Девочка Лида - Чарская Лидия Алексеевна

- Почему? - повторил папа. - Теперь ты уже знаешь, Коля, что в море вода не такая, как в прудах и реках, стало быть, и купаться в ней совсем не то, что в пресной воде. Есть болезни, при которых морское купанье особенно помогает. Соленая вода укрепляет тело, да, кроме того, и воздух близ моря бывает свежий, здоровый, полезный. Вот, Бог даст, поедет на море наша мама и вернется оттуда такая же здоровая и розовая, как прежде была, и ты сам увидишь тогда, насколько полезно действие моря.

Мама лежала на своих подушках бледная, как наволочки, и казалась очень усталой.

- Ну, что будет потом, про то никому не известно, а пока, ребятишки, боюсь, утомили мы с вами маму, заболтались совсем. Ступайте к себе наверх, играйте, - довольно сидеть. В другой раз еще потолкуем о море, а теперь будет.

Папа встал, а за ним поднялись и дети. Все чинно вышли из диванной, осторожно ступая, чтобы не стучать каблуками. Но едва они очутились за дверями, как поднялась возня: Коля ущипнул за руку Любу, та завизжала и бросилась бежать, Коля за ней, Лида за Колей и по дороге сбила с ног Женьку.

Когда все наконец благополучно собрались в детской, то увидали, что няня уже накрывала на стол и расставляла чашки для вечернего молока.

Глава IV

В детской, на хорошеньких новых часах с блестящими медными гирьками, с пастушкой и барашками на картинке, пробило семь. Последний звонкий удар разбудил Лиду.

Лида вскочила на своей постели, раскрыла заспанные глаза и посмотрела кругом.

Все дети еще спали; няни в комнате не было.

Лида подумала, что еще рано, и снова прилегла на подушку; она хотела припомнить свой сон.

Ей снилось, будто она - маленькая птичка с большим носом; будто этот нос все растет, становится длиннее и длиннее, достает до самого синего моря и будто она пьет из него горько-соленую воду. Лида подумала: что, если б у нее в самом деле был такой длинный нос?

Ей показалось это очень смешно, и она громко расхохоталась.

- Чего ты, егоза? - спросила няня, входя и внося кувшин воды для умыванья. - Чему обрадовалась?

Но Лида уже не радовалась: она увидела няню и разом вспомнила, что сегодня няня уезжает, что и мама уезжает. После веселого смеха ей вдруг сделалось совсем грустно, и она медленно стала натягивать чулки и обуваться.

Проснулся Коля и закричал петухом, да так громко, что Жени испугался со сна и заплакал. Няня пригрозила шалуну, подошла к Жениной кроватке и стала его успокаивать.

Разбудили наконец и Любочку, известную соню.

Пошло всеобщее причесывание, умывание, одевание. Только на этот раз не няня помогала детям умываться и одеваться. Няня стояла в стороне и только показывала и рассказывала маминой горничной, толстой Матрене, как что делать, где что взять, куда положить.

Лиде казалось, что Матрена слишком помадит волосы, что она нехорошо заплетает косы - не так, как няня, и больно дергает. Она сердилась и капризничала, так что няня не вытерпела и закричала на нее:

- Постыдись, озорница! Большая девочка, а хуже маленьких! Если ты при мне этак манеришься, так что же без меня-то будет?

Няня отвела Лиду за руку в сторону, сама завязала фартук и пришпилила к косам бант.

- Ах, няня, без тебя все пойдет вдвое хуже, - печальным голосом ответила Лида.

- Вот тебе на!.. Утешила меня, старую, нечего сказать! - заметила, покачав головой, няня.

- Да уж я знаю, без тебя все мои несчастья начнутся. Что же мне делать, если я такая... дурная. Уж я не могу!.. Право, не могу!

- Вздор! - начала было няня, но в эту минуту пришла снизу Милочка и объявила, что мама просит привести детей пить молоко в столовую. Все были уже готовы и вместе с няней отправились по лестнице вниз.

Внизу началась обычная предотъездная суматоха. Дмитрия послали за извозчиками на железную дорогу. Чемодан и саквояжи стали перетаскивать в сени. Молодая, вертлявая горничная Аксюша суетилась, бегала взад и вперед, выносила в переднюю узелки и картонки. Няня, с дорожною мужскою сумкой через плечо, в накрахмаленном белом чепце и новых скрипучих башмаках, расхаживала по комнатам, делала наставления Аксюше и Матрене и осматривала, все ли припасено, не забыто ли что-нибудь.

В столовой все сидели за завтраком.

