— Толстый, — сказал Олуни. — Вкусный. Многим хватит мяса.
— Ты женат, Олуни? — спросил я.
— Нет, — сказал он. — Рано. Я хороший охотник. Вырастут охотники не хуже меня, племя позволит мне взять себе жену.
— Ты будешь ее выбирать? — Я ее уже выбрал. Ее зовут Талиба. Она из другого племени. Иногда мы встречаемся с ней, поем, плаваем, едим вкусные плоды. Вот глупый моро, — добавил он, хлопнув себя по лбу. Тут же сбросил с плеч тушу кабана, выхватил из-за пояса сетку и мигом исчез в кроне дерева. Вскоре он спустился с полной сеткой плодов.
— Давай, Олуни, съедим по штучке, — сказал я.
— О, конечно! Сколько хочешь. Ты — гость.
— Один я не буду, — сказал я.
— Можно. Ты гость. Прошу тебя!
Мы вернулись в селение, когда уже было светло, потом вернулись и остальные. Им повезло больше: втроем (папа не в счет) они осилили крупного буйвола-хурпу. Сквозь полусон, ожидая папу, я вспоминал вчерашний ужин в доме Малигата. Кроме папы, меня и Оли, был сам Малигат, его жена, две дочери и два сына. Когда мясо было съедено и мы пили настои из трав, я встал и сказал:
— Вождь Малигат! Ваш друг Ир-фа кланяется вам (я глубоко поклонился) и желает вам долгой жизни. Мне и моему отцу очень нужна была его помощь, и он помог нам. Спасибо вам за это.
Едва заметно Малигат кивнул мне и папе.
— Будто бы есть история о том, как моро много-много солнц назад прилетели на Политорию. А до этого моро жили совсем на другой планете. Расскажите нам об этом, если у вас есть желание.
Малигат выдержал необходимую паузу и начал, иногда взмахивая рукой и как бы отмечая наиболее важные места рассказа.
— Моро появились здесь очень давно, меня тогда еще не было на свете, и я не появлялся еще много веков. Но раньше моро жили на другом шаре, крутящемся в воздухе, а когда прилетели сюда, то стали рассказывать об этом своим детям, а те — своим, как они жили на другой планете. На той планете были большие реки, и озера, и леса. У нас были ручные звери с высокими рогами, рога у них были большие и пушистые хвосты. Они очень быстро бегали и могли бежать долго, от рассвета до заката. Мы садились на них и ездили по всей планете. Мы жили мирно. Охотились, ловили рыбу и рожали детей. Однажды случилось такое, чего моро не знали никогда: с неба пошла вода, она шла сто дней, и дул очень сильный ветер. Он сломал наши дома и ломал леса, животные разбежались и носились — как безумные. Потом вода с неба стала падать желтой, реки и озера стали желтыми, а моро и звери начали умирать. Мы бы умерли все, но тут с неба слетели на землю пять лодок, еще больших, чем у политоров. Из них вылезли существа размером с вашего кольво. Эти существа, маленькие и убогие, были похожи на ходячих рыб с руками. Их язык был нам непонятен. Они стали нас звать к своим лодкам, но мы не шли. Тогда они толпой хватали одного моро и волокли его на лодку. Мы ослабли и не сопротивлялись. Когда попавших на корабль напоили красной водой и им стало лече, моро поняли, что это спасение, и послали гонцов во все племена, и все моро ушли к лодкам, падая но дороге и умирая, а те, кто не умер и выпил красной воды, улетели вместе с маленькими рыбами. Мы летели сто дней и оказались на Политории, а те лодки, которые спасли нас, улетели и больше никогда не появлялись. Я не знаю, где была их планета и как они узнали, что мы погибаем, но они нас спасли. Мы появились здесь много веков назад, когда политоры еще не умели делать воздушные лодки, и их дома не были похожи на теперешние, а геллы умели сердиться, хотя очень нравились нам. Многие негеллы тоже нравились нам, но некоторые — нет. Они заставляли нас всех жить в больших сараях и работать на них. Кто отказывался — тех они убивали. Однажды мы собрались все вместе, разломали сараи и, сражаясь с политорами досками и палками, ушли в далекие леса, и они о нас надолго забыли. Когда мы с ними снова столкнулись, мы были уже с копьями, стали, как умели раньше, делать металл и копья. Но они нас не тронули. Наверное, в их книгах было сказано, что мы умрем, но работать на них не будем. Так рассказывали мои предки.
Все долго молчали. Я выждал время и спросил:
— Вождь Малигат! А что говорили ваши предки про других животных в лесах планеты Моро? Не было ли там таких, которые были похожи, ну, на меня, только, если бы я был шире в плечах, с длинными руками и весь волосатый, как хурпу?
— Да, были. Они назывались обезьяны.
Я поклонился ему, сел и больше ничего не спрашивал. Слушая речь моро без «плеера», я был почти уверен, что их предки, как и наши, — обезьяны, пусть и другие. Я не спросил у Малигата (постеснялся) — не думает ли он, что моро произошли от обезьян, а он молчал. Думаю, что он этого не знал, а то бы сказал. Он был мудр, и знай это, не считал бы это плохим или зазорным.
В тот вечер, когда мы были гостями Малигата и наконец покинули вождя племени, папа сразу ушел спать (утром предстояла охота), а мы с Оли долго сидели на крылечке ее домика и молча слушали ночной лес, его шорохи и звуки. Я глядел на небо и чувствовал, будто я на Земле, вот крылечко, вот рядом… Натка… Нет, буквально так я не думал, просто уколола мысль и улетучилась, как отпрыгнула, рядом была другая девочка, Оли, и это я чувствовал острее, она была не просто красивой, а красивой какой-то, ну, близкой, что ли, мне красотой, — не знаю, как сказать, — мне было тепло от Оли и в то же время неспокойно, я догадывался, что даже как-то избегаю ее, вот Пилли я искренне восхищался, а Оли… нет, здесь было нечто совсем другое; иногда, когда я глядел на нее, внезапно что-то сжималось во мне, и мне очень хотелось взять ее за руку, за обе руки, но я отгонял от себя это желание, сам толком не понимая — почему. Из-за отсутствия у женщин этого третьего глаза я воспринимал ее почти как девочку с Земли, и, слушая ее слова по «плееру», настолько забывал, что это не ее голос, что она ощущалась мною куда более близкой, чем, скажем, земная француженка, языка которой я тоже не знал.
Я вздрогнул — Оли положила мне голову на плечо, и я долго сидел, боясь пошевелиться и чувствуя, как бешено застучало, скачет мое сердце. Не убирая головы с моего плеча, она прошептала странные, почти напугавшие меня слова:
— Сон, скоро сон, сон, как чужая страна, где страшно и уютно, тепло, нежно, и я иногда летаю, как гелла, со своими живыми крыльями… Я часто вижу во сне Землю, где я никогда не была. Никогда не была. Никогда.
Она приподняла голову с моего плеча, я почему-то на секунду зажмурился, вдруг ощутил ее ладони на своих щеках и, не открывая глаз, тут же почувствовал ее мягкие теплые губы на своих, и тихо мы поцеловались. Потом куда-то все исчезло, ее ладони, лицо… Полная пустота, скрип ступеней, ее голос, очень тихий: «Никогда не была…»
Меня качало, когда через минуту я шел к нашему домику. «Она не с Земли. Она не с Земли, — думал я. — Я ее никогда не увижу. Ни-ког-да». И только засыпая и чуть успокоившись, я подумал: «Не потому ли я ее избегал, прятался от нее, не искал, чтобы потом не потерять навсегда?»
