Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
— Ты что?
— Так. Посмотреть. Отсюда нашу школу видно. Грузовик поехал быстрее. Светлана села и больше
уже не оборачивалась.
— Ты здесь давно живешь?
— Нет. Маму как раз перед войной сюда перевели.
— А в Москве бывала когда-нибудь?
— Была один раз... папа поехал и меня взял.
Костя замолчал. Это было как с его рукой: с какой стороны ни дотронься — больно.
— Товарищ лейтенант, а вы в Москву в командировку едете?
— В командировку.
— А потом опять на фронт вернетесь?
— Потом опять вернусь.
Девочка кивнула головой, как бы успокаивая лейтенанта, что больше она его об этом расспрашивать не будет: мало ли что — может быть, военная тайна.
— А что у вас с ногой, товарищ лейтенант?
— С какой ногой?
— Вот с этой, на которую вы немножко хромаете?
— Ты и это уже разглядела, глазастая? Эту ногу я еще весной об немецкую мину ушиб.
— Это которые в земле лежат?
— Нет, которые с неба падают.
Светлана сейчас же поняла:
— Ага. Миномет. Товарищ лейтенант, вот, наверное, мама ваша обрадуется, когда вас в Москве увидит!
— Откуда ты знаешь, что у меня мама в Москве?
— А я ночью слышала, как тот