Мама казалась еще бледнее в дорожном темно-синем платье. Милочка была совсем серьезная, сидя в последний раз на своем обычном месте за самоваром.

- Будьте же добрыми, умными детьми без меня, - говорила тихим, милым голосом мама, обнимая Жени. - Пусть, когда я приеду, мне скажут про вас, что вы были послушными, славными. Папу не беспокойте, не огорчайте. Завтра или послезавтра приедет тетя Катерина Петровна. Пока меня не будет, она будет вам вместо меня.

- Вместо тебя, мама? Как это? - удивилась Лида.

- Значит, ее нужно любить и слушаться так же, как меня.

- Ну уж это ни за что, - с негодованием закричала вдруг Лида. - Я ее ни капельки не люблю, не то что как тебя. Я ее совсем не могу любить, она ужасно против...

Мама с таким беспокойством и так печально взглянула на Лиду, что Лида не договорила и опустила голову.

- Поди сюда ко мне, Лида, - позвала ее мама.

Лида медленно подошла.

- Ты знаешь, кто такая Катерина Петровна?

Лида кивнула.

- Катерина Петровна - моя родная сестра, а вам она - тетя родная. Она добрая и хорошая, ее следует любить. Если ты не любишь, что же делать! Верно, после полюбишь. Но слушаться... - Мама на минуту остановилась и продолжала тихим, серьезным голосом: - Слушаться ты ее должна, Лида. Понимаешь, должна.

Лида исподлобья быстро взглянула на маму, еще ниже опустила голову и промолчала.

- Мама, я буду любить тетю Катерину Петровну, коли ты хочешь, - ласково заговорила Любочка, зашла с другой стороны и прижалась к маме розовым личиком.

Мама хотела что-то ответить, но в эту минуту в дверях показалась кумачовая рубаха Дмитрия. Дмитрий объявил, что извозчики дожидаются у крыльца.

Все встали. Вбежала Аксюша и стала подавать маме бурнус, калоши, перчатки, башлык. Няня помогала Милочке. Дмитрий вышел в сени, вместе с извозчиком вынес и положил в пролетку чемодан и мешки.

Дети смирно стояли и во все глаза смотрели на то, что делалось вокруг них.

- Готово-с, барыня. Совсем-с, - сказала Аксюша и застегнула последнюю пуговку на мамином бурнусе.

- Готово, дитятко, - промолвила няня, опуская Миле вуальку на лицо.

- Что, все готово? - спросил папа у Дмитрия.

- Готово-с, - ответил и Дмитрий.

- Ну, а готово - значит, пора. - Папа хотел было идти, но няня вдруг остановила его.

- Присесть-то было бы надо перед путем, - промолвила она очень серьезно.

Папа улыбнулся, однако сел. За ним сели и все: и дети, и Матрена с Аксюшей, и Дмитрий, и кухарка Аннушка, тоже вдруг появившаяся в комнате.

- Половина десятого, не опоздать бы! - сказал папа, поднимаясь со стула. - Прощайтесь скорее. Ребятишки, целуйте маму, да не тормошите слишком. Ну а что же это никто не плачет! Ну, Люба, Коля, ну скорей. Ай-ай! Ай-ай-ай!..

Папа закрыл лицо рукой и сделал вид, будто плачет.

Люба смотрела на него с улыбкой и полными слез глазами, как бы не зная, что делать: смеяться или плакать. Но вдруг взглянула на Лиду и разразилась горькими рыданиями. Жени держался все время за ее юбку, увидал слезы и тоже заревел.

Няня с укоризной махнула на папу рукой, сделала знак Матрене, чтоб она утешила Жени, и повела скорее маму под руку из комнаты.

Сели на извозчиков. В маминой пролетке подняли верх, и маминого, лица уже не видно - видны только ноги да низ юбки. Папа стоит подле, заботливо усаживая маму. Милочка осторожно и ловко влезает в другой экипаж. Аксюша бегает кругом, подправляет, подсовывает то одно, то другое.

С крыльца сходит няня с озабоченным, строгим лицом. Она уже заносит на подножку большую ногу в резиновой калоше, чтобы сесть, но вдруг оглядывается на дом, спускается, подходит к маме и говорит ей что-то. У пролетки опускают верх. Мама поднимается и, опираясь одной рукой на плечо няни, другой крестит детей, собравшихся с Матреной у открытого окна. Видно, что она насилу стоит; слезы текут у нее по бледному лицу и капают на белый башлык. Няня тоже подозрительно моргает, сжимает губы, а ветерок относит ей на глаза концы черной шелковой косыночки, повязанной поверх белого чепца.