Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
Но, к его изумлению, неведомая сила выдернула девочку из этого мира и, очевидно, вернула в ее собственный. От Дженет не осталось ничего, кроме удивленного вопля. Публика на лугу издала похожий вопль: исчезновение Дженет потрясло их не меньше, чем Мура.
— Отлично! — воскликнула… Гвендолен, появляясь с другой стороны арки. — Кажется, я вовремя.
Само собой, все взгляды устремились на нее. Гвендолен вышла из-за развалин, отряхивая с пальцев драконью кровь одним из школьных сочинений Мура. Мальчик увидел свою подпись наверху страницы: «Эрик Эмелиус Чант, улица Шабаша, 26, Вулверкоут, Англия, Европа, Мир, Вселенная». Волосы Гвендолен были по-прежнему спрятаны под высоким убором, а громоздкое золотое облачение она сняла и осталась в одежде, которую в ее новом мире, по-видимому, считают домашней. Но даже эта одежда была роскошнее, чем любой из шлафроков Крестоманси.
— Гвендолен! — воскликнул Генри Нострум, глядя туда, где еще минуту назад находилась Дженет— Что… кто?..
— Это всего лишь заместительница, — небрежно объяснила Гвендолен. — Какое-то время назад я увидела ее и Мура здесь, Тогда я поняла… — Она запнулась, заметив плененного Крестоманси, и радостно закричала: — Отлично! Вы поймали его! Одну минутку!
Приблизившись к пленнику, она подобрала подол своей золотой одежды и со всей силой пнула волшебника по обеим голеням, — Вот тебе! Вот!
Крестоманси даже не пытался притвориться, что ему и это нипочем. Он скорчился от боли, ведь носы королевских туфель были заострены, как гвозди.
— Итак, на чем я остановилась? — продолжила Гвендолен разговор с братьями Нострумами. — Ах да. Я решила вернуться, поскольку не хотела пропускать самое интересное, к тому же я забыла сказать вам, что у Мура девять жизней. Боюсь, вам придется убить его несколько раз,
— Девять жизней, — рявкнул Генри Нострум. — Глупая девчонка!
Сразу же поднялся невероятный шум и гам, поскольку каждая ведьма и каждый колдун хотели выразить свое возмущение легкомыслием Гвендолен. Неудивительно, что в таком крике никто никого не слышал. Лежа на камне, Мур наблюдал за тем, как побагровевший Уильям Нострум бросается к Гвендолен, бешено вращая глазами и яростно рыча, а та огрызается в ответ. Когда крики стали стихать, Мур услышал гудение Уильяма Нострума:
— Девять жизней! Да если у него девять жизней, глупая ты девчонка, это значит, что он сам — волшебник!
— Я вовсе не глупа! — взвилась Гвендолен. — Я не хуже вашего знаю, что он волшебник, — ведь я использовала его дар с самого раннего детства! Но разве я смогу продолжать это делать, если вы убьете его? Поэтому мне и пришлось уйти, но теперь я вернулась, и вы должны сказать мне «спасибо» за то, что я вам рассказываю. Так-то вот!
— Как это ты могла использовать его колдовской дар? — спросил Генри Нострум, еще более разъяренный, чем его брат.
— Очень просто — хотела и использовала. Он не возражал.
— Вообще-то я возражаю, — подал голос со своего камня Мур. — Ты могла бы спросить меня, ведь я здесь.
Гвендолен посмотрела на него в некотором удивлении. Но не успела она ответить брату, как Уильям Нострум громко зашикал, призывая к тишине. Он был страшно взвинчен. Вытащив из кармана длинную блестящую вещицу, он стал нервно вертеть ее в руках.
— Тише! — гаркнул он. — Мы слишком далеко зашли, чтобы отступать. Нам нужно только нащупать слабое место мальчишки, а иначе мы никак не сможем его убить. А слабое место у него наверняка есть — как у всех волшебников.
С этими словами Уильям Нострум навалился на Мура и показал ему блестящую вещь. Мур пришел в ужас, увидев, что это длинный серебряный нож. Некромант поднес нож прямо к лицу мальчика, хотя свой взгляд ему никогда не удавалось направить с такой точностью.
— Какое у тебя слабое место, парень? Выкладывай.
Мур молчал: похоже, это был единственный шанс сохранить хоть одну из его жизней.
— Я знаю, — заявила Гвендолен. — Я сложила все его жизни в книжечку спичек: так их было легче использовать. Спички в моей комнате б Замке. Сходить за ними?
Вся публика, насколько Мур мог видеть из своего крайне неудобного положения, обрадовалась этому известию.
— Тогда все в порядке, — просиял Генри Нострум. — А можно его убить, не сжигая спичку?
— О да, — ответила Гвендолен. — Однажды он тонул.
— В таком случае, — облегченно вздохнул Уильям Нострум, — вопрос только в том, сколько жизней у него осталось. Сколько жизней у тебя осталось, парень?
Нож снова торчал у Мура под самым носом, но мальчик опять не сказал ни слова.
— Он не знает, — нетерпеливо объяснила Гвендолен. — Мне пришлось довольно много израсходовать. Одну он потерял при рождении, другую — когда тонул. Еще одна понадобилась для того, чтобы вложить его жизни в спички. Кстати, тогда с ним почему-то случились судороги. Потом эта жаба, прикованная к яблоне серебром, не хотела давать мне уроки колдовства и отобрала мой дар, и тогда мне пришлось ночью взять одну из жизней, чтобы перенестись в мой чудесный новый мир. Надо сказать, Мур мне в этом вовсе не помогал — скорее, мешал, но все-таки у меня получилось. Так закончилась та жизнь. О, я почти забыла: четвертую жизнь я вложила в скрипку дуралея, чтобы превратить ее в кошку. Помните Скрипку, мистер Нострум?
Генри Нострум вцепился в свои кудри. По лугу прокатился ропот ужаса.
— Нет, ты — глупая девчонка! Кто-то забрал эту кошку, а значит, мы вообще не сумеем его убить!
На мгновение Гвендолен почувствовала себя побежденной, но потом ей пришла в голову мысль:
— Если я снова уйду из этого мира, вы сможете использовать мою замести…
Внезапно цепи, опутавшие Крестоманси, зазвенели.
— Нострум, — усталым голосом сказал волшебник, — вы напрасно так переживаете. Это я распорядился забрать у вас кошку-скрипку. Она где-то здесь, в саду.
Генри Нострум обернулся и недоверчиво посмотрел на Крестоманси, все еще держась за свои кудри, как будто бы они помогали ему правильно думать.
— Я сильно сомневаюсь в правдивости ваших слов, сэр. Известно, что вы крайне лукавый человек.
— Вы мне льстите, но, к сожалению, когда я опутан серебряными цепями, я могу говорить только правду.
