Кошмар под Новый год - Усачева Елена Александровна

– Па, звони уже. Нам холодно. Как цуцики замерзли.

– Ага… Сейчас эвакуатор приедет и вытащит нас, – проговорил папа, сосредоточенно прислушиваясь к звукам в трубке. – Алло! Служба экстренной эвакуации автотранспорта?..

Однако во время разговора выяснилось, что спасательная машина приедет в эту глушь не раньше чем часа через три. Перед нами замаячила перспектива встретить Новый год в машине. Голодными, холодными и злыми на весь белый (в прямом смысле – снег же идет) свет.

– Это черт знает что! – кричал папа в трубку. От крика он весь покраснел и покрылся потом. Скорее всего ему было жарко. Повезло же.

– Почему так долго?!

Трубка что-то пропищала в ответ.

– Ах, Новый год?! Ах, долго? Ну, блин!

Мы с Аликом переглянулись. Ради сохранения собственной жизни я не стал напоминать папе, как он не любит слово «блин».

Не буду пересказывать весь разговор папы и диспетчера. Главное, что нам предстояло просидеть в машине минимум три часа. А значит, угроза встретить Новый год в машине была уже не призрачной, а вполне реальной.

Некоторое время папа проклинал всех диспетчеров и все колдобины планеты. Ведь в одной из таких колдобин и застряла наша машина.

– В чем проблема? Позвони в другую службу, – посоветовал я, – вдруг они порасторопнее и приедут сразу же?

– А то я без тебя не догадался! – скептически отозвался папа. – У меня номер только этой службы.

– Позвони друзьям, знакомым. Пусть они приедут. Делов-то.

– Не надо, – зачем людей на уши поднимать в новогоднюю ночь. Неприлично это.

– А в машине ледяной сидеть прилично? – начал заводиться я. Жаль, что не машина. – Вот уж невезуха так невезуха – мало того, что наш драндулет застрял, так еще и аккумулятор сел! Вот блин! Просто фантастический блин!

– Не блинкай. Сколько раз можно повторять?

– Ой, да ты сам недавно блинкал, – отмахнулся я. – Па, давай по-серьезному? Что делать?

– Сидеть и ждать, – шепнул мне Алик.

– Сидеть и ждать! – по обыкновению сказал папа. – Эвакуатор приедет и нас вытащит.

– Замечательно. У меня нет слов. Остались одни слюни и эмоции.

– Если ты такой умный, предложи что-нибудь получше, – произнес папа, настраивая радио на своем навороченном телефоне. Тут же полилась какая-то радостная новогодняя песня. «Колокол, колокол, колокол звенит…»

– Я уже предложил.

– Людей я тревожить не буду, и на этом точка, – твердо сказал папа. И тут же воодушевился: – Мальчишки, давайте не будем вешать нос. Представьте, как это романтично – Новый год в машине. Здорово! Другие люди об этом и мечтать не могут!

– Было бы еще романтичней, если бы в машине было тепло и нашлось что-нибудь съестное, – размечтался я.

Алик, наверное, тоже многое бы сказал, но он молчал – папа же не его, а мой. А с чужими родителями не разговаривают так, как со своими. Поэтому он поступил деликатно: уставился в свой телефон и принялся с увлечением просматривать SMS-ки от друзей и подружек.

Впрочем, в том, что случилось, папиной вины не было. И раздражался он, по сути, не на него, а на ситуацию.

– По-моему, в «бардачке» шоколадка есть, – вспомнил папа. – Точно! Целая шоколадка! Вот так находка! Кто будет?

Шоколадку захотели все, в том числе и папа. Мы поступили очень непредусмотрительно: съели ее полностью. Даже мысли не возникло – оставить на потом. Затем папа достал из багажника плед, в который мы с Аликом укутались. Вместе с теплом ко мне вернулась и вера в лучшее. Жизнь уже не казалась такой гадкой, ситуация тоже. Кто бы мог подумать, что плед и шоколадка могут принести столько счастья?

– Смотрите, какой снег красивый! – восторженно указал папа за окно машины.

– Да… Скоро наша машина в сугроб превратится. И тогда мы все замерзнем, так и не дождавшись эвакуатора, – пессимистично заметил я, чем очень рассмешил отца:

– Ты, сына, глупость сказал.

– Это еще почему? – удивился я.

