Подорожный страж (СИ) - Лукин Андрей Юрьевич

Уговорив себя таким образом, Стёпка душевного покоя не обрёл, но от сожалений бесплодных избавился и на душе чуток полегче стало.

Вскоре на сеновал вскарабкался Смакла с большим кувшином в руке. Стёпка напился холодного медового кваса, вытер губы… и на него откуда-то из темноты свалился дракончик.

Стёпка вздрогнул от неожиданности, гоблин ахнул, а дракончик обхватил кувшин всеми лапами, засунул внутрь голову и принялся жадно лакать.

— Он теперь от нас не улетит. Всегда возвращаться будет, — сказал Стёпка. — Ему с нами лучше, чем с гномлинами. Он даже защищал меня, когда я с оркимагом бился. Он ему глаза чуть не выцарапал. Слышь, Смакла, а тебе не страшно было в этого гада стрелять?

— Не, — замотал головой сияющий от счастья гоблин. — Я со злости стрельнул, озлился шибко.

— А раньше ты в кого-нибудь уже стрелял?

— Не. Утей токмо да белок бил. У нас в деревне оркимагов отродясь не бывало. А то бы стрельнул.

Смакла осторожно снял с кувшина упившегося дракончика, положил рядом с собой на расстеленный тулуп и стал почёсывать ему брюшко. Дракончик тихонько мурлыкал и подёргивал лапками.

— Самострел-то где? Весичи бы не отобрали.

— В повозке лежит. Дядько Неусвистайло, слыхал, велел себе оставить.

— Тяжёлый он очень.

— Знамо, тяжёлый. Потому и бьёт насмерть… Ежели не в оркимага стрелять.

— И взводить его долго.

— Силов у меня маловато, — согласился Смакла. — Приноровиться надо. Там этакая хитрая зацепочка удумана. В самый раз для руки. Я её уже опосля приметил.

— А почему дядько Неусвистайло сказал, что стрелы непростые? Что в них особенного? Я нарочно посмотрел — стрелы как стрелы.

— Наговоренные они, — пояснил гоблин.

— Как это?

— С такими стрелами выцеливать шибко не надо. Заклинание на них наложено такое, что они завсегда в нужное место попадают.

— А я думал, это ты такой меткий стрелок, — признался Стёпка. — Сначала даже боялся, что ты меня случайно подстрелишь. А потом смотрю — хорошо у тебя получается, без промаха.

— В своих наговоренные стрелы не летят. Сколь ни стреляй, всё одно мимо угодишь.

— Здорово. Стреляй, значит, куда попало, и каждая стрела сама врага найдёт.

— Знамо найдёт. Ежели только враг от этакой стрелы отбойным заклятием не оградился.

Стёпка повернулся на живот, вытащил из-за пазухи колючую травинку, решился спросить:

— Не жалеешь, что со мной пришлось поехать? Вон как у нас всё повернулось. Того и гляди замочат… ну, то есть, это… жизни лишат.

Гоблин мотнул головой, в сумраке его чёрные глаза казались огромными:

— Не. Мы как Ванесия твоего вызволим, я в дружину пойду, с оркимагами биться. Наши, я слыхал, дружину таёжную собирают.

— А не прогонят тебя? — недоверчиво спросил Стёпка. — Скажут, что мал ещё, да и турнут.

— Знамо, турнут, — согласился Смакла. — А я всё одно пойду. С самострелом. В обозе схоронюся тайком, али кустами вослед проползу. Всё одно пойду. Меня теперича никакая сила не удержит в стороне сидеть.

— И станешь сыном полка, — засмеялся Стёпка. — Это у нас так в войну пацанов называли, которые воевали вместе со взрослыми.

Смакла даже привстал:

— И у вас война была?

— Да у нас их много было. Очень много.

— Демонские войны, — прошептал гоблин. — Страшно, поди?

— Да уж, — сказал Стёпка. — Я сам, правда, не видел, она давно была, но показы… рассказывали, что шибко страшная. Там у нас не луки и мечи, там такое… Огонь дьявольский и летающая смерть.

Гоблин надолго замолчал. Пытался, видимо, вообразить, что из себя представляет война демонов. Потом сказал:

— На бы токмо Ванесия добыть. А то мне, покудова я не расхлебаю, покоя не видать.

— Ты сильно напугался, когда оркимага увидел?

— Не, я опосля струхнул, когда он стрелу из себя вытянул. Помнилось, что он в мертвяка оборотился. А я мертвяков чевой-то боюся шибко. Маетно на них глядеть. И как это оркимаг тебя одолеть не сумел? Я думал, сейчас велит оберегу, и он тебя за шею и удушит ремешком. А он, гляди, тебе помог, а не ему.

