Записки сиротки - Чарская Лидия Алексеевна

И он весело улыбнулся нам с Яшей.

— А вы не знаете ничего про Ленча, господин Дик? — спросил его дядя.

— Как же, знаю, сударь! Знаю, что он просидел три месяца в тюрьме за все свои темные дела. Суд еще не очень строго наказал его, так как не раскрылось самое страшное его преступление: воровство детей…

— А теперь он снова путешествует по городам со своим балаганом? — спросил Яша.

— Ну, нет, не думаю. Ему, кажется, запретили заниматься этими делами. Вообще я ничего верного не знаю о нем. Бог с ними, много зла они сделали людям!

— Дик, голубчик, придите как-нибудь к нам в гости, — попросил Яша, — у меня есть своя отдельная маленькая комнатка, где мы можем поговорить с вами, вспомнить старое, ведь вы так любили своего маленького Альфа.

— Да-да, пожалуйста, господин Дик! Мы будем очень рады видеть вас у себя, — подтвердили дядя и тетя Яшину просьбу.

Звонок, звавший нас к началу второго отделения в зрительный зал, заставил нас дружески распроститься с нашим старым знакомым и поспешить занимать места.

Глава одиннадцатая

ДОБРОЕ ДЕЛО. ЕЛКА

Приближались рождественские праздники. Дядя и тетя поминутно уходили из дому и возвращались, нагруженные разными свертками и пакетами. Мы, дети, целые дни проводили за приготовлениями к елке. Яша клеил картонажики из цветной бумаги и картинок и мастерил большую звезду из золотой бумаги с изображением Вифлеемской ночи посередине. Я и Лизочка золотили орехи на елку и вырезали тюрички из цветной бумаги для разных сладостей. Работа так и кипела в наших руках.

Рождественская елка обещала нам столько веселья и радостей! И вот, когда в сочельник она появилась в нашей прихожей — зеленая, мохнатая и пушистая, с особенным запахом хвои и леса, — мы пришли в неописанный восторг. Мужик, принесший елку, старательно расправил ее пушистые ветви стряхнул снег и сказал, любуясь елочкой:

— Ишь, какая красавица! И украшать не надо. Уж больно пригожа.

— Нет, нам нельзя не украшать елочки, — вступилась Лизочка, — у нас будет детский вечер и мы будем танцевать вокруг зажженного деревца.

— Ишь ты, — усмехнулся добродушно мужичок, — чего то-ись господа не выдумают! А у нас в деревне и не знают, кака така елка украшенная!

— А у тебя есть дети в деревне? — спросила Лизочка.

— Есть. Зачем не бывать. Есть дети. Махонькие… — ответил мужик.

— И у них не будет елки?

— Чудная ты, барышня. Дай бог, чтобы хлебушко был да сыты были, а для чего нам елка-то? Прихоть одна барская. И пользы от нее нет.

— Бедные детки! У них не будет елки, — печально покачала Лиза своей русой головкой. — Знаешь что, голубчик, подожди-ка здесь, а мы сбегаем к маме и попросим у нее для твоих детей стареньких платьев!

— Ишь ты, болезная, попроси, касаточка, попроси, беленькая, дай бог тебе здоровья, — и широкой, заскорузлой рукой мужичок коснулся белокурой головенки кузины.

Мы побежали, перегоняя друг друга, к тете и, торопясь и захлебываясь, сообщили ей о бедных деревенских ребятишках, терпящих часто и голод, и стужу.

— Мамочка, мамочка, — ластилась Лизок к тете Маше, — ты ведь позволишь нам дать мужику что-нибудь из старых платьев?

— Охотно, дитя мое! Скажите няне, чтобы она отобрала те вещи, из которых вы выросли, и отдайте их мужику.

Не знаю, кто из нас был счастливее: бедный ли мужичок или мы сами, когда притащили в прихожую большой узел с нашими старыми платьицами, башмаками, пальтецами и пр.

Мужик чуть не со слезами благодарил нас и повторял повеселевшим голосом: «Спасибо, детушки, спасибо, болезные». Когда он ушел с большим узлом из нашей квартиры, мы принялись за елочку.

Ее обогрели, как следует, и стали увешивать разноцветными вещицами и сластями, которые были положены готовые с привешенными к ним нитками. Как красивы они были, выделяясь на пушистых зеленых ветвях красивого хвойного деревца!

