Кристийна, или Легко ли быть средней сестрой - Тунгал Леэло Феликсовна

Мама улыбнулась:

— Кажется, да. Немножко. Знаешь, Кристийна, мне в самом деле жаль, что ты уже идёшь в школу!

— Ну да, у нас ведь самая главная Хелен, — грустно сказала я. — На шапку мы потратили уйму денег, и чернила придётся новые покупать…

— Все вы для меня важны: и ты, и Хелен, и Имби. Но мне кажется, что мне будет сильно не хватать тебя, когда ты целые дни начнёшь проводить в школе.

Тут я открыла второй глаз. И, конечно, мыло полезло в оба. Я подумала, что постараюсь в школе как можно быстрее научиться читать и писать и после этого сразу отпрошусь домой. Учительница должна понять, что просто обязана отпустить меня раньше, потому что меня, именно меня в этом доме не хватает. Хотя Хелен и Имби — тоже симпатичные люди.

Мама взбунтовалась

В субботу утром, когда мама в кухне варила кашу и грела молоко для Имби, наша крошка совершила новый подвиг: развязала тесёмки на ползунках и вымазала содержимым пелёнок обои над своей кроваткой. Это была её первая фреска и, с учетом юного возраста Имби, вполне художественная, слегка напоминающая картинку из «Детской энциклопедии», на которой нарисованы солнце и планеты. У малышки твёрдая рука — коричневые круги на стене были словно проведены циркулем.

Мы с Хелен проснулись от маминого вопля и в тревоге и ужасе бросились в родительскую комнату. На бегу успели представить себе чудовищные вещи: вдруг большой крокодил сбежал из зоопарка и вторгся в нашу квартиру; или Имби за ночь превратилась в великаншу и сидит теперь на полу среди обломков своей кроватки, доставая головой до потолка; а может, от соседей к нам заглянул в гости усатый таракан…

Имби стояла в своей кроватке без штанишек и радостно тянула ручки к маме. За ночь она вроде бы не очень-то выросла. Мама беспомощно качала головой, словно прикидывала, принимают ли по субботам бракованных младенцев обратно в родильные дома. Отец, увидев нас, хихикнул и натянул одеяло на голову.

— Фу! — воскликнула Хелен и вернулась в нашу комнату. Я тоже охотно повалялась бы ещё немножко в кровати, но мне было жаль оставлять маму наедине с этим маленьким чудовищем. Имби была в прекрасном настроении: она корчила загадочные рожицы, угрожающе восклицала «Ка-ка!» и радостно смеялась, раскрывая ротик с двумя зубами. Очевидно, она была горда своим произведением искусства.

— Доброе утро! — сердито сказала мама.

— Доброе утро! — вежливо ответила я.

— Доброе, говоришь? — повторила мама. — Ничего себе доброе! Вы что, считаете, будто у меня мало работы по дому?

— На мой взгляд, не мало, а в самый раз, — честно признала я. — Но, видишь ли, мамочка, этот ребёнок у вас… какой-то не такой. Но что делать, с каждым бывает! Не стоит огорчаться слишком сильно, ведь и в книжках пишут, что третьи дети получаются не совсем нормальными, взять хотя бы этого дурачка Емелю, который по щучьему велению разъезжал на печке, как на такси, а под конец вообще женился на царской дочери. Я считаю, что люди должны учиться на том, что пишут в книжках: третьего ребенка заводить не надо. После второго рожайте сразу четвёртого, потом пятого, шестого и седьмого. В семьях, где семеро детей, как я заметила, всё в порядке. Вот хотя бы семь гномов…

— Иди ты со своими сказками! — сердито сказала мама. И в раздражении взяла кувшин и начала мыть Имби.

— В сказках в самом деле не всё верно: отчего-то бедняки там всегда хорошие, богачи плохие, а людей среднего достатка, вроде нас с тобой, вообще не встречается. Мы видели в деревне: бедными бывают только лентяи и пьяницы. И вовсе они не добрые, а злые — хотя бы этот Сипа Анте, который то и дело приходит к дедушке просить деньги, а потом напивается, ходит злой и пристаёт к дедушке, мол, чего ему, пенсионеру, жаловаться на жизнь? Так что и в сказках врут!

Отец высунул голову из-под одеяла:

— Кристийна, сказки рассказывают о старине, о крепостном времени, тогда действительно бедняки были трудолюбивыми. А богачи были лентяями!

— Может, эти трудолюбивые бедняки придут отскребать стену вместо меня? — ядовито спросила мама. — А ты чего прячешься под одеялом, сказочник?

