— Слава Богу, Принц жив! — произнесла Пушка и, освободив мальчика из-под кучи наваленных на него одеял и подушек, подняла его и с помощью Морозова и Грушина, считавшихся самыми сильными в классе, понесла в лазарет.
Бесчувственных Сережу и Мартика тоже уложили по постелям.
Все говорили только шепотом, насмерть перепуганные происшествием, и никто не мог спать в ту ночь. Так весело начиналась сегодняшняя затея и так плохо кончилась она для их веселого, любимого друга.
Принц получил сильные ожоги. Длинные локоны мальчика сгорели: их пришлось сбрить наголо.
Бедный Принц очень страдал.
Доктор ходил ежедневно навещать его. Мальчик был болен очень долго и очень серьезно. Думали, что Принц умрет, и многие из его товарищей, в том числе Сережа, горько плакали втихомолку. Другие сидели нахмуренные, игры и шалости никому не шли теперь на ум.
Только перед самым праздником Рождества Христова, в то время, когда мальчиков распускали на рождественские каникулы, Принц вернулся в класс.
Похудевший, побледневший, выбритый, со следами ожогов на лице и руках, он очень мало походил теперь на прежнего хорошенького, кудрявого мальчика, каким был до болезни.
Но все его товарищи, опасавшиеся за его жизнь, обрадовались выздоровлению Принца.
— Принцынька, миленький! Выздоровел! — говорил Мартик Миллер, умильно глядя на общего любимца.
Сережина мама просила начальницу отпустить Принца на рождественские каникулы к ним. Сначала Антонина Васильевна долго не соглашалась, говоря, что лишний ребенок в доме прибавит и лишние заботы, да еще особенно такой шаловливый мальчик, каким был Принц, но когда г-жа Горина сказала ей, что Принц достаточно наказан за свои шалости и что у него пропала охота на новые проказы, то, подумав, начальница согласилась отпустить Принца в отпуск к Гориным.
Накануне дня разъезда пансионеров на праздники по домам Антонина Васильевна позвала Принца в свою комнату.
— Видишь ли, Вакулин, шалости никогда не доводят до добра, — произнесла Антонина Васильевна, когда Принц предстал перед нею. Надеюсь же, ты постараешься удерживаться от твоих проказ и не оставишь в чужом доме после себя дурного впечатления? Я ведь очень люблю тебя, мой мальчик, и страшно боюсь, как бы опять не случилось с тобой чего дурного! — и начальница притянула Принца к себе.
У Принца не было матери… Она умерла, когда мальчику было два года, и он не знал материнской ласки.
Слова Антонины Васильевны звучали такой добротой, такой искренней любовью, какую только можно встретить в сердце родной матери.
А у Принца было доброе сердечко, несмотря на то, что он был самый отъявленный шалун из всего пансиона… От ласковых речей начальницы сердечко Принца как-то разом размякло, и слезы хлынули из глаз.
— Какая вы чудесная! Какая добрая! — говорил он, заикаясь. — А я-то… как часто сердил и огорчал вас… Теперь я вижу, что я самый негодный мальчик.
— Вовсе нет, — успокаивала его начальница. — Котя Вакулин прекрасный мальчик! Не смей его бранить, я не позволяю! А лучше скажи ему, чтобы он дал слово в том, что никогда не будет так проказничать. Скажешь?
— Скажу! — убежденно произнес Принц и добавил: — Я уже сказал ему…
— И что же он ответил? — спросила начальница.
— Он ответил… что дает слово вас слушаться! И он его сдержит!
И, совсем позабыв, что перед ним его прежняя строгая начальница, Принц крепко обнял за шею Антонину Васильевну, поцеловал ее в щеку и обещал:
— Да, я сдержу слово, дорогая тетя Тоня!..
Записки сиротки
Глава 1
Сиротка Катя. Два письма. Приготовление к отъезду. Отъезд. Дорога. Случайное знакомство. На лошадях. Ночные страхи. Новые места. Новые лица. Враги. За ягодами
Я помню маленькую светлую комнату, залитую лучами весеннего солнышка. Высокая, полная женщина укладывает меня в кроватку и говорит сквозь слезы:
— Бедная, бедная моя сиротка! Эта женщина с добрым лицом — моя няня… — Покойной ночи, нянюшка, — говорю я, протягивая к ней руки, и она целует меня и крестит.
Я знаю, что няня любит меня теперь еще больше прежнего, с тех пор как умерла моя милая, дорогая мамочка…
Я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что ее уже нет с нами. Я горько плакала, когда она умерла, но няня остановила меня:
— Мамочка у Боженьки, Катя, но она видит твои слезы и ей больно за тебя; лучше обещай ей быть хорошей, милой девочкой, чтобы она могла радоваться на тебя, и молись за нее почаще.
Я стараюсь исполнить желание няни и каждое утро и вечер горячо молюсь за мою дорогую далекую мамочку.
А как мне хорошо жилось с нею!
Мы жили — мама, няня, я и старый, ленивый кот Мишка — в нашей маленькой квартирке. Мама целый день проводила на службе, няня возилась на кухне, а я с Мишкой сидела на широком подоконнике гостиной, играла с моей куклой Лили или читала книжку. С четырех часов дня я уже начинала поджидать маму со службы. Она приходила всегда к пяти часам усталая, но довольная тем, что видит свою маленькую Катю…
Тогда няня приносила суп, и мы садились обедать. После обеда мама читала мне книжку или показывала картинки в большой толстой книге. Чаще всего рассказывала сказки, до которых я была большая охотница. Вечером, когда мои глаза начинали слипаться, мама отводила меня в маленькую детскую, оклеенную розовенькими обоями, и укладывала меня спать. Потом садилась на краю моей постельки и, перекрестив несколько раз подряд, клала мне на лоб свою мягкую теплую руку, пока сон окончательно не охватывал меня.
А по праздникам, когда мама не уходила на службу, мы целый день были неразлучны… Утром ходили в церковь, а после завтрака долго гуляли, если была хорошая погода; в дурную же сидели у окна с работой в руках и вели нескончаемые разговоры.
И вот — все это кончилось… Всю зиму мама кашляла и еле-еле держалась на ногах. Весною она не вставала уже с постели. В ее комнате пахло лекарствами… Ходил старичок-доктор с большими очками на носу, и все говорили шепотом.
Три дня назад няня отвела меня к маме проститься.
Я с трудом влезла на высокую мамину постель и спросила ее, зачем она уезжает и куда? Мамочка была очень слаба и худа… Она взяла мою руку и сказала, что она не будет жить с нами, а уйдет на небо к Боженьке и оттуда будет видеть меня.
Мамочка была очень слаба
— Ты будешь умницей, Катя, — сказала она, — ты не захочешь огорчать свою маму?
— Нет, нет, — воскликнула я, — я буду умницей, только не уходи от меня на небо… останься с нами!
Я начала так горько плакать, что меня увели из комнаты.
На другой день утром я видела маму в последний раз. Она говорила, что я останусь пока с няней, а потом меня отвезут к маминому брату, которого я никогда не видела, — он жил где-то далеко… Мама целовала меня и гладила по голове. Потом она взяла образок и благословила меня.
* * *
Какою пустою и неприветливой показалась мне наша до сих пор уютная квартирка, когда мы вернулись с похорон мамы! И солнышко не так ласково смотрело в окна, и Мишка жалобно мяукал, ища свою хозяйку. Печально было лицо моей няни, старавшейся успокоить свою маленькую Катю. Но и на ее глаза навертывались слезы, которые она старалась скрыть от меня.
