А пока что у взрослых дело с подарками обстоит хуже, чем у ребят. Взять хотя бы меня. Взять хотя бы мою подушку. Разве сейчас, когда я просыпаюсь в какое-нибудь прекрасное праздничное утро, я нахожу под подушкой подарки? В лучшем случае я найду там носовой платок или вчерашнюю газету. А в детстве? В детстве я всегда с нетерпением ждал праздничного утра, чтобы сунуть руку под подушку, — и что же вы думаете? Там всегда был подарок, а то и несколько! Конечно, в течение дня я получал ещё подарки, но самое приятное было, проснувшись утром, сунуть руку под подушку и найти там тёпленький подарок!
Когда я просыпался ночью и шарил рукой под подушкой, никаких подарков я не находил. Я нарочно притворялся спящим, а сам бодрствовал целыми часами, подкарауливая появление подарков, но всё было напрасно: подарки появлялись, когда я спал. Как они попадали под подушку, я никогда не мог догадаться.
А иногда с этими подарками случались очень странные вещи. Иногда они бесследно исчезали… Куда?
Этого никто не знал!
Дым коромыслом
Часть I
Один раз дядя приехал откуда-то поздно ночью. Дело было зимой. Весь день и весь вечер бушевала вьюга. Я рано лёг и уснул под завывание ветра.
Проснулся я от крика. Кричал дядя.
Дядя сидел с папой, мамой и бабушкой на медвежьей шкуре и размахивал руками. В комнате стоял дым коромыслом. Дым таинственно освещался тремя свечами: дядя любил сидеть при свечах. Выл ветер. От ветра дребезжали окна.
— Он рисовал на льду! — орал дядя.
Я мгновенно вскочил с кровати.
— Кто рисовал на льду? — спросил я.
— Ты проснулся, мой мальчик! — сказал дядя.
— Я же просила говорить потише! — сказала мама.
— Кто рисовал на льду? — закричал я и полез к дяде на колени.
— О! — Дядя вынул изо рта свою трубку и выпустил двадцать колец дыма. — Это было этвас! Этвас!
— Эх-хе-хе! — вздохнул папа. Его почти не было слышно.
Дядя тискал меня в своих объятиях.
— Я мог тебя больше не увидеть, мой мальчик!
— Расскажи про этвас! — попросил я.
Я весь дрожал.
Дядя залпом выпил стакан чаю, стакан вина, стакан воды и стакан молока. Потом он опять затянулся своей трубкой.
— Я подходил к Северному полюсу, — начал дядя. — Вокруг была кромешная тьма. Двадцать собак тащили упряжку. Ханг и Чанг шли впереди, головными. Они совсем выбились из сил. До цели оставалось несколько метров. Это был торжественный момент! Мечта всей моей жизни! Я решил сосредоточиться. Я остановил собак, сел на нарты и решил закурить. Я полез в карман за трубкой… но увы! Трубки не было! Очевидно, я выронил её где-то по дороге. Но, доннерветтер, не мог же я идти на полюс без трубки!
— Почему? — спросил я.
— Не перебивай дядю! — сказала мама.
— Эх-хе-хе! — вздохнул папа.
— Не мог я идти на полюс без трубки! — свирепо сказал дядя и ударил в пол кулаком. — К чёрту полюс, если на нём нельзя закурить!
— Я тебя понимаю, — сказала мама. — Только не волнуйся.
— Я не волнуюсь. Я никогда не волнуюсь! Я пошёл назад за трубкой… Вернее, пополз, потому что была кромешная тьма. Я полз по своим следам, ощупывая каждый сантиметр.
— А собаки?
— Не перебивайте дядю! — повторила мама.
— Я полз несколько суток, — продолжал дядя. — Потом я решил вздремнуть. Я заснул прямо на снегу. Проснулся я от яркого, мерцающего света… это было северное сияние! Оно сияло вовсю! И тут я увидел свою трубку…
— А собаки?
Мама посмотрела на меня умоляющим взглядом. Дядя ничего не ответил и стал раскуривать трубку. Дядя затянулся, выпустил бесчисленное число колец дыма и сделал страшные глаза.
— Метрах в двухстах от меня, — сказал дядя глухим голосом, — возле большой глыбы льда сидел Полярный человек и сосал мою трубку!
— Ах! — сказала бабушка. — Как тесен мир!
