»Я вас любил...» - Львовский Михаил Григорьевич
— Надя, Надя, — шептал Коля, мечась по коридорам театра.
Наконец он увидел девушку. Надя стояла в компании своих друзей и весело смеялась.
— Надя! — позвал он ее негромко.
А на сцене шла работа. То и дело раздавались хлопки Зои Павловны, и знаменитая балерина начинала свой танец сначала.
… — Я знаю, о чем ты меня хочешь спросить, — на минуточку покинув своих друзей, сказала Надя Коле. — Как я к тебе отношусь? Положительно или отрицательно? Отрицательно. Да, да, от-ри-ца-тель-но.
Легко, свободно, неузнаваемо изящно танцевала на сцене Красовская.
Когда она закончила танец, к ней подошла Зоя Павловна.
— Вот сейчас совсем другое дело. Ты сама почувствовала?
— Да, — тяжело дыша и в то же время счастливо улыбаясь, ответила знаменитая балерина. — Только я боюсь, что не смогу повторить.
— Да ты теперь не сможешь иначе, глупенькая. Пойдем.
Постановщик протянул Красовской полотенце. Дирижер встал из-за рояля и поцеловал балерине руку. Красовская, достав откуда-то термос, сделала глоток и улыбнулась дирижеру, которому еще совсем недавно грозила кулаком.
— И никто не видел. И никто, никто не видел, — шептала она.
— Я видел… — послышался голос из глубины кулис.
Это сказал Коля. С ним произошло что-то странное. Он не смог после разговора с Надей уйти из театра. Коле почему-то показалось, что он непременно должен увидеть победу Красовской, словно эта победа могла принести ему утешение. И он стоял, прислонившись к витой железной лестнице, а Зоя Павловна, Красовская, режиссер-постановщик и дирижер смотрели на растерянного мальчика, в глазах которого блестели слезы.
«Тихо. Идут экзамены» — было написано на двери Колиного класса. Возле нее толпились счастливчики, для которых экзамен был уже позади, и теперь они волновались за судьбу своих товарищей. Среди счастливчиков оказался и Женя Липатов. Из-за двери то и дело доносилось:
— Грибоедов родился в тысяча…
— Пушкин родился…
— Грибоедов родился…
За экзаменационным столом сидели молодая учительница литературы Лидия Николаевна, заведующий учебной частью и несколько представителей из гороно.
— Аристов, Аникина, Боровиков, — негромко произнесла Лидия Николаевна, глядя в экзаменационный листок.
Три руки протянулись к лежащим на столе билетам. Одна рука решительно взяла первый попавшийся билет, другая — после некоторого метания, а третья повела себя совсем малодушно: хватала то один билет, то другой…
— Боровиков! — послышался строгий голос учительницы.
Рука застыла в воздухе, потом, словно отчаявшись, упала наугад. Но в последний момент она все-таки изменила направление и взяла не тот билет, на который падала.
И вновь к счастливчикам, стоявшим за дверью, донеслось:
— Некрасов родился…
— Грибоедов родился…
— Пушкин родился…
— Лермонтов родился…
— Твердые знания, — вытирая пот с лица, сказал вполголоса один из важных представителей Борису Афанасьевичу.
— А ведь молодая учительница, — ответил довольный завуч.
Мой дядя самых честных правил…
Погиб Поэт! — невольник чести…
Спросили бы, как делали отцы…
Ответы экзаменуемых сливались в сплошной гул, и явно утомленные представители уже перестали к ним прислушиваться.
И вдруг из этого гула вырвался голос Лидии Николаевны. Может быть, это произошло потому, что перед экзаменационным столом стоял мальчик с очень грустным выражением лица.
— Ну что ж, Голиков, на первые два вопроса ты отвечал неплохо, хоть у тебя и было много пропусков в последнее время… — сказала молодая учительница.
— Хотели даже к экзаменам не допускать — такое с ним ЧП, — шепнул Борис Афанасьевич важному представителю. — Обидно: лучший математик школы.
— Может быть, достаточно? — обратилась все еще не уверенная в Коле Лидия Николаевна к пожилой женщине, от которой, судя по всему, трудно было ожидать пощады.
Так и оказалось.
— А художественный текст? — напомнила представительница.
— Что там у тебя, Коля? — спросила Лидия Николаевна.
— Пушкин. На выбор. Можно не из программы?
— Лучше, конечно, из программы, — поспешно заметил завуч.
— Почему, Борис Афанасьевич? — возразила представительница. — Это даже интересней…
— Ну, если гороно не возражает… — улыбнулся завуч.
— Читай, — сказала Лидия Николаевна Коле.
— «Я пережил свои желанья», — объявил Коля и опустил голову.
Он читал глухо, нараспев и в то же время быстро, как иногда «бормочут» свои стихи поэты:
— Ты что, с ума сошел, Голиков? — прервал его завуч.
— Борис Афанасьевич, — твердо сказала Лидия Николаевна.
— Гороно не возражает, — резко бросила представительница. — Что ты еще любишь у Пушкина? — спросила она у Коли.
Коля отвечал трудно, как бы преодолевая многолетнюю душевную немоту:
— «Желанье славы», «Я вас любил, любовь еще, быть может…»
— А у Лермонтова — «Мцыри»? — спросила представительница. — И Лермонтов тебе больше нравится?
— Откуда вы знаете?
— Обычный путь к поэзии. Для нормальных мальчиков. А к Пушкину по-настоящему ты еще придешь. Прочти нам, пожалуйста, «Я вас любил…»
Теперь на лицах представителей не было и тени усталости.
послышался голос Коли, —
— А знаете, какое с ним ЧП? — шепнул завуч представителю.
— По стихам можно догадаться.
А Коля продолжал:
У классной двери с надписью «Тихо. Идут экзамены» замерли ребята, болевшие за судьбу своих товарищей. Только Женя Липатов, когда Коля кончил читать стихи, снисходительно пожал плечами. Он отошел от двери и начал быстро спускаться по лестнице. Потом замедлил шаг, и с лица его постепенно исчезло снисходительное выражение. Теперь оно казалось удивленным.
Похожие книги на "»Я вас любил...»", Львовский Михаил Григорьевич
Львовский Михаил Григорьевич читать все книги автора по порядку
Львовский Михаил Григорьевич - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.