Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
[1]
двигаться и становится особенно невыносимой, когда он пробует лечь. Далее: у пациента частый и беспорядочный пульс. Исследуя сердце, нетрудно установить, что оно резко расширено. В этом я полностью согласен с моим древнегреческим коллегой. (Доктор отвесил поклон в сторону бородатого лекаря в белом хитоне.) Всё это сопровождается, как вы опять же правильно заметили, застоем крови во внутренних органах. Но самое главное — это то, что в сердце у больного выслушивается шум. Этот факт, я полагаю, убедительно говорит о том, что у него не в порядке сердечные клапаны…
Кресло, в котором сидел личный медикус императора, заскрипело. Вслед за ним заскрипел и сам магистр:
Прошу прощения, о каких это клапанах вы говорите?
Достопочтенный магистр, — возразил доктор, поправляя очки, — я имею в виду всем известные клапаны сердца.
Впервые слышу о них! Во всяком случае, у Гиппократа об этом не сказано.
— Но легко убедиться, что клапаны существуют.
— Каким это образом, позвольте узнать?
Путём вскрытия, — спокойно ответил доктор, снял очки и принялся протирать стёкла с самым невозмутимым видом.
Как! — вскричал магистр. — Рассекать человеческое
тело?!
Но ведь я имею в виду мёртвое, а не живое тело. Чтобы лечить людей, нужно знать анатомию, а чтобы изучить анатомию…
— Да ничего подобного! Чтобы правильно лечить, нужно знать древние книги. В них вся истина! А всё остальное— от дьявола!
Магистр, красный как рак, вскочил с кресла, отчего бархатный берет его, похожий на шляпку гриба, съехал на сторону. Тыча в доктора кривым пальцем, он закричал:
Богохульник! Еретик! Ты связан с нечистой силой! — Он повернулся к нам, гремя цепью: — На костёр его!
— Господа, — вмешался я, — ради бога, успокойтесь. Почтенный магистр! Друзья… Ведь мы собрались не для того, чтобы ссориться. Надо уважать чужое мнение… и, прошу вас, подумаем о нашем больном.
Седовласый медикус, тяжело дыша, опустился в кресло. Чтобы дать ему время успокоиться, я обратился к лекарю из Древней Греции. Тот по-прежнему стоял у окошка и с тонкой улыбкой наблюдал за спорящими.
Как вы думаете, — спросил я его, — чем лечить мальчика?
Врач в белом одеянии задумчиво погладил кудрявую бороду.
— Я предлагаю, — сказал он, — назначить больному диету. Не следует позволять ему пить много воды или вина… Впрочем, употребление фруктов будет для него полезным. Далее: ему поможет тёплый климат. Уместным было бы поселить его в кипарисовой роще.
Наступило молчание. Не мог же я объяснять ему, что в Москве не растут кипарисы. Но, может быть, он порекомендует какое-нибудь лекарство?
Чернобровый лекарь задумался.
— Пожалуй, я мог бы предложить мочегонные травы. Быть может, они освободят пациента от избытка влаги, скопившейся в ногах. Но если говорить откровенно… — Он развёл руками. — Увы! Лекарства помогают страждущим, но недостаточно.
Я повернулся к креслу второго консультанта.
Магистр был краток.
— Кровопускание! — приказал он. — Почаще отворяйте кровь. Следите за мочой. Когда она просветлится, наступит выздоровление. Меньше пить воды! Не давать соли. И, само собой разумеется, — усердная молитва…
Очередь дошла до третьего участника совета.
— Молитва? — с сомнением проговорил врач девятнадцатого столетия и, кашлянув, поправил очки на носу. — Будьте любезны, — обратился он ко мне, — перо и чернила.
Я протянул ему шариковую ручку.
— Виноват, — сказал доктор, — а где же чернильница?
Пришлось объяснить ему, что чернила не нужны. Доктор
пожал плечами, вынул из чемоданчика узкий хрустящий бланк. Задумался на минутку, потом быстро написал по-латыни несколько строк.
Это был рецепт.
Я прочёл:
«Возьми лист наперстянки, разотри в порошок. Отвесь пять сотых грамма, смешай с сахаром. Назначь: по одному порошку перед едой трижды в день».
Глава 5 ПРИВЕТ
ОТ ДОКТОРА ЭМПЕДОКЛА
И они ушли, мои удивительные собратья. Вернулись к себе домой, в далёкие времена, в пожелтелые книжки, где когда-то я прочитал о великом и поучительном прошлом медицинской науки.
Науки?
Но можно ли всерьёз называть наукой то, что я услыхал от них? И какая же это наука, скажете вы, если один говорит одно, другой — другое. А воз, выражаясь фигурально, и ныне там.
Меня всегда занимал один вопрос.
Искусство врачевания возникло в доисторические времена; оно такое же древнее, как искусство охотиться на зверей и готовить на огне пищу. Но ведь подлинно научная медицина возникла недавно. Ещё несколько столетий назад врачи буквально бродили в потёмках. Им неизвестны были причины болезней. Они не знали многих лекарств. Как же они лечили? Как они вообще могли считаться врачами?
И не просто врачами. Во все времена существовали люди, которые пользовались репутацией всемогущих целителей. Молва о них гремела по всей земле, их боготворили, им поклонялись, как сверхъестественным существам.
Вот послушайте:
«Привет вам! Я для вас уже не человек, а бессмертный бог. Я шествую в венке, с почётной перевязью и, входя в ваши цветущие города, принимаю поклонение тысяч мужчин и женщин. Они бегут за мной, спрашивая о пути к спасению, и одним я предсказываю будущее, а других исцеляю от болезней».
Это строки из древнегреческой поэмы, сочинённой 2400 лет назад. Её автор — врач и философ Эмпедокл, уроженец
города Агригента — жил в эпоху, когда медицинская наука в полном смысле слова ползала на четвереньках. Казалось бы, что мог, что умел делать тогдашний врач? А какое гордое сознание своего могущества. Какой хвастливо-торжественный тон!
Автор поэмы называет себя бессмертным богом. А на поверку выходит, что этот всеведущий бог имел самые смутные представления об анатомии, не знал, в чём сущность насморка или, скажем, какова должна быть температура тела у человека.
Не странно ли, что этот лекарь, не знакомый с самыми обыкновенными, на наш взгляд, вещами, исполнен столь безграничной веры в своё искусство, что ему мог бы позавидовать самый знаменитый и многоопытный профессор медицины.
На это можно ответить так.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