— Как ты узнал, что это Полярный человек? — спросили мы хором.
— Он был голый! — рассмеялся дядя. — Он был совершенно голый! Вы знаете, что он делал? Он рисовал на льду!
— Эх-хе-хе! — вздохнул папа.
— Чем он рисовал? — прошептал я.
— Бивнем! — заорал дядя. — Бивнем мамонта! Откройте холодильник и покажите ему… покажите ему этот шедевр!
Мама встала, открыла холодильник (холодильником был у нас деревянный ящик за окном) и положила на медвежью шкуру… чего бы вы думали? Кусок льда! Настоящий свежий кусок льда! Я понюхал его: он пах Северным полюсом! На льду были какие-то линии…
Мы долго смотрели на этот кусок льда. Трещали свечи. Окна дребезжали от ветра. Лёд переливался всеми цветами радуги. Никогда в жизни я не видал ничего подобного!
— Это северное сияние, — сказал дядя, — оно нарисовано совершенно точно! — Дядя провёл по льду пальцем.
Дядя сидел важный, развалившись на медвежьей шкуре. Он был в мохнатом красном халате, загорелый, кудрявый, усатый… Он улыбался. Тёмные глаза дяди сияли. В каждом зрачке горело по маленькой свечке. У дяди был вид именинника.
Я тоже провёл пальцем по льду: лёд был холодный.
— Как ты смог его довезти, чтобы он не растаял? — спросил я.
— Очень просто! Главное — не прерывать цепь холода! На ледоколе я положил его в трюм. В Архангельске он лежал три дня в погребе ресторана. Когда я летел в Москву, он был привязан под крылом самолёта… Вот и всё!
— А где бивень? — спросил я замирающим от восторга голосом.
Но дядя ничего не ответил.
— Когда я увидел, что этот дьявол держит в зубах мою трубку, — продолжал дядя, — сидит и держит в зубах мою трубку, я пришёл в ярость! «Проклятый дикарь, — подумал я. — Пусть бы он украл у меня хлеб, рыбу, ружьё, собак, в конце концов! Но трубку!» Это было уже слишком! Взбешённый, я шёл прямо на него. Он заметил меня и пошёл мне навстречу. У этих дикарей дьявольский нюх! Мы постепенно приближались друг к другу. Человек помахал рукой. Я тоже. Я остановился. Он протянул ко мне руки. Я тоже. Так мы стояли друг против друга некоторое время. С одной стороны — я, цивилизованный европеец, в морской робе и высоких меховых сапогах, тщательно выбритый и причёсанный, благоухающий душистым мылом. С другой стороны — дикарь, совершенно голый, покрытый густой белой шерстью, с длинными, всклокоченными волосами и бородой, с лицом настолько почерневшим, что естественного цвета нельзя было разобрать из-за толстого слоя ворвани. Ни один из нас не знал, кто был другой и откуда он пришёл.
Дядя сделал паузу и обвёл нас горящим взглядом.
— Полярный человек первый начал разговор: «Здравствуйте!» — «Здравствуйте!» — «Я чрезвычайно рад вас видеть!» — «Благодарю. Я тоже!» — «Вы здесь с кораблём?» — «Нет, его здесь нет». — «Сколько вас всего здесь?» — «Со мной двадцать собак в шести метрах от Северного полюса!»
Вдруг Полярный человек пристально посмотрел мне в глаза и произнёс: «Вы дядя того самого мальчика из Москвы?» — «Да, я дядя того самого мальчика». — «Клянусь, я чрезвычайно рад вас видеть!» Мы кинулись друг другу в объятия и крепко расцеловались…
— Эх-хе-хе! — Папа глубоко вздохнул.
— Как тесен мир! — пробормотала бабушка. — Как тесен!
— Как ты мог с ним говорить? — спросил я. — Разве он понимал по-русски?
Дядя ласково посмотрел мне в глаза:
— Полярный человек очень любил русский язык! Кроме этого, он знал ещё четырнадцать языков. Он был полиглот! Языки он изучил по радио. Он подобрал где-то с погибшего корабля радиоприёмник. Это был интеллигентнейший человек! Поблизости находился снежный домик, где Полярный человек жил с женой и тремя детьми. Все пятеро — милейшие люди! И все они говорили по-русски. Мы прекрасно провели время. Пришлось, правда, подарить ему собак…
