Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
2
– Ты кто?
Стасик почти не удивился. Слишком плохо ему было, не до удивления. Но все же он растерялся немного. Сказал шепотом:
– Я… Стасик…
– Стасик – это кто? – Нет, не голос это был, а будто чья-то чужая мысль проникала в Стасика, щекотала в голове. – Стасик – это шарик?
– Сам ты шарик, – уже не сказал, а скорее подумал Стасик. Не обидно, а ласково, как неразумному малышу.
– Конечно, – отозвался тот. – Я шарик. А ты?
– Я… мальчик. Разве не видишь?
– Что значит – «не видишь»?
Ох, да у него же и глаз-то нет. И темнота здесь… И вообще – что же такое делается? Правда, что ли, шарик живой? Или в мозгах у Стасика что-то расклеилось? «Ну и пусть, – сумрачно подумал он. – Хуже не будет, потому что некуда хуже-то… А может, это я просто сам с собой разговариваю?..»
– Что значит – «не видишь»? Не ощущаешь импульс?
– А что такое импульс?
– Ты послал импульс. Очень плохой, с отрицательным потенциалом. И был резонанс, но без радости…
– Чего? – прошептал Стасик.
– Я подумал, что ты можешь погаснуть.
– Могу… – Стасик всхлипнул.
– Не надо. У нас резонанс. Тебе плохо – и мне плохо. Но с двух точек мы можем изменить частоту и трансформировать спектр. Или, в крайнем случае, нейтрализовать негативный фон…
– Не понимаю тебя, – вздохнул Стасик. – Ты будто с Луны свалился.
– Луна – это что?
– Ну что… планета… То есть шар такой, вокруг Земли летает… А Земля вокруг Солнца… Да я просто так сказал!
– Подожди. Я прощупаю твои локальные импульсы… Понял! Земля – голубой шарик. Луна – серый шарик. Оба – неконтактного типа… Нет, я не с Луны. Я вообще с другой грани Кристалла. Было трудно пробить межпространственный вакуум…
– Ты можешь по-человечески разговаривать? – жалобно спросил Стасик.
– Что такое «по-человечески»?
– Ну… от слова «человек». Не знаешь, что ли?
– Мальчик – это человек?
– Да… Только который еще не взрослый.
– Не достигший Возрастания? Тогда понятно… – Стасик ощутил в шарике вполне мальчишечий живой вздох. – Ясно, почему у нас резонанс… Тебе очень плохо?
– Еще бы…
– Ты выбит из привычной системы координат и лишен возможности принимать позитивные импульсы. Я правильно сделал вывод?
– Не знаю… Чича все время привязывается, гад такой…
– Подожди… Гад – это существо, обитающее во влажных областях голубого шара.
– Да здесь он обитает, в лагере! Каждый день лезут, житья нет… Он да еще несколько… Хрын этот, полудурок…
– Тоже гады?
– Еще бы!
–«Лезут» – это что? Действуют негативными импульсами?
Стасик опять вздохнул, вытер о голое плечо мокрую щеку.
– А ты не можешь воздействовать ответно?
– Ага, попробуй! Если один…
Шарик опять будто шевельнулся в ладони.
– Один и один – это не один. Ты и я… Можно рассчитать систему нейтрализации вредного воздействия гадов. Если они активно нарушают гармонию локальной структуры, можно расщепить их до уровня первичного вещества.
– Как это?
– Развеять в самую мелкую пыль!
– Ты разве можешь? – чуть усмехнулся Стасик.
Шарик ощутимо затяжелел.
– Еще не знаю, пока мой контакт на информационном уровне. Но можно попробовать.
Тогда Стасик испугался:
– Не надо… в пыль-то. Вот если бы напинать их…
–«Напинать» – это комплекс нейтрализующих мер ограниченного воздействия?
– Ага… – на всякий случай сказал Стасик. И подумал: «Это я сам с собой? Или правда – с ним?»
Шарик опять стал легким, но зато пульсировал в ладони, словно сердечко билось. Или это колотилась жилка под кожей? Чудо такое… «Один и один – не один. Ты и я…»
Шарик отозвался неслышно:
– Ты и я… Тебе лучше? Черное излучение прекратилось.
Стасик благодарно взял шарик в обе ладони. Как птенца… Далеко и хрипло затрубил горнист Володька Жухин. Отбой…
– Шарик, ты потом еще со мной поговоришь?
– Да.
Стасик сунул его под майку.
