Северное сияние (др.перевод) - Пулман Филип

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74

— Что же случилось?

— Меня предали ничтожества. В том числе, конечно, Трелони. Знаешь, он ведь был здесь. На Свальбарде. Чернил меня, принижал мою квалификацию. Сеял ложь и клевету! Кто нашел окончательное подтверждение гипотезы Барнарда-Стокса? Кто? Сантелиа, вот кто. Трелони не мог этого пережить. Клеветал на меня. Йофур Ракнисон бросил меня в тюрьму. Увидишь, я скоро выйду. Я буду Вице-канцлером. И пусть тогда Трелони придет ко мне просить о снисхождении! И пусть тогда Комитет Публикаций Королевского Арктического Общества попробует отвергнуть мои труды! Ха! Я всех их выведу на чистую воду!

— Я думаю, Йорек Бирнисон поверит вам, когда придет сюда, — сказала Лира.

— Йорек Бирнисон? Бессмысленно его ждать. Он никогда не вернется.

— Он уже в пути.

— Тогда его убьют. Понимаешь, он не медведь. Он изгой. Как я. Опозорен, понимаешь? Лишен всех медвежьих привилегий!

— А все-таки, если Йорек Бирнисон вернется, — сказала Лира.

— Если он вызовет Йофура Ракнисона на бой…

— Они этого не допустят, — решительно заявил профессор.

— Йофур никогда не снизойдет до того, чтобы принять вызов Йорека Бирнисона. Йорек лишен всех прав. Он все равно что тюлень теперь, или морж, — не медведь. Или хуже того: тартарин или скрелинг. Они не станут драться с ним честно, как с медведем; убьют его огнебоями еще на подходе. Никакой надежды. Никакого милосердия.

— Правда? — с отчаянием сказала Лира.

— А что с другими узниками медведей? Вы знаете, где их держат?

— Других узников?

— Ну, вроде… лорда Азриэла?

Профессора будто подменили. Он съежился, отпрянул к стене, предостерегающе покачал головой.

— Тсс! Тихо! Тебя услышат! — прошептал он.

— Почему нельзя говорить о лорде Азриэле?

— Запрещено! Очень опасно! Йофур Ракнисон запрещает о нем говорить!

— Почему? — спросила Лира, придвинувшись к нему, и тоже шепотом, чтобы не пугать старика.

— Держать лорда Азриэла под стражей — это особое задание, возложенное на Йофура Жертвенным Советом, — прошептал в ответ старик.

— Миссис Колтер лично приезжала к Йофуру и посулила ему большое вознаграждение, если он изолирует лорда Азриэла. Видишь ли, я знаю об этом, потому что тогда я сам пользовался расположением Йофура. Я встретился с миссис Колтер! Да. Имел с ней долгую беседу. Йофур был очарован ею. Беспрерывно о ней говорил. Ради нее готов на все. Если ей надо, чтобы лорда Азриэла держали за сто километров отсюда, — будут держать. Все, что угодно для миссис Колтер, все, что угодно. Он хочет назвать свою столицу в честь нее, тебе это известно?

— Значит, к лорду Азриэлу никого не допустят?

— Нет! Никогда! Но, понимаешь, лорда Азриэла он тоже боится. Йофур ведет трудную игру. Но он хитер. Он старается угодить обоим. Держит лорда Азриэла под стражей, чтобы угодить миссис Колтер; а чтобы угодить лорду Азриэлу, предоставляет ему все необходимое оборудование. Но это равновесие — ненадолго. Неустойчивое. И вашим, и нашим. А? Волновая функция этой ситуации очень скоро сожмется. Я это ответственно заявляю.

— В самом деле? — сказала Лира, но мысли ее были далеко, она напряженно обдумывала только что услышанное.

— Да. Язык моего деймона чувствует вероятности, понимаешь?

— Да. У моего тоже. Профессор, когда они нас покормят?

— Покормят нас?

— Должны же они давать нам пищу, иначе умрем. Тут на полу кости. Наверное, тюленьи, да?

— Тюленьи… Не знаю. Может быть.

Лира встала и вслепую нашла дверь. Ручки на ней, конечно, не было, не было и замочной скважины, и дверь прилегала к раме так плотно и сверху и снизу, что свет сюда не проникал. Она прижалась к металлу ухом, но ничего не услышала. Старик что-то бормотал у нее за спиной. Потом загремела его цепь — он повернулся там, устало лег и вскоре захрапел.

Она ощупью добралась до скамьи. Пантелеймон, устав светить, сделался летучей мышью, что очень устраивало его в темноте, и стал летать, тихо попискивая. Лира сидела и грызла ноготь.

