На качелях между холмами - Самарский Михаил Александрович

— Прости меня, Маша. Ты мне очень нравишься.

Маша молчала и еще долго стояла с закрытыми глазами. Я налил кофе в кружки и как ни в чем не бывало сказал:

— Ну что, пьем кофе — и домой?

— Угу, — открыв глаза и присаживаясь к столу, ответила Маша.

Через час мы уже ехали в электричке.

— Миш, — спрашивает Мария, — скажи, а кем ты хочешь стать?

— Режиссером, — говорю.

— Как интересно! Ты будешь снимать кино?

— Ну да.

— А я буду учить детей. Хочу стать учителем музыки.

— Быстро надоест, — говорю я.

— Это еще почему? — удивилась Мария.

— Скучно, все время одно и то же.

— Нет, — возразила Маша. — Все дети разные. А представляешь, мой ученик станет знаменитым на весь мир. Он никогда не забудет свою первую учительницу. Будет меня навещать и дарить мне цветы.

— Лучше бы машину купил, — говорю.

— Какую машину? — вздернула брови Машка.

— Ну там, «Бентли» или «Феррари», «Роллс— Ройс» или «Мазератти».

— Зачем они мне? — рассмеялась Машка.

— Ну, как это зачем? — говорю. — Это отличные машины. Но очень дорогие. Если твой ученик станет знаменитым на весь мир, что ему будет стоить подарить такую машину?

— Странный ты, Мишка.

— Чего ж тут странного? Цветы и я тебе могу подарить. Это любой сможет. А вот «Феррари»… Когда у меня будет много денег, я тебе и без музыки подарю классный автомобиль. Мне для тебя ничего не жалко. Только права тебе нужно будет получить.

— Мне кажется, я никогда не смогу машиной управлять.

— Ничего сложного.

— А ты умеешь?

— Конечно, умею. На рыбалке отец всегда дает мне покататься.

Это не Машка, а какой-то провокатор. Она снова стала вспоминать Ромкины анекдоты и хихикать.

— Прекрати, — буркнул я.

— Ты что, ревнуешь меня? — улыбнулась Маша, и в ее глазах сверкнул какой-то странный огонек. Вы знаете, чем-то похожий на всполох молнии, той, которая в поле швырнула в нас факелом. Помните?

— Не говори глупости, — стараясь быть предельно равнодушным, ответил я. Но голос предательски выдавал меня, тембр был каким-то необычным. Машка рассмеялась.

— Мишка, да брось ты. Я же вижу, что ты приревновал меня к Роме. Глупенький…

Лучше бы она не произносила это слово. Меня словно кто-то дубиной по голове огрел.

— Я глупенький? — заорал я. — Это я глупенький? А вы умненькие! Да-да, вы очень умные! Что ты, что твой придурок Рома. Может, он там в кино тебя еще и за коленки лапал?

Маша побледнела.

— Дурак, — сказала она и пересела на другую лавку.

Я и сам понимаю, что дурак. Но ничего не мог в тот момент с собой поделать.

Глава 19

Еще какой дурак. Если бы я не спорол эту чушь, то, возможно, дальше ничего бы и не случилось. А случилось вот что. Где-то через две-три остановки в вагон ввалилась гоп-компания. Их было четверо. Старшему на вид лет семнадцать, младшему от силы одиннадцать-двенадцать лет. Они сразу же подсели к Машке и давай приставать к ней. Ну, типа, че грустим, может, познакомимся и так далее. Я, не раздумывая, тут же подошел к ним и вежливо сказал:

— Ребята, извините, это моя девушка, — и, обращаясь к Марии, добавил: — Маша, пойдем ко мне.

Маша привстала, но семнадцатилетний выродок с сигаретой в зубах схватил ее за руку и, потребовав сесть, пустил мне в лицо клуб дыма.

— Остынь, мальчонка, — говорит. — Если это твоя девушка, то почему, когда мы вошли, она сидела одна?

— Мы поссорились, — отвечаю.

— И хорошо, — ухмыльнулся верзила. — Вот иди на свое место и дуйся дальше.

— Я пойду, — говорит Маша.

— Сидеть! — скомандовал второй хулиган. — Слушай, че Костик говорит? — Костик, как я понял, самый старший из них.

— Отстаньте от нее, — говорю я. — Маша, пойдем.

— Да ты тупой, что ли? — Костик привстал, видимо, намереваясь заехать мне по лицу.

— Нет, не тупой, — сделав шаг назад, говорю я. — Это моя девушка, я прошу оставить ее в покое.