В палате он так и залез под одеяло – в пыльной майке. Укрылся с головой, перепрятал шарик под подушку. И там опять обнял его пальцами.
– Ты меня слышишь?
– Да. Воспринимаю.
– Шарик… Ты кто? Ты по правде… такой?
– Я… такой.
– Ты откуда появился?
– Я не появлялся. Я там. И я здесь. Сразу… Стасик! Я пока сам не могу понять.
– Что понять?
– Много. Про тебя и про себя.
– Про меня… я могу объяснить.
– Лучше я сам прощупаю твое информативное поле. А ты – мое.
– Я не умею…
– Тогда отключайся. У тебя циклический потенциал на исходе. Накопишь энергию – снова будет контакт…
Стасик хотел спросить о чем-то еще, но поплыл, поплыл в ласковой синей тьме среди неярких огоньков. Огоньки эти вдруг превратились в маленькие желтые окна. Словно засветился в сумраке уютный вечерний город… А потом всю ночь Стасику снились хорошие сны, но он их не запомнил…
Утром Стасик проснулся с ясным и радостным осознанием, что у него есть чудо, сказка, друг. Сунул руку под подушку.
– Шарик…
– Стасик…
И в этот миг Стасика накрыл тугой удар. Чужой подушкой.
– Вильсон! Чё возишься, опять поплыл в Сиксотное море? А ну, вставай! Матросы на зарядку не опаздывают, они герои!
И снова – трах подушкой! Так, что он слетел с кровати, а шарик запрыгал по половицам.
Стасик метнулся за шариком. Но тот был прыгучий, легкий, его пнули, поддали, он заскакал от койки к койке.
– Ура! Мишка, пасуй мне! Хрын, сюда, дурак!..
– Не надо! Отдайте! Ну, пожалуйста! Это мой!
– Не ври, Матрос!.. Ребя, это он вчера в первом отряде стырил! Они ругались: Вильсон пошел искать и не принес!..
– У, жулик! Прибрал – и под подушку!
– Ребята! Ну отдайте, он мой! Я его нашел!..
– А ты поймай! Попрыгай!
– Воришка зайка серенький за мячиком скакал!..
Как им доказать? Как их убедить – гогочущих, орущих, ненавистных? Чем хуже Матросу Вильсону, тем лучше им – веселящейся, вопящей толпе… Вертлявый Степка Мальчиков скачет по койке, как бешеный клоун, поднял над головой шарик:
– Эй, Матрос – накурился папирос! Поймай!
Стасик бросился к нему. А наперерез – глупый Хрын. Стасик пнул его так удачно, что он согнулся и засипел. А Степка кинул шарик другим!
– Отдайте!
– Что тут такое? А ну, смир-р-рна!
– Валерий Николаич, это Вильсон! То есть Скицын! Мячик у первоотрядников украл, а сейчас психует!
Валерий Николаевич – курчавый, цыганистый студент Валера, вожатый первого отряда – старался быть очень строгим. Иначе с этой «кучей опилков» не совладать.
– Кто украл? Ты, Скицын?
– Они врут! Я нашел!.. Он теперь мой, потому что… – «Господи, ну как объяснить? Как упросить?» – Не надо отбирать! Я за него все на свете отдам… Только пусть он будет мой!
Валера сунул шарик в карман. При общем нехорошем молчании. Стасик ухватился за его рукав:
– Валерий Николаич, отдайте! Я…
– А ну, отцепись! Смирно!
Стасик сказал с бессильным отчаянием:
– Какие вы все… прямо как фашисты.
Вожатый – бац его по щеке!
– Сопляк! Ты их видел, фашистов?!
– Видел… вы…
Снова – бац!
– Сволочи… – шепотом сказал Стасик. Было уже все равно.
– Во дает Вильсон, – заухмылялся Хрын.
Валерий Николаевич аж зашипел:
– В щелятник паршивца! Ш-шкура…
«Щелятник» – это кладовка за столовой. Туда сажали тех, кто натворил что-нибудь ужасное: например, курил и колхозный сарай с сеном поджег, как двое из первого отряда…
– Посиди, пока начальник не приедет! А там разберемся… Не идет? Тащите!
Ох, как бился, как извивался Стасик. Никогда с ним такого раньше не было. Криком и слезами хлестали из него горе, тоска и ярость. Мама, мамочка, ну что же это со мной делают!
Его втолкнули в изрезанную яркими щелями темноту, в запах гнилых рогож и сырых опилок. Сзади за дверью тяжело брякнула железная щеколда.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