Ей вдруг вспомнилось, о чем говорил тогда в Комнате Отдыха Пальмеровский Профессор. Какая-то заноза сидела у нее в голове с тех самых пор, как Йорек Бирнисон впервые упомянул о Йофуре, и теперь она вспомнила: больше всего на свете, сказал Профессор, Йофур Ракнисон хочет деймона.

Тогда она, конечно, не поняла; он говорил о панцербьёрне, это было неизвестное слово, и она не поняла, что речь идет о медведях, и думала, что Йофур Ракнисон — человек. А человек не бывает без деймона, так что все это показалось бессмыслицей.

Но теперь стало ясно. Все, что она слышала о короле медведей, связалось в целое: могущественный Йофур Ракнисон больше всего на свете хотел стать человеческим существом, со своим деймоном.

И когда она это поняла, в голове у нее стал складываться план: как подбить Йофура Ракнисона на то, что сам он никогда не стал бы делать; как вернуть Йореку Бирнисону его законный трон; как, наконец, добраться туда, где держат лорда Азриэла, и передать ему алетиометр.

Идея пока только брезжила, плавала и мерцала в сознании, как мыльный пузырь, и Лира не решалась даже ухватиться за нее, опасаясь, что она лопнет. Но состояние это было для нее уже привычным: пока что она удовлетворилась этим мерцанием, отвернулась от него, стала думать о другом.

Загремел засов, и дверь отворилась. В камеру хлынул свет, она вскочила на ноги, а Пантелеймон живо юркнул к ней в карман.

Едва медведь-стражник наклонил голову, чтобы поднять кусок тюленины и бросить внутрь, она подскочила к нему со словами:

— Отведите меня к Йофуру Ракнисону. Вы пожалеете, если не отведете. Это очень важно.

Он выронил мясо из пасти и поднял голову. Выражение медвежьей морды трудно понять, но ей показалось, что он рассержен.

— Это насчет Йорека Бирнисона, — быстро добавила она.

— Я что-то знаю о нем, и это надо знать королю.

— Скажи мне, и я ему передам, — ответил медведь.

— Так будет неправильно, никто не должен узнать это раньше короля. Извините, я не хочу показаться грубой, но есть правило: король должен все узнавать первым.

Возможно, он был тугодум. Во всяком случае, он задумался, потом закинул мясо в камеру и сказал:

— Хорошо. Иди за мной.

Он вывел Лиру на воздух, чем немало ее порадовал. Туман рассеялся, и над двором-колодцем блестели звезды. Стражник перемолвился с другим медведем, и тот подошел к ней.

— Ты не можешь увидеться с Йофуром Ракнисоном, когда тебе захочется, — сказал он.

— Подождешь, пока он не захочет тебя видеть.

— Но я должна сказать ему что-то важное, и срочно. Насчет Йорека Бирнисона. Его Величество обязательно захочет это знать, а никому другому я сказать не могу, понимаете? Это будет невежливо. Он очень рассердится, если узнает, что мы повели себя невежливо.

Этот довод, по-видимому, отчасти убедил медведя или, по крайней мере, озадачил: он умолк. Лира не сомневалась, что правильно поняла положение дел: Йофур Ракнисон устанавливал столько новых правил, что никто из медведей толком не понимал, как надо себя вести, и эту неуверенность она могла использовать, чтобы попасть к Йофуру.

Медведь удалился, чтобы проконсультироваться с вышестоящим, и вскоре Лиру снова провели во Дворец, только теперь — в Государственные покои. Тут было не чище, а дышать даже труднее, чем в камере, потому что к обычному смраду добавился густой и тяжелый запах духов. Ее заставили ждать в коридоре, потом в приемной, потом перед большой дверью, а медведи между тем о чем-то спорили и совещались, бегали туда и сюда, так что она успела подробно разглядеть нелепое убранство помещения: все стены были покрыты позолоченной лепниной, кое-где уже облупившейся от сырости, а цветастые ковры затоптаны грязными лапами.

Наконец большая дверь отворилась изнутри. Яркий свет полудюжины люстр, малиновый ковер, густой запах духов и морды десятка с лишним медведей, все повернутые к ней; все без брони, но каждый с каким-то украшением: один в золотом галстуке, другой в шапке из пурпурных перьев, третий в малиновом кушаке. Как ни странно, в зале жили и птицы; поморники и бакланы сидели на гипсовом карнизе и то и дело слетали вниз, чтобы схватить кусочки рыбы, выпавшие из гнезд на люстрах.

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74