Колесо на крыше - Дейонг Мейндерт

Сзади у самого бортика сидел Янус и смотрел на торчащую из воды палку. Фургон подплыл совсем близко.

— Все на корму! — скомандовал Янус. — Фургон даст крен назад, мы зацепимся за киль лодки задней осью и остановимся.

Все сгрудились вокруг Януса. Фургон осел и больше не двигался, хотя лошадь перебирала ногами.

— Пусть гребет, — сказал Янус. — А то течение будет крутить фургон на месте.

— Ладно, — согласился жестянщик, — но побыстрее бы управиться, а то лошадь не двужильная, устала.

— Ну-ка подползи к краю да вылови палку из воды! — крикнул Янус Йелле. — Что, испугался, что в телеге вода? Ложись на пузо и тащи палку.

Йелла шлепнулся на дно телеги — только брызги полетели, схватил палку-поплавок и протянул Янусу.

— Ну, а теперь держите меня крепче, — сказал Янус.

Веревка натянулась, кресло заскрипело, мускулы на руках Януса вздулись. Все замерли. Колесо пошло вверх, но неожиданно зацепилось за край отверстия.

Янус неслышно выругался, лицо побагровело, он поднатужился, дернул, и из воды показался обод.

Но Янус так раскачал фургон, что задняя ось, которая удерживала его, отцепилась от прогнившего киля лодки, и фургон стало относить. Еще минута, и колесо окажется под телегой.

— Учитель, Доува, хватайте веревку, держите, не то колесо под фургон занесет.

— А ты, жестянщик, скажи-ка кобылке, пусть наподдаст! Ребята, наклоните кресло, да не бойтесь, не выпаду, я ведь привязан.

Ребята послушно наклонили его, насколько хватало веревки, и Янус стал шарить в воде, нащупывая колесо.

— Хоть бы одним пальцем зацепиться!

Наконец он поймал его обеими руками и с трудом удержал.

— Теперь тащите меня назад, — приказал он.

Помогали все: и мальчишки, и учитель, и Доува, и даже Лина. Вот из воды показалось колесо, Янус крепко держал его сильными руками. Потом торжествующе поднял колесо над головой.

— Иногда и безногий может пригодиться, — сквозь зубы пробормотал он, передал колесо учителю и ребятам, те положили его на дно фургона.

— Ну, вот и все, — сказал Янус жестянщику. — Вот и все! Теперь прилив нас сам до берега донесет. Еще подгонять будет. Намаялась, животина…

Лошадь тронула. Плыть к дамбе было куда легче — прибой и впрямь сам гнал к берегу. Кобыла лишь перебирала ногами, чтобы удержать равновесие.

Издали донеслись взволнованные голоса женщин. Они стояли у самой воды. Дамба все ближе и ближе, как неприступная крепостная стена. Прилив вынес их к подножию. А сзади рокотало море.

Глава 11. Буря и аисты

В ночь на воскресенье начался шторм. Огромные волны с ревом разбивались о дамбу. Ураганный ветер гулял над крышами домов. Он примчался с Северного моря, ворвался на узкую улицу Приморки, словно злой великан, завыл в печных трубах, загрохотал черепицей на крышах. Но ребята в Приморке ничего не слыхали, они видели уже десятый сон.

Лина спала на чердаке под самой крышей. Яростный ветер срывал тяжелые куски черепицы, подбрасывал их, бил на мелкие кусочки о крышу и бросал оземь. Стропила стонали. Потом ветер завыл волком в печной трубе, и весь дом в страхе задрожал. Лина внезапно проснулась. Она долго лежала и прислушивалась, кто это там воет. Спросонья не разберешь!

Вдруг она вздрогнула — по полу зашуршало, словно кто пробежал. Значит, на чердаке кто-то есть! Лина похолодела от ужаса. Даже голову страшно повернуть, вдруг выдаст себя. Широко открытыми от страха глазами она уставилась на крышу. Мало-помалу сон уходил, а с ним и ночные страхи. Она поняла: это дождь шуршал по полу — кое-где ветер сорвал черепицу с крыши.

Сквозь шум дождя послышались голоса. Ветер подхватывал слова, отбрасывал куда-то далеко, на крыши домов, и уносил. Лина слышала только отдельные звуки. Ураган барабанил по черепице, ревел в печной трубе, слабым ночным голосам с ним не справиться.