— Оркимаг сначала его силы лишил, да я его заклинание как-то отключить сумел. Сам не знаю, как получилось. А так, может, и не одолел бы его. Вот он теперь, наверное, локти себе кусает.

— Почто ему локти-то кусать? — не понял Смакла.

— Ну, жалеет, что меч потерял и нас не смог победить.

— Ты тоже меч потерял.

— А я уже и не жалею, — признался Стёпка. — Он ведь оркландский меч был, он, кажется, меня к себе приворожить хотел, чтобы я с ним не расставался… И сначала так жаль было, а теперь я даже рад. Без него спокойнее.

— Ты, Стеслав, когда мы всё сполним, оберег тоже выбрось куда подале. Поганая это вещь. У орклов всё поганое.

Стёпка сладко зевнул:

— Если хочешь, я его тебе отдам. Делай с ним потом, что захочешь. Мне-то он там, у нас, не нужен будет.

— На кой он мне! — испугался гоблин. — Меня в клеть за него посадят да и затерзают!

— С таким стражем не посадят. А захочешь — чародеям его продашь! Они тебе золотом заплатят. Но до этого ещё дожить надо, как мой папа говорит.

— Кто твой?

— Ну, отец. Батя мой.

— А каков он у тебя?

— Лысый, весь в чешуе и с такенными вот клыками.

Гоблин досадливо дёрнул плечом, знал уже Стёпкины шутки.

— Взаправду каков?

Стёпка погладил уснувшего дракончика.

— Нормальный. Обычный. Клёвый, в общем, батя.

Смакла хихикнул, почесал нос.

— Ты чего?

— Смешно. У демона — батя!

— А мне вот не смешно почему-то, что у гоблинов родители бывают.

— А он тебя лупит?

— Нет, — сказал Стёпка, потом, подумав, поправился. — Редко. Раза два по шее приложил.

— За что?

— Было дело под Полтавой, — вздохнул Стёпка. — За баловство, конечно. Мы с Ванькой дом чуть не взорвали, когда порох решили изобрести. Ох и влетело нам!

— Как так — взорвали?

— Ну как… Видал в Летописном замке горшки такие с фитилями? Камнемётами их швыряют. Только поджигают сначала.

— Громобой! — подсказал Смакла.

— Вот мы таким громобоем чуть дом и не взорвали. Шарахнуло классно. Чудом стёкла не повышибало.

— У вас и стёкла в окнах, да? Ты, верно, богатого демона сын?

— Да нет. У нас там у всех демонов стёкла в окнах вставлены. Обычное дело. У вас скоро тоже научатся. Ну, может, и не очень скоро. Стекло-то легко делать. Его из песка выплавляют. Песок только специальный надо и ещё, кажется, свинец. Или сода. Я не помню.

— Хорошо у вас там жить? — помолчав, спросил Смакла уже почти сквозь сон.

— Как тебе сказать. Школа достала уже, уроков задают навалом, компьютер отстойный, новые игры уже не тянет, а денег на видюху нет… Тоска, в общем. Ну, не совсем тоска, но как-то всё обычно, скучновато и без приключений. Здорово, что ты нас вызвал! Просто здорово, честное слово! Я всю жизнь мечтал. На чародеев посмотреть, на гоблинов, на троллей…

— Посмотрел? — чуть слышно спросил Смакла.

— Посмотрел, — согласился Стёпка. — Круто. Будет о чём вспомнить. Жаль, не поверит никто.

Смакла уже спал. Дракончик тоже спал. Гоблин и дракон. С ума сойти, вылечиться в дурдоме и опять рехнуться! Стёпка уже почти устал удивляться обыденности происходящий с ним чудес. Привык незаметно. Подумаешь, дракон! Нормально. Так и должно быть. И тролли должны быть, и гоблины. Только оркимагов лучше бы не было. Муторные они какие-то, оркимаги эти, даже страж не сразу с ними справиться может. А если бы их двое было, то они бы Стёпку наверняка в тонкий блин раскатали.

Спать не хотелось. Он подполз к краю, туда, где торчала приставная лестница. Вверху перемигивались звёзды, за оградой чернел лес, тёплый ветер чуть шевелил ветви берёз. Весичи развели костёр посреди двора, что-то варили в большом котле. Несколько дружинников сидели вокруг, смотрели на огонь, неспешно переговаривались. Среди них не было ни Всемира с Арфелием, ни десятника. Усмаря тоже не было. Обычные, рядовые дружинники. Стёпка тоже засмотрелся на костёр, невольно прислушиваясь.