— А тебе нельзя бороться, — сказала мама Пыжика, подавая руку Марго. — Взгляни в зеркало, какая ты бледная! У тебя как сердце?
— Иногда бывает трудно дышать! И колет! — сказала Марго.
Мама Пыжика внимательно посмотрела на нее, потом оглядела меня и улыбнулась.
— Меня зовут Софья Михайловна! — сказала она и повернулась к Пыжику. — Ну, приглашай своих друзей к столу. Будем обедать. Мой сын, девочки, сегодня сам готовил обед. За качество не ручаюсь, но горячий обед.
Пыжик засмеялся.
— Обед готовила сегодня Марго! — сказал он. — За его качество я тоже не ручаюсь.
Мы стали отказываться, но Софья Михайловна и слышать ничего не хотела, поэтому пришлось и нам пообедать.
За столом было очень весело. Софья Михайловна и Пыжик так хвалили стряпню Марго, что она светилась вся от удовольствия, словно смазанная жиром.
Больше часа мы еще просидели у Пыжика, а когда собрались уходить, Софья Михайловна повела Марго к себе в комнату, чтобы послушать ее сердце.
— Видишь, — сказал Пыжик, — моя мама сразу увидела, что Марго больная… Она очень хороший врач. Она даже операции делает на сердце, а за такие операции не всякий врач-мужчина берется.
— Женщины вообще способнее мужчин! — сказала я. — Вот тебе первый пример. А ты тогда в поезде спорил!
Скоро вернулись к нам Марго и Софья Михайловна. Марго застегивала на ходу пуговки. Софья Михайловна выглядела серьезной, озабоченной.
— Вот что, Машенька, — сказала она, положив на плечо Марго руку, — скажи своей маме, что я хотела бы поговорить с ней. О твоем здоровье. Скажи ей, что я очень, очень прошу зайти ко мне. Примерно в такие часы я всегда дома. Скажешь?
— Да! — кивнула Марго. — А я не могу умереть?
— Ну что ты, Машенька! — потрепала Софья Михайловна Марго по плечу. — Кто же умирает в такие годы? Да и кто это позволит умереть? Но тебе надо обязательно лечиться.
Значит, Марго действительно серьезно больна, я это поняла по глазам Софьи Михайловны.
Бедная Маргушка! А я, дура, щипала ее. Мне стало так стыдно, что я чуть не разревелась. Но разве слезами исправишь что-нибудь? Чтобы хоть немного искупить свою вину и чтобы сделать Марго приятное, я сказала, когда мы возвращались домой:
— Твой обед просто замечательный! И Пыжик, и Софья Михайловна в восторге. Особенно Пыжик. Ты заметила, как смотрел он на тебя? Настоящими влюбленными глазами.
Марго остановилась, подозрительно посмотрела на меня. Лицо ее превратилось из розового в красное, из красного в багровое. Наверное, от моих слов она покраснела вся, от головы до пяток.
— По-моему, он влюблен в тебя! — сказала я.
Марго закрыла лицо руками.
— Бессовестная, бессовестная! Как не стыдно! — прошептала она и вдруг, толкнув меня, бросилась от меня прочь и, не оглядываясь даже, убежала раньше, чем я успела сказать ей, что я пошутила.
Дома я опять читала журналы по науке и технике и, кажется, нашла все-таки свое будущее.
Да, вот такую работу я с удовольствием стану делать всю жизнь. Не знаю только, нужны ли большие знания по математике, чтобы работать на такой полезной должности.
Дело в том, что морская вода содержит, оказывается, не только соль, но и много разных полезных металлов. Морскую воду перерабатывают (но как — этого я не поняла, потому что статья написана трудным языком) и выделяют из нее медь, цинк, марганец, золото и другие металлы. Морская вода превращается в обыкновенную после того, как из нее извлекут металлы, и становится годной для питья, для орошения полей.
Если переработать из морской воды в простую такое количество, каким можно оросить двести гектаров земли, то из этого количества воды получится пять килограммов чистого золота и много других металлов.
Очень интересная работа. А жить у моря — разве это не чудесно?
Я люблю море. И наше, Балтийское. И Черное, где жила с мамой целый месяц, когда мама ездила в Крым лечиться.
Надо обязательно узнать, где, в каком институте можно научиться превращать бесполезную морскую воду в полезную для всех.