— А зачем же ты ее бросил? — нарочито рассмеялся Костик. — Она, бедненькая, заскучала. А мы хотим ей поднять настроение.

— Ребята, прекратите, — говорит Маша, — я пойду. Ладно?

— Посиди-посиди. — говорит ей Костя. — Сейчас мы с твоим женишком покалякаем.

— Пожалуйста, я прошу вас, — взмолилась Маша. — Оставьте нас в покое. Пожалуйста…

— А ну-ка, парни, посмотрите за этой защитницей, а я пообщаюсь с лошком.

Нет ничего страшнее, чем когда тебя унижают, а ты ничего не можешь поделать. Машка вскочила и бросилась ко мне. Но один из отморозков схватил ее за руку и усадил обратно. В этот момент верзила толкнул меня в грудь, и я едва не упал. В глазах у меня потемнело. Я весь сжался, приготовился к прыжку. Промелькнула мысль, будь что будет, этого скота я сейчас разорву в клочья. Скот оказался проворным. Я промахнулся. И он изо всех сил ударил меня под дых. Я опустился на лавку, обхватив руками живот. Компания рассмеялась. Сквозь смех я услышал голос Машки:

— Что вы делаете? Прекратите немедленно!

— А то че будет? — скривив рот, нагло произнес Костик.

Дыхание мое стало восстанавливаться. Я яростно размышлял, как бы достать этого негодяя. В этот момент в вагон вошли двое милиционеров. Хулиганы притихли. Машка тут же воспользовалась случаем и обратилась к стражам порядка:

— Дяденьки милиционеры, а вот эти ребята к нам пристают…

— Да гонит она! — тут же закричал один из компании. — Мы просто хотели познакомиться.

Один из милиционеров тут же подошел к главарю Косте и потребовал предъявить документы. Тот вынул из кармана паспорт и спокойно сказал:

— Все нормально, командир. Девушка просто перепугалась.

Машка перебралась ко мне. Милиционер внимательно изучил документ и, вернув его Косте, сказал:

— Не хулиганьте. Иначе пойдете с нами. Мы еще вернемся.

— Все нормально, командир.

Милиционеры прошли дальше в другой вагон. Как только они скрылись, Костя процедил:

— Ну, женишок, считай, тебе повезло. Если бы не менты, пары зубов ты сегодня лишился бы. Но мы тебя запомнили.

Я не стал им ничего отвечать. Машка прижалась ко мне и прошептала:

— Тебе больно?

— Все нормально, — отвечаю. — Не переживай.

— Бедненький. — Она погладила меня по голове, компания снова рассмеялась, а самый младший, до этого молчавший, вдруг хриплым голосом произнес:

— В другом месте его погладь, невеста.

Снова все стали ржать как кони.

— Давай перейдем в другой вагон, — предложила Мария.

— С чего это? — возразил я. — Мне и тут неплохо. Никуда я не пойду. — Мне было даже страшно подумать, что Машка заподозрит меня в трусости.

— Да ладно тебе, — прошептала Мария. — Пойдем отсюда, пожалуйста.

— Нет, — отрезал я.

— Мне страшно, — захныкала Мария.

— Не бойся… — Я хотел добавить «я с тобой», но вовремя осекся.

Зря я, конечно, не послушал Машку. Нужно было перейти в другой вагон. Где-то за две остановки до нашей компания встала и собралась выходить. Электричка стала тормозить, пацаны направились в тамбур, и как только поезд остановился, Костя, подскочив ко мне, ударил кулаком мне по лицу и бросился на выход. Уже с перрона он крикнул:

— Ломись к ментам, лошара.

Я закрыл ладонями лицо. Из-под ладоней потекла кровь. Машка чуть в обморок не упала при виде кровищи. Она сняла с полки газету и начала вытирать мне лицо. Затем уложила меня на лавку и заставила запрокинуть голову. На перрон я выходил уже с синяками под обоими глазами.

Увидев меня в таком виде, бабушка заголосила так, словно я уже лежал в гробу.

Глава 20

Что только со мной не делали, какие только примочки не прикладывали. Но три дня я не выходил из спальни. Машка наведывалась ко мне, я отворачивался. Очень было стыдно показываться ей в таком виде на глаза. Одно утешало. Каждый раз, заходя меня проведать в спальню, Машка целовала меня и гладила по голове. Вы, наверное, будете смеяться, но я готов был получать каждый день по морде, лишь бы Машка меня почаще целовала.