– А потому что географию учить надо. Вот, помнится, наша географичка рассказывала, что в сугробе, наоборот, не замерзнешь. Если зарыться в снег, то он будет греть, как шуба. Так что имейте в виду – снег сохраняет тепло. Поэтому-то и озимые сорта пшеницы под снегом не замерзают.

– Ладно, все понятно… – поверил я папе на слово. Он-то знает о пшенице все: на элеваторе работает.

И тут по радио объявили, что до Нового года остался час. Папа хлопнул себя по лбу:

– Слушайте, парни, у меня идея!

– Какая? – поинтересовался я.

Папа развернулся к нам.

– Деревня отсюда не так уж и далеко. Если идти все время прямо по шоссе, никуда не сворачивая, то непременно на нее выйдешь. Ориентироваться можно по электрическим столбам, которые по-над всей дорогой стоят.

– Подожди… Ты хочешь, чтобы мы пошли в деревню? – уточнил я.

– Ну да! А что? Еще не факт, что эвакуатор сюда через три часа приедет, а не под утро… Новый год все-таки…

– М-м-м… – задумчиво промычал я, обдумывая папино предложение. А затем обратился к Алику: – Ты как на такую экспедицию смотришь?

– В принципе, я не против… – неуверенно отозвался Алик. – Я у вас в деревне не был еще ни разу… Мы точно не заблудимся?

– Точно! – заверил папа. – Тут невозможно заблудиться! Идите! Хоть по-человечески праздник встретите. А если до деревни за полчаса дойдете, то дяде Саше свистните – пусть мою машину к деревне притянет… Тогда и я до двенадцати к вам успею!

– Па! Ты ж говорил, что людей тревожить неприлично! – злорадно напомнил я.

– Ну да, неприлично. Но до деревни же рукой подать… А от города ехать и ехать…

Короче говоря, уже через пару минут мы с Аликом брели по заснеженной дороге в сторону деревни. Этот поход не показался нам опасным – что такое с нами может произойти? Медведь нападет? Так тут медведей отродясь не водится. Маньяки? Сомнительно – они сейчас сидят по домам. Маньяки же тоже люди – иногда и расслабиться надо.

Тогда я еще не знал, что в мире есть более опасные вещи, чем медведи и маньяки. Например… Хотя не буду торопить события. Обо всем по порядку.

23.12.

Когда машина скрылась из виду, Алик обернулся, провожая взглядом джип, и сказал:

– Странно как-то.

– Что странно?

– Смотри – здесь же справа и слева от дороги поля идут, да?

– Ну.

– Первый раз вижу такие странные поля.

– Так что странного в них? – не понимал я.

– А видишь – вообще лесопосадок нет. Полоса деревьев должна разграничивать поля и для вида, и для того, чтобы сдерживать ветер…

– Подумаешь… – пожал я плечами. – Может, тут какие-то особенные поля?

– Не знаю.

– Вот и я.

Снег весело скрипел под нашими ногами. Хрум-хрум, хрум-хрум, хрум-хрум… Мимо не проезжало ни одной машины. Оно и понятно – все люди сидели сейчас за праздничными столами и ждали боя курантов.

– Скоро там деревня? – спросил Алик, дрожа от холода.

– По моим подсчетам, скоро. Точно – вон, видишь, вдалеке огоньки? Это уже деревня.

– Здорово. Может, успеем до двенадцати машину вытащить… – вздохнул Алик. И грустно добавил: – Не нравится мне, как год заканчивается… Все так сумбурно, ненормально. Застряла машина, мы тащимся в деревню за каким-то мужиком, чтобы он помог машину вытянуть… У меня нехорошее предчувствие… Новый год надо в тепле и уюте встречать, а не так вот…

– Да ладно тебе, чего в жизни не бывает. Сейчас дядь Сашу возьмем, тачку вытащим и помчимся домой: «оливье» кушать и шампанское пить, – ободряюще сказал я, но слова Алика разбудили какую-то непонятную тревогу. И мне тоже начало казаться, что Новый год надо не так встречать. Это дурной знак. Чтобы взбодрить и себя, и Алика, я произнес: – Будем надеяться, что все успеем сделать в этом году, а новый встретим нормально – в тепле, уюте и спокойствии.

Алик ничего не ответил. Да и я в свои слова не поверил. Что-то подсказывало: наши проблемы перекинутся и на следующий год.

Снег повалил сильнее. Хлопья были такими крупными, что напоминали огромные белые простыни.