Завтра спрошу у кого-нибудь.
13 мая
Валя опять получила письмо. Нептун и четыре бороды пишут ей в этом письме (я опять переписываю его на всякий случай, потому что вся история с письмами кажется мне подозрительной):
«Все пропало. Нам не спастись. Если до завтра останемся живы, сообщим или письмом или телеграммой. На всякий случай подбери решительных ребят, но не более пяти-шести человек. Жди дальнейших сообщений.
Нептун — гроза морей и четыре бороды».
— Надо подбирать! — сказала Валя.
— А вдруг розыгрыш? — спросила я и, подумав немного, предложила посоветоваться с Пыжиком. — Мне кажется, — сказала я, — он с головой парень. И у него так много разных книг… Думаю, нам будет полезно поговорить с ним.
— А он не проболтается?
— Что ты! По-моему, он совсем не болтун. Пойдем?
И мы пошли.
Застали мы Пыжика у входа в квартиру. Он стоял на приставной лесенке с проволокой на шее, с большими плоскогубцами в руках.
— А, здорово, — закивал головою Пыжик. — Привет, привет! Придется вам подождать минуточку… Перегорели пробки. Я сейчас! Я их в два счета!
И действительно, он недолго заставил ждать. Пожимая нам руки, Пыжик сказал Вале:
— Я ведь один живу с мамой. А она — только женщина. Так что мне самому приходится делать мужскую работу.
Валя сказала:
— Мы пришли посоветоваться!
— Об одной загадочной тайне! — уточнила я.
Глаза Пыжика засветились.
— Тайна? Это здорово! Это хорошо, что вы пришли.
— Но, — предупредила я, — об этом никто, никто не должен знать!
— Кому говоришь? — усмехнулся Пыжик. — Мне? Да знаешь ли ты, сколько погребено здесь разных тайн? — Он постучал кулаком по груди. — На дне океанов не найдешь столько погибших кораблей, сколько у меня тут загадочных тайн.
Мы рассказали все, показали Пыжику и письма, и телеграмму.
— Только сохраняйте спокойствие! — сказал он, выслушав нас. — Не такие тайны приходилось раскрывать. Как-нибудь разберемся. Не в первый раз!
Он вытащил из стола большую лупу с костяной черной ручкой и, прищурив глаз, принялся исследовать полученные письма, разглядывая каждую букву.
— М-да! — покачал головою Пыжик. — Это становится интересным. Так, так! Та-а-ак! Понятно! Ну да, я так и знал! — сказал он наконец, сдвигая брови.
Валя беспокойно заерзала на стуле.
Пыжик посмотрел на нас строгим учительским взглядом и вздохнул так, как только вздыхает одна тетя Паша — наша школьная гардеробщица, когда 8 марта ей приносят подарки от всех классов.
— Все понятно! — вздохнул Пыжик, нюхая письмо, написанное красными чернилами. — Видите, какие буквы? Смотрите внимательно. Как думаете, чем написано?
Он выдержал паузу, потом подошел к двери, закрыл ее плотно и, вернувшись к столу, провел ладонью по лбу.
— Кровью написано! Понятно? — Пыжик взглянул на нас каким-то замогильным взглядом (не знаю, можно ли так сказать, но другими словами мне не передать его взгляда).
У Вали от испуга отвалилась нижняя губа. Она хотела спросить что-то, но так и осталась сидеть с широко открытым ртом. Я почувствовала такой жар на щеках, что стала похожей, наверное, на вареную свеклу или на вишневый кисель.
— Но… п-п-почему кровью? — пролепетала Валя.
Пыжик презрительно хмыкнул:
— Старый прием! С бородкой приемчик! Неужели не догадались?
— Нет! — признались мы.
Да и как догадаешься, если не знаешь, о чем догадываться?
— Эх, вы, — усмехнулся Пыжик. — А ты говоришь, — повернулся он ко мне. — Да, что ты говорила в поезде? Девочки самые развитые? Ну, вот и покажи свое развитие! Если, конечно, у вашего брата головы привинчены для соображения, а не для того, чтобы шляпки носить!
— Тушью! — крикнула я.
— Карандашом! — подскочила Валя.
— Молоком! Молоком! — замахала я руками. — А потом надо подогревать написанное на огне! Чтобы прочитать!