Уже совсем стемнело, а Вифлеемская звезда еще не появлялась на морозном небе. Няня, не евшая ничего за весь день в ожидании звезды, приготовила в столовой все к обеду, но нам, погруженным в нашу работу, вовсе не хотелось есть.

Наконец, она появилась — блестящая и яркая, самая яркая среди своих подруг.

— Звезда, звезда появилась! — кричали мы хором. — Ну, теперь можно встречать сочельник и зажигать елку.

— А вот пообедаем и зажжем! У вас уже все навешано, детишки? — спросила тетя.

— Все! Все! Только свечи зажечь осталось.

И, бросив последний взгляд на елку, мы отправились в столовую, где нас ждал настоящий рождественский обед с неизбежным гусем, начиненным яблоками.

Во время обеда двери в столовую были прикрыты по приказанию тети.

— Пусть там освежится как следует, — заметила она, — надо открыть форточку.

И никто из нас не заметил тогда лукавой улыбки на губах нашей баловницы, не заметили мы и подозрительной возни за дверями.

Когда же, выйдя из-за стола и поблагодарив дядю и тетю, мы бросились в гостиную, дядя перегнал нас у порога и широко, на обе половинки распахнул двери. Мы ахнули.

Какая-то волшебная фея зажгла во время нашего обеда это сказочно красивое деревцо. Красавица-елка вся так и горела огнями. Но что еще более вызывало наш восторг и заставило испустить громкий и продолжительный крик радости, это большой белый стол, весь заставленный подарками. Чего-чего только там не было! И рукодельный ящичек со всеми принадлежностями маленькой швеи, о котором я так давно мечтала! И большая кукла, говорящая «мама» и «папа», — заветное желание кузины Лизочки, и ящик с красками для Яши. Кроме того, тут же лежали подарки и от баловника дяди. Две красивые книжечки для меня и Лизочки и настоящий фотографический аппарат для Яши.

Откуда и как подслушали наши мысли и желания баловники дядя и тетя? То, о чем мечтали, чего хотели наши детские сердечки, — все явилось как по мановению волшебной палочки!

И что это был за чудесный вечер! Когда мы вдоволь налюбовались и нарадовались подарками, тетя села за рояль и мы хором пропели рождественский тропарь, спетый давно, несколько тысяч лет тому назад, светозарными ангелами вифлеемским пастухам в великую минуту рождения Богочеловека. А елка вся сияла своими украшениями: и серебряными нитями, и румяными яблочками, и золотистыми мандаринами, и целою массою хорошеньких картонажей и пряников с наклеенными на них картинками!

Особенно выделялась звезда на самой верхушке нарядного деревца. Эта звезда стоила многих усилий Яше, зато как красиво выделялась она на зелени ветвей!

В этот вечер мы с Лизой долго не могли заснуть и тихо разговаривали, лежа в кроватках.

Тут же с нами лежали и полученные подарки; я не могла расстаться с хорошеньким ящичком, она — с новой куклой, которую тут же решила назвать в честь мою Катей.

Глава двенадцатая

ДЕТСКИЙ ВЕЧЕР. СКОНФУЖЕННЫЙ ФРАНТИК

— Кого же из детей мы пригласим на наш маленький вечер? — спросила тетя дядю, сидя за столом с карандашом в руке, которым отмечала, что нужно купить для предстоящего вечера.

— Да вот семью Гориных, — ответил дядя, — да Яша своих товарищей гимназистов, наверное, захочет пригласить. Дети живо перезнакомятся, и будет весело… А у тебя. Катюша, нет никого, кого бы ты хотела позвать на наш детский праздник? — обратился дядя ко мне.

Я призадумалась, желая припомнить кого-нибудь из знакомых детей. Но тщетно. У меня не было сверстниц, и я хотела уже сказать об этом дяде, как вдруг стоявшая тут же Лизочка запрыгала и забила в ладоши.

— А Маруся! Маруся-то? — кричала она. — Ты забыла Марусю.

— Какую Марусю? — в один голос спросили дядя и тетя.

— Да ту, с которой мы познакомились, помнишь, Катя на твоей прежней квартире, такая бледненькая, худенькая.

— А! — и я действительно живо вспомнила бледненькую Марусю, сидевшую на широком подоконнике маленького домика.