться. Поворачиваешь слева направо. Теперь точно так же поворачиваешь вентиль холодной воды. Вот и все…

Сток с хлюпаньем всасывает остатки воды. В душевой становится тихо. Ники вдруг хихикает.

– Да, – соглашается она. – Совсем просто.

– Все запомнила?

– Все.

– Тогда иди домой.

– Спасибо…

Незнакомец проводит рукой по ее волосам, разворачивается и уходит в темноту. После него на кафеле остаются черные следы. Уходящая вода смывает их, оставляя только грязные разводы.

В холле бассейна пусто, гардероб закрыт на замок. Мама сидит с Никиной синтетической шубкой в руках одна-одинешенька.

– Почему так долго? Почему ты каждый раз последняя?!

– А я научилась выключать душ! – радостно объявляет Ники.

– Мать усталая, после работы, должна сидеть тут по полтора часа! Хоть раз не только о себе подумай!

– И ничего сложного: берешь вентиль за краешек и поворачиваешь сначала горячий, а потом холодный! Меня научил один дяденька.

– Какой еще дяденька?

– Не знаю. Он был в душе.

– Хм, очень интересно… Что еще за дяденька в женском душе?

– Он был в ботинках и костюме. Грязи нанес.

– А… Так это, наверно, какой-нибудь тренер был или сторож.

– Нет, это был не тренер! – убежденно заявляет Ники. Откуда-то она точно это знает.

Ее охватывает ужасное волнение. Кажется, она ходит по самому краю, сделай шаг в сторону – и вот она, разгадка.

Мама внимательно смотрит на Ники, и на ее лице появляется тревога.

– Не тренер?

– И не сторож. Я знаю, кто это был! – заявляет Ники. И в тот же миг осознает – да, действительно знает! И с глубокой убежденностью говорит:

– Это был папа!

– Кто? – одними губами спрашивает мама. Ники смотрит ей в лицо, и ее охватывает ужас.

У мамы чужое лицо – бледное, неподвижное, потрясенное. Почти минуту длится невыносимое молчание. Потом Ники не выдерживает и разражается рыданиями.

– Прости меня! Прости! – повторяет она, сама не понимая, что кричит. – Мамочка, прости, пожалуйста!

– Поздно, – чужим голосом отвечает мама. Ники ничего не понимает, но ей так горько и

страшно, как никогда прежде. Она плачет, обхватив маму руками, и ей кажется, что действительно происходит что-то непоправимое. Ники рыдает в голос и от собственных рыданий просыпается.

– Мамочка! – закричала Ники, вырываясь из глубин сна.

– Да, Вероничка, я тут.

Ники нашарила мамину руку, схватила ее и открыла глаза. Она обнаружила, что лежит на своей тахте, раздетая и под одеялом, как полагается. Но как она туда попала, Ники не помнила. Во рту было солоно, нос слипся от засохшей крови, в голове шумело. На улице по-прежнему было темно. В сумрачной комнате горела настольная лампа. Мама сидела рядом на стуле и смотрела на дочь. Лицо у нее было усталое, заплаканное и в то же время какое-то отстраненное.

– Проснулась, – проговорила мама, как будто обращаясь к кому-то, невидимому для Ники.

– Мамочка, что со мной было? – жалобно спросила Ники. Она чувствовала себя маленькой и несчастной.

– Обморок, – мама поправила одеяло. – Просто обморок.

– Я пела песню – и вдруг упала, – Ники приподнялась на кровати, вспомнив прошлый вечер. – Приехала бабушка… мы поругались…

– Ложись…

– Потом у меня пошла кровь…

Ники шмыгнула носом и с ужасом пробормотала:

– У меня, кажется, что-то с головой!

– Успокойся, Вероничка. Ничего страшного с тобой не случилось. На, выпей.

Ники схватила стакан с кисловатой жидкостью и, не спрашивая, что это такое, выхлебала до дна.

– Что тебе приснилось? – поколебавшись, спросила мама. – Помнишь?

– Еще бы! – Ники содрогнулась. – Такая жуть! Помнишь, ты меня в первом классе отдала в бассейн «Динамо»? Так вот, мне приснилось, что я стою в душевой и боюсь выключить душ, и вдруг появляется какой-то человек и помогает мне, такой высокий, в черном костюме и грязных ботинках, и руки у него шершавые, я его раньше не видела, но мне почему-то показалось, что это был мой па…

Ники осеклась на полуслове, увидев, что в маминых глазах мелькнул настоящий ужас – как тогда, во сне.

– Мам, ты в порядке? Это же просто ночной кошмар!

– Все хорошо. – Мама печально улыбнулась и погладила ее по лбу. – Ложись-ка ты спать, Вероничка. Засыпай и забудь все эти сны…

Мамина рука легко гладила лоб Ники, и через несколько секунд девочка почувствовала, что ее мысли путаются, и рассудок погружается в спокойную глубокую дрему без сновидений…

– …Подожди, – словно издалека, донесся знакомый мужской голос. – Мы же ничего не выяснили.

– Это просто сон, – ровным голосом ответила мама.

Сквозь полусомкнутые веки Ники увидела, как из густой тени возле шкафа выступил какой-то человек.

– Нет, не сон, – возразил он. – И ты не хуже меня это знаешь.

– Главное, Вероника считает, что это сон. Оставь ее в покое. Утром она все забудет.

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88