— Пахнет противно, — попытался оправдаться папа, но охая выбрался из постели, оделся и ушёл в кухню.

— А ты чего философствуешь, сама ещё не умылась и в ночнушке? — обратилась мама ко мне.

— Марш мыться и одеваться!

Она перенесла Имби в свою постель, насухо вытерла её и вернула в кроватку, как в тюрьму, за решётку. Имби начала было верещать, но мама сердито прикрикнула на неё:

— Тихо! Молоко и пюре получишь через полчаса! В ресторане санитарный час!

Имби от удивления разинула рот, но больше не верещала.

В таком плохом настроении я никогда не видела маму. Хлеб она резала так, будто хотела вместе с буханкой разрезать хлебную доску, накладывая кашу на тарелки, шептала себе под нос какие-то ведьмины заговоры, а сидя за столом, припоминала нам старые грехи.

— Кто наколол кусочки мяса кактусу на ветки?

Я сразу призналась:

— Подумала, а вдруг это плотоядный кактус и он постоянно страдает от голода. Кактусы ведь не умеют говорить!

— Ууу! — мама ловко изобразила волчий вой. — А кто вычистил зубы моим кремом для лица, так что вся раковина была в жирном креме?

— Мне самой было противно, а ты ещё напоминаешь, — пробурчала Хелен. — А зачем тогда они крем для лица пакуют в такие же тюбики, как зубную пасту?

— А кто ночью не потушил свет в туалете?

— Это, наверно, я, — предположил отец. — Дева стала ворочаться и захотела пить, и я забыл…

— Дева захотела, — покачала головой мама. — А кто в этом доме думает о том, чего я хочу? Может, я вместо того, чтобы варить кашу, хочу почитать книжку или сходить в кино? Вместо того чтобы оттирать раковину, я хотела бы сидеть в парикмахерской под феном и красить ногти красным лаком? О, я понимаю, это для меня несбыточная мечта, ведь на это столько времени уйдёт! Мои ровесницы ходят, куда хотят, одна я изо дня в день только и делаю, что варю еду, мою посуду, глажу белье, выгуливаю собаку, подметаю в комнатах, штопаю чулки…

— Этого немало! — подытожила я. — У тебя такая ужасно интересная жизнь, не правда ли?

— Можешь не варить кашу, — сказала Хелен, которая кашу терпеть не может.

— Ну если ты так хочешь, можешь спокойно идти в парикмахерскую, — предложил отец. — Как-нибудь мы справимся и без тебя. И в кафе тоже сходи — позвони подругам, в компании кофе пить веселее. Да и у нас часто бывают гости. Ведь ты не чувствуешь себя одинокой?

— Гости, — пожала мама плечами. — Да, бывают, но к тому времени, когда я сажусь за стол, гости начинают расходиться и оставляют мне на память только грязную посуду. Все, кто ходят на работу, успевают в рабочее время и еду купить, и в кафе посидеть. Эта домашняя жизнь меня окончательно достала!

Отец, набивая трубку, предложил:

— Тогда сделаем так — сегодня ты совершенно свободна. Иди куда хочешь и отдыхай от домашнего хозяйства!

— Так вот вдруг? — удивилась мама. — Из этого ничего не получится. А кто приготовит обед? Кто стену отскоблит. Пелёнки Имби только отмокают. Да и в магазин надо сходить…

— Сварим, вычистим, отмоем, сходим! — торжественно и бодро заявил отец. — Из-за нас тебе не стоит волноваться. Иди и отдыхай, будто ты семнадцатилетняя девчонка. Хотя выглядишь на все восемнадцать.

Мама надела новое платье, подкрасила губы и ресницы и стала, на мой взгляд, намного красивее, чем какая-нибудь семнадцатилетняя тёлка. Когда дверь за мамой захлопнулась, мы решили привести дом в порядок так, что всё будет просто сиять, даже игрушки в ящике рассортируем и добровольно выкинем все поломанные в мусоропровод.

Отец завязал лицо шарфом, привязал тряпку на швабру и начал, далеко вытянув вперёд руку, отскребать стену над кроваткой Имби. Имби всё это время тянула ручонки вперед и пыталась сорвать тряпку со швабры и засунуть себе в рот, так что папа велел нам отвести Имби в детскую, что мы и сделали. Имби здорово помогла нам сортировать игрушки: поломанных стало значительно больше, чем было. Куски поролона, вывалившиеся из старого зайца, она тоже тянула в рот, но поролон мягкий, от него ей ничего не сделается.