Первый особого назначения - Соколовский Александр Александрович

— Я вам расскажу одну сказку…

Все обернулись к дивану. А Женька спросил:

— Хотите слушать?

Наверно, чердак сам собою располагал к тому, чтобы рассказывать и слушать всякие таинственные истории. Сколько было их рассказано здесь!

И лучшим рассказчиком по праву считался Зажицкий. Он знал невероятное количество разных сказок про привидения, про ведьм, про разбойников и про всякие чудеса.

Ребята мигом окружили его, рассевшись кто на диван, кто на стулья, кто просто так — на ящики. Сам Женька пересел в кресло. Оно по уговору считалось законным местом того, кто рассказывал.

Синеватые сумерки уже вползали в полукруглое окошечко. Весь угол, где сидели ребята, был погружен в полумрак. И, нарочно понизив голос, чтобы было интереснее и страшнее, Женька начал рассказ.

Глава восьмая

— Жил на свете один добрый молодец… — начал Женька свою сказку. — Вот однажды он идет по лесу, а навстречу ему старуха. Нос у нее крючком, уши — торчком, а волосы косматые, седые, во все стороны развеваются…

Степка знал эту сказку. Он слышал ее уже не один раз. И знал он теперь, почему шептались Женька и Вовка. Сказка рассказывалась специально для новичков на чердаке. А новичком таким была Таня. Вероятно, это поняли все. Один бестолковый Мишка Кутырин протянул разочарованно:

— Ну… Я эту сказку слыхал…

— Слыхал и помалкивай, — оборвал его Пончик.

— Правильно говорит Мишка, — недовольно вставил Костя. — Расскажи лучше другую сказку, Женька.

— Нет, эту, эту! — опять закричал Вовка.

И Оля Овчинникова тоненько подхватила:

— Эту! Рассказывай, Женя!

— …А старуха та была ведьма, — не обращая внимания на спорщиков, продолжал Женька. — Вот она и говорит: «Стой, добрый молодец, сейчас я тебя погублю…» — «Куда тебе, старая ведьма! — засмеялся молодец. — Я с тобой, знаешь как, одной левой справлюсь!» Схватил он старуху за волосы да как швырнет о землю. Из нее и дух вон. Пошел добрый молодец дальше и не заметил, что ползут за ним следом три старухиных волоска.

Степка украдкой покосился на Таню. Она сидела на одном из поломанных стульев и доверчиво, с широко раскрытыми глазами слушала Женьку. И Степке вдруг стали противны и Женька, и коварный Пончик, и глупый Мишка Кутырин. Встать бы сейчас да и сказать: «Не слушай их, Таня, они просто хотят тебя напугать». Но Степка молчал. В конце концов кто ему эта Танька? Не сестра, не лучший друг… Пусть повизжит.

— Пришел добрый молодец домой, — рассказывал Женька. — Лег спать. Вдруг ночью чувствует, будто душит его кто-то. Смотрит, а это седые волосы обвились вокруг шеи, давят, давят, дышать не дают… Тут завыло, засвистало кругом… Дверь хлопнула. Глядит молодец, а в дверях стоит старуха ведьма — глаза у нее горят, клыки изо рта торчат… И говорит старуха замогильным голосом: «Отдай мои седые волосы…» — «Отдай мои седые волосы!» — грянуло вдруг на весь чердак.

Вовка Чмоков, незаметно подкравшись к Тане сзади, дернул ее за косичку. Таня отчаянно завизжала.

В этом и заключался смысл шутки. Кое-кто обижался на шутников, но в большинстве случаев все кончалось общим весельем.

Спустя минуту Таня уже хохотала, запрокидывая голову, заливалась весело, как звонок, который зовет на перемену. Она ничуть не обиделась, и Степка, пожалуй громче всех закричавший «Отдай мои седые волосы!», почувствовал к ней уважение.

Не смеялся один Костя.

— Глупая сказка, — проговорил он сердито, когда смех умолк.

— Конечно, глупая, — согласился Олег. — Ведьмы всякие… Черти, мертвецы…

— А что? — запальчиво воскликнул Пончик. — Ведьмы на самом деле бывают. Одна мамина знакомая…

— Самая настоящая ведьма, — закончил Женька.

— Не ведьма, не ведьма! — закричал Пончик. — А она сама домового видела… и привидение…

— Вот страшно-то! — жалобно протянула Оля.

— Страшно! — фыркнул Олег. — Поверила тоже!

