Лес потерянных - Плишота Анн

— Да что вы пытаетесь сделать, несчастная?! — возмутился цветок, который Окса вознамерилась сорвать. — Отпустите сейчас же! Вы меня душите!

Окса тут же послушалась, удивленная не тем, что растение разговаривает — к этому уже привыкла — а огненным облачком, сорвавшимся с лепестков в ее направлении. Вытаращив глаза, она отступила на несколько шагов, видя, как мерцающее облачко приближается.

— Это что еще за фигня? — пробормотала девочка, выставив перед собой руки. — Ай! Жжется! — вскрикнула она, дернув пальцами, которых облачко едва коснулось.

— Это Огнёвка, — сообщил Абакум. — Действует как миниатюрный вулкан, и, по-моему, ты спровоцировала извержение… Смотри!

Выбросив раскаленное облако, достигшее Оксы, растение теперь демонстрировало маленькое извержение вулкана: плевалось искрами и субстанцией, похожей на раскаленную лаву.

— Похоже, это растение очень сердито, — заметил Простофиля.

Уставившись на впечатляющее представление Огнёвки, он взял Оксу за руку, и девочка почувствовала, как приятная свежесть ладошки малыша остужает обожженные пальцы.

— Хоть вы и Юная Лучезарная, не стоит думать, что вам все дозволено! — рыкнула Огнёвка, подкрепляя свои слова выбросом капель раскаленной лавы.

— Извините, — Окса стряхнула искорку с футболки. — Вы такая красивая… Я просто хотела вас сорвать, чтобы положить на могилу Фолдинготы…

— Меня сорвать?! Просто меня сорвать?! — снова возмутилось растение. — Вас что, ничему не учили? Огнёвку не срывают!

— Извините, — повторила Окса, поморщившись.

— Огнёвку не срывают, — продолжил цветок, — но она размножается! Вот, теперь не скажете, что я не сделала это добровольно, пффф! — подытожила Огнёвка, швыряя лаву через голову Оксы.

— Окса, смотри… — Тугдуал указал на могилу Фолдинготы.

На крошечном холмике земли, куда приземлилась капелька лавы, расцвела великолепная Огнёвка, а через пару секунд рядом с ней заполыхала охапка таких же.

Тугдуал подмигнул Оксе, а Простофиля пробормотал:

— Тут паленым воняет…

Окса невольно улыбнулась. Наклонившись, она обняла Простофилю, потом кинула последний взгляд на могилку, покрытую Огнёвками, и повернулась к Беглецам.

— Ладно, — утерла она слезы. — Пошли, посмотрим, что тут у нас…

29. Сплошные вопросы

Вещунья вынырнула из-за пазухи Абакума и с удовлетворением повела клювиком.

— Ну наконец-то! — воскликнула она. — Вот обстановка, вполне подходящая для моей чувствительной натуры! Счастлива, что хоть кто-то, в конце концов, меня понял. Тридцать один градус тепла, влажность 70 процентов, ветра нет, освещение яркое, но не слепящее. Идеально!

— Где мы? — обратилась Окса к Кульбу-Горлану, восседавшему на скале над лагуной.

Кульбу-Горлан склонил голову на бок и глубокомысленно изрек:

— Что касается положения данной конкретной местности, ничего сказать не могу, все они стерты чарами Сердцеведа, поскольку, как я уже говорил, тут нет точек координат — ни долготы, ни широты. Тут, внутри картины, нет никаких мер — ни расстояния, ни времени. Но наше месторасположение снаружи изменилось, Юная Лучезарная. Ныне мы переместились в южно-центральную часть Лондона. Под нами течет Темза, и мы находимся на высоте 96 метров, у стены из разноцветного стекла, имеющей форму круга диаметром шесть метров, ориентированной на юг.

Абакум и Леомидо моргнули, озадаченные этими сведениями.

— Ты уверен? — уточнил фей, отлично при этом понимая, что вопрос риторический.

— Я уверен, не сомневайтесь в моей точности, — почтительно поклонился Кульбу-Горлан.

— Значит, картина находится на высоте девяносто шесть метров? — озабоченно переспросил Абакум.

— Именно! — подтвердил Кульбу-Горлан.

— Но мы не живем так высоко! — сообщила Окса. — Ну, разве что Лондон расположен на такой высоте… Ты имеешь в виду высоту над уровнем моря, Кульбу?

— Вовсе нет, Юная Лучезарная. Это высота над землей.

— Странно… Даже лично-персональная мастерская бабули не находится на такой высоте. Туда от силы ступенек тридцать с цокольного этажа.

— Мы преодолели точно четыреста тридцать семь ступенек, — уточнил Кульбу-Горлан.

— Должно быть, что-то случилось… — встревоженно заметил Абакум.

Реминисанс вопросительно глянула на него, потом повернулась к Леомидо.

— Наверняка этому есть какое-то объяснение, — спокойно заметил двоюродный дед Оксы. — Думаю, нам следует положиться на Драгомиру и сосредоточиться на своих насущных проблемах.

— Ты прав, — согласился Абакум. — Дозорный, что ты знаешь об этом месте?

Черная бабочка подлетела и зависла в центре круга, образованного Беглецами.

— Мы миновали три пласта: Лес, Движущиеся Холмы и Туннель Сирен, — начал Дозорный. — Сейчас мы в Промежутке, где можем восстановиться, прежде чем двинемся в следующий пласт.

— Прежде чем столкнемся со следующим пластом, ты хочешь сказать, — ядовито прошипела Окса.

— Вы правы, Юная Лучезарная, — кивнул Дозорный. — Каждый пласт — это испытание, с которым сталкиваешься и которое необходимо преодолеть.

— И Сердцевед всякий раз будет забирать жизнь одного из нас? — гневно продолжила Окса.

Бабочка подлетела к ней и зависла в нескольких сантиметрах от ее лица.

— Нет, Юная Лучезарная. Вы не поняли. Сердцевед тут совершенно ни при чем. Он не желает вам зла, хотя бы по той простой причине, что в нынешнем своем состоянии он на это совершенно не способен.

— Ха, вот уж не подумал бы… — Гюса трясло от злости.

— Несчастья, свалившиеся на вас, не вам предназначались, — пояснил Дозорный. — Не вам предназначены были испытания, встречающиеся на вашем пути!

— Но, увы, преодолевать их приходится нам! — отрезала Реминисанс.

Бабочка тихонько вздохнула.

— Летучие Сирены были посланы не для вас и не против вас: они всего лишь проявление Зла, что нынче правит в этой картине. Не забывайте, что вкартинить должны были Ортона МакГроу…

Окса немного поразмыслила, прежде чем продолжить.

— И что они должны были с ним сделать? — с вызовом вопросила она.

— Увлечь его в прошлое, которое он стер и которое сделало его таким, каким он стал. Сирены улавливают то, что скрыто в самых потайных уголках нашей души. И умеют извлекать на поверхность наши самые сокровенные надежды, желания и сожаления, о наличии которых мы и сами порой не подозреваем. Именно так они затягивают нас в свои сети, чтобы захватить.

— Но ты говорил о миражах и иллюзиях! — заметил Гюс. — А это далеко не то же самое!

— Заставить поверить, что наши чаяния и желания — или сожаления — стали реальностью, над которой мы властны — не это ли самый притягательный мираж? — повернулся Дозорный к мальчику.

— Опасная штука… — пробормотала Окса.

Значит, ее самые сокровенные желания — выздоровление мамы, Эдефия… и Гюс. Она покосилась на своего друга и тут же покраснела, испугавшись, что остальные могут заметить чувства, в которых она не хотела признаваться самой себе.

Повернув голову, девочка столкнулась с не менее волнующим взглядом Тугдуала, с любопытством смотревшего на нее. И ей показалось, что она вспыхнула, как Огнёвка, и вот-вот сгорит от стыда под этим проницательным взглядом.

— Гюс, а что ты видел, когда Сирены завладели твоей душой? — спросил Тугдуал, не сводя с Оксы глаз.

Гюс помедлил с ответом. Потом провел рукой по волосам и негромко прерывисто ответил:

— Я видел маму. Маму, которую никогда не знал.

Пьер подскочил, будто его оса укусила, и потрясенно уставился на сына.

— Я тоже, Гюс… — произнес Абакум. — Я видел мать, которую не знаю и не узнаю никогда. Мать и отца… Должен сказать, эти чертовы Сирены свое дело знают отлично — бьют прямо в яблочко!

Пьер сжал кулаки, а Гюс робко на него поглядел.

— Почему? — прошептал Викинг. — Сейчас-то почему?

— Я даже не знал, что это во мне сидит, пап… — смущенно пролепетал мальчик.

— Но ты в этом не виноват, Гюс! — возмутилась Окса. — И не вздумай стыдиться своего желания увидеть ту, что подарила тебе жизнь! Блажь, конечно, но это же не беда… Ну вот, только этого не хватало!