Однако трагические события Столетней войны разбудили национальное чувство французов — в борьбе против захватчиков-англичан они впервые ощутили себя единым народом. Это было важно не только для политического будущего страны. Национальный характер, сформировавшийся в ту эпоху, определил основные отличительные качества французского искусства на протяжении последующих трёх столетий.
В тяжёлый период, который переживала страна, французское искусство не только не погибло, но и приобрело изысканные, утончённые формы. При дворах крупнейших феодальных правителей — в Париже, Дижоне и Бурже — возникла культура, причудливым образом соединившая черты уходящего в прошлое Средневековья и наступающей эпохи Возрождения. «Осень Средневековья» — так поэтично назвал эту культуру нидерландский историк Йохан Хёйзинга (1872–1945). Яркий, пышный, театрализованный придворный ритуал, рыцарские турниры, галантное поклонение прекрасной даме, легенды, оживавшие на страницах рыцарских романов, и традиционные формы готического искусства — всё связывало французскую культуру того времени с прошлым. Однако под внешними средневековыми чертами возникло стремление постичь окружающий мир, закладывались основы светской культуры, начинались поиски новых принципов искусства.
В отличие от Италии, где обращение к античности положило начало эпохе Возрождения, во Франции старое и новое на первых порах переплетались настолько тесно, что историки до сих пор затрудняются определить, когда же окончилось Средневековье и началось Возрождение. В самом деле, какие мотивы лежали в основе действий герцогов Бургундского и Орлеанского — уходящее корнями в прошлое феодальное стремление к независимости от короля или рождённое новой эпохой желание создать собственное централизованное государство? Что двигало рыцарями, сражавшимися на турнирах (если последние уже превратились в бессмысленные с точки зрения военного искусства спортивные состязания), — традиционная сословная спесь или новая жажда самоутверждения? Наверное, никто и никогда не сможет ответить на эти вопросы.
Жан Фуке (около 1420–1481)
Исследование архивов иногда преподносит историкам искусства удивительные сюрпризы. Так, случайно обнаруженная в конце XIX в. подпись на манускрипте: «Жан Фуке» — помогла открыть мастера, которого теперь уверенно называют первым художником французского Возрождения.
Жан Фукé родился в городе Туре на реке Луаре. Вероятно, в юности он жил в Париже, пейзажи которого часто служат фоном в его произведениях, и обучался там искусству миниатюры. В 40-х гг. XV в. Фуке отправился в Италию и первым из французских художников познакомился с искусством итальянского Возрождения. В Риме он был представлен Папе Евгению IV и написал его портрет. Очевидно, молодой француз был к тому времени уже признанным мастером.
Возможности живописи, которые художник открыл для себя в Италии, он вполне использовал во время работы над портретом короля Франции Карла VII (1422–1461 гг.). В обрамлении раздвинутых светло-зелёных штор из церковной ложи на зрителя смотрит немолодой некрасивый человек в тёмнокрасном камзоле. Четкие крупные формы, суровая простота и величавость роднят портрет с итальянским искусством раннего Возрождения. Однако документальная правдивость в передаче черт лица, беспощадная точность в воплощении характера, внимание к частному, конкретному, индивидуальному свойственны скорее художникам Северной Европы — Франции, Нидерландов, Германии.
Те же особенности живописи — портретная точность в сочетании с величавым спокойствием лиц и скульптурной массивностью фигур — характерны и для другого произведения Жана Фуке, так называемого «Меленского диптиха» (около 1451–1456 гг.). В его левой части на фоне итальянской архитектуры предстают заказчик алтаря Этьен Шевалье и его покровитель Святой Стефан. В правой части диптиха изображена Дева Мария с Младенцем. Мадонна имеет явное портретное сходство со знаменитой Аньес Сорель — возлюбленной короля.
Бóльшая часть сохранившихся крупных живописных произведений Фуке — портреты. Однако, как и все французские художники XV в., он был прежде всего миниатюристом. Иллюстрируя «Большие французские хроники» (50-е гг. XV в.), Фуке намеренно избегал изображать драматические батальные сцены с их насилием и кровью. На миниатюрах Фуке история страны показана в торжественных встречах, парадных выходах, церемониях. Тем самым мастер как бы подчёркивал идею величия королевской власти, столь актуальную для Франции второй половины XV в.
Жан Фуке. Портрет Карла VII. 40-е гг. XV в. Лувр, Париж.
Жан Фуке. Святой Стефан и заказчик алтаря Этьен Шевалье. Левая часть двустворчатого Меленского алтаря. Около 1451–1456 гг. Государственный музей, Берлин-Далем. Германия.
Жан Фуке. Мадонна с Младенцем. Правая часть двустворчатого Меленского алтаря. Около 1456 г. Королевский музей изобразительных искусств, Антверпен. Бельгия
Подлинным шедевром Фуке стали созданные им в 70-е гг. миниатюры к «Иудейским древностям» древнееврейского историка Иосифа Флавия. В панорамных видах, открывающихся как будто с высоты птичьего полёта, предстаёт мир величественный и прекрасный, исполненный гармонии и совершенства. Здесь мастер обнаруживает поистине виртуозное владение принципами передачи перспективы. Грандиозные здания, огромные массы людей и великолепный пейзаж воспринимаются в неразрывном единстве. Живописцу удалось передать видение мира и представление о творческих возможностях художника, свойственные новой эпохе. Именно это и позволяет считать Жана Фуке первым мастером французского Возрождения.
Окончание Столетней войны с Англией в 1453 г. и объединение страны вернули Франции положение одного из сильнейших государств Европы. С 1494 г. начался полувековой период итальянских походов французских королей. Французская монархия решила завоевать богатую Италию, свою главную соперницу в европейской торговле. Однако, вернувшись из походов, французы неожиданно для себя увидели совсем иную Францию. Сеньоры находили свои родовые замки тесными и мрачными, окружавшие их вещи — старомодными и лишёнными красоты, книги — скучными, а развлечения — унылыми и однообразными. Прекрасная Италия с её роскошными дворцами и садами, величественными соборами и просторными городскими площадями, утончёнными интеллектуальными беседами и пышными красочными празднествами поразила воображение французов. Италия стала эталоном, модой, всеобщим увлечением.
В первое время соединение двух культур — французской и итальянской — носило достаточно случайный, а подчас и противоречивый характер. Орнаментами и росписями в итальянском духе украшали порталы [126] и оконные рамы мощных средневековых замков. Фонтаны и беседки, созданные приезжими мастерами-итальянцами, скульптуры, вывезенные в качестве трофеев из Италии, преобразили сады, которые стали островками нового искусства. Увиденные в Италии пейзажи и памятники появились на французских миниатюрах.
Смешение французских и итальянских черт во французском искусстве начала XVI в. привело к созданию оригинального стиля, названного историками первым Ренессансом. Его яркий, необычный и по-своему обаятельный характер лучше всего выразили замки в долине Луары, органично соединившие в себе традиционные французские и новые итальянские черты.
Замки Луары
В каждой стране есть местность, как бы вобравшая в себя качества национального характера и самого духа страны, — сё «сердце». Во Франции это долина Луары — «самой французской реки», по выражению писателя Гюстава Флобера. Замки, построенные здесь в конце XV начале XVI в., принесли долине Луары славу колыбели французского Возрождения.