Лина только сейчас вспомнила, что старый Доува еще днем говорил — будет буря. А теперь ночь, хоть глаз выколи, и на дамбе кричат. Но в рокоте волн и шуме ветра слова сливаются, словно где-то жалобно стонет раненый зверь.

Она соскочила с постели. Пол был холодный, мокрый, понизу гулял ветер, и Лина сразу замерзла, но все же добежала босиком до окна. Она увидела хмурое небо с грозными тучами. С крыши, где была выбита черепица, на пол падали капли.

Голоса смолкли. Зато на дамбе замерцали огоньки. Фонари! Там ходили люди с фонарями! Вот ветер донес пронзительный женский крик. Фонари двигались, раскачивались, словно сами по себе, — людей видно не было.

Вдруг ветер разом стих, будто дверь за собой захлопнул. Теперь Лина отчетливо услышала мужские голоса. Понятно! Это вернулись рыбаки. Успели, не застал их шторм в открытом море. Сейчас, наверное, разгружают лодки, ставят их в безопасное место. Женщины, конечно, вышли на помощь мужьям. Но, кроме мигающих огоньков, ничего не видно.

Внизу во дворе кто-то громко заговорил. От неожиданности Лина отпрянула от окна. Вот глупая — испугалась! Это же отец! Он отвечал кому-то, наверное Доуве:

— Да, все целы, в самый раз успели.

Следом заговорила мать, она просила Доуву не ходить на дамбу, а вернуться домой.

— Вас же ветром собьет. Я сама чуть не на четвереньках добиралась. Если бы не тяжелая корзина с рыбой, унесло бы. Поберегите себя, Доува.

Слова ее словно повисли в безветренной тиши, но тут ураган налетел вновь, и чердак заходил ходуном, жалобно застонав. Затем голоса донеслись уже из дома. Лина хотела было броситься вниз, обнять и поцеловать папу, но только тут почувствовала, что страшно продрогла и промокла, даже волосы дождь намочил. Лучше залезть в постель, отогреться, а потом уж спуститься к маме с папой.

Осторожно обходя лужи, она подошла к высокой кровати, уцепилась окоченевшими руками за спинку и залезла. Стуча зубами, нырнула под одеяло. Сразу стало тепло и уютно. Хотя по спине еще бегали мурашки, было даже приятно. Она потрогала волосы — мокрые еще. Лучше с головой накрыться — быстрее высохнут.

Лина так и проснулась, с головой накрытая одеялом. Первым делом она потрогала волосы — высохли. Откинула одеяло и увидела, что уже день, серый, пасмурный, солнце спряталось за тучами. Значит, она проспала всю ночь, даже буря не помешала. Так и не спустилась к отцу: сон сморил. Дождь все еще шел. Ветер ревел над домом, выл и стонал в трубе, буря не утихала, но было не так страшно, как ночью.

А может, уже проясняется, скоро стихнет ветер, успокоится море? Тогда завтра, в понедельник, они бы втащили колесо на крышу школы.

Лина соскочила с высокой кровати. Пора вниз, к отцу. Пол был такой холодный, она даже взвизгнула. Поджав левую ногу, потерла правую, чтобы быстрее согрелась. В окно было видно дамбу, над ней летали клочья серой пены, они кружились в воздухе и садились на крыши домов. За дамбой вздымались огромные волны, черные тучи заслонили далекие острова. Разыгралась буря. А сегодня — воскресенье. Лина поежилась, собрала в охапку одежду и в одной ночной рубашке побежала вниз.

Отец еще спал. Лина увидела лишь его нос — он до подбородка закутался одеялом — да ночной колпак с кисточкой, надвинутый на глаза, чтобы не мешал свет. Кисточка упала на губы и колыхалась при каждом вздохе. Отец спал глубоким сном: устал очень. Лина на цыпочках вышла и заглянула на кухню, где возилась мать.

В печной трубе гудел и завывал на разные голоса ветер. Мать не слышала, как вошла Лина.

— Папа, по-моему, целую неделю спать будет. Он в церковь сегодня не пойдет?

— Как это не пойдет? Обязательно пойдет, просто ночью намучился, я уж его и не бужу…

Снова взревел ветер и заглушил слова матери. Странно, сквозь рев Лина услышала крик одинокой чайки. Должно быть, рядом, над самым домом, летает.