Медлительный Треневич не верил ни в домовых, ни в привидения. Да и какие, в самом деле, могут быть суеверия, если Олег увлекался одной из самых современных и чудесных наук — электроникой!

Он начал увлекаться ею в прошлом году, когда прочитал в каком-то журнале заметку об удивительной электронной черепахе, которая послушно подползала на свист, на свет фонарика, «обходила» углы шкафов и ножки стульев. Смастерить такую черепаху стало тайной мечтой Олега. Если бы кому-нибудь вздумалось порыться у него в портфеле, то там непременно отыскалось бы несколько технических журналов или книжка про счетные машины, кибернетику, квантовую механику… С некоторых пор он стал просить в школьной библиотеке только такие книги. Библиотекарша Анна Николаевна разводила руками: «Ну где я тебе достану про кибернетику? Возьми лучше вот «Бронзовую птицу». Но Олег не хотел читать «Бронзовую птицу». Ему нужны были книги про электронных черепах. И, конечно, он не верил ни в какие чудеса.

Степка в спор не вмешивался, но в душе был согласен с Олегом.

— Ага, значит, не бывает? Не бывает? — горячился Вовка. — А сам небось на кладбище ночью один не пойдешь — побоишься.

— Я побоюсь? Нисколечко!

— А вот побоишься!

— А вот и нет! Хоть сейчас пойду!

— На спор!

— Давай!

— Если пойдешь, — задумался Вовка. — Если пойдешь… то я тебе дам свой фонарик с батарейкой.

— Ладно! — Олег поднялся с балки, отряхнул ладонью запылившиеся штаны и шагнул к двери.

— А там, на кладбище, мертвецы-ы-ы!.. — провыл Зажицкий.

Олег махнул рукой и стал спускаться по лестнице во двор.

— Стоп! — проговорил Женька. — А как же мы узнаем, что он на кладбище пошел? Может, возьмет да и пойдет домой чай пить.

— Ничего, — ответил Вовка. — Мы в Степкин бинокль будем смотреть. На крышу влезем и посмотрим.

— Темно, ничего не увидим, — пробасил Мишка.

— Давайте слезем и пойдем за ним потихоньку, — предложил Вовка. — Незаметно. Он все равно на самое кладбище идти побоится.

— А если не побоится? — спросил Костя. — Эх, Вовка, плакал твой фонарик.

— Вообще это правильно, — поддержал Вовку Зажицкий. — Пойдем за ним и на кладбище испугаем. Как выскочим из кустов, как завоем!

Он первым полез с чердака. Через несколько минут ребята были уже во дворе. Оля струсила.

— Я не пойду, — сказала она, поежившись. — А ты, Таня?

— А я пойду, — сказала Таня, почему-то взглянув на Степку. — Как все, так и я.

— Только надо тихо, чтобы он не заметил, — взволнованно предупреждал Вовка, когда ребята двинулись к воротам.

Узеньким переулочком они вышли с Садовой на дорогу, которая вела к кладбищу.

Вечер был темный. Такие вечера наступают всегда в конце апреля, в пору новолуния. Мрачные голые деревья неподвижно стояли у обочин, словно молчаливые черные великаны замерли на страже по обеим сторонам этого печального пути. Изредка они жалобно поскрипывали ветками или шумели, как будто тихо перекликались друг с другом.

Идти по дороге было не страшно. Даже весело. Переговаривались шепотом, а у поворота свернули на тропинку, которая вилась вдоль насыпи. В темноте ненароком можно было наткнуться прямо на Олега. Вдруг Женька остановился и стал к чему-то прислушиваться. Степка с разгону налетел на него, и Зажицкий сердито зашипел:

— Чш-ш-ш!..

Степка напряг слух.

— Ну, чего? — спросил Мишка.

— Чш-ш-ш! — опять зашипел Женька и добавил совсем тихо: — Мы его догнали.

Наверно, слух у Женьки был очень тонкий. Степка сначала ничего не слышал, а потом различил негромкий голос: «Мы едем, едем, едем в далекие края…» — это напевал Олег. Зажицкий взмахнул рукой, и приятели двинулись вперед, крадучись и прячась за кустами. Вскоре они увидели Олега. Он шагал по самой середине дороги.

Впереди черной обвалившейся аркой выплыли будто из темного омута кладбищенские ворота. С тропинки надо было снова взбираться на насыпь, и Женька, который как-то вдруг сам собой оказался предводителем в этой слежке, велел подождать за кустами, чтобы потом незаметно проскользнуть вслед за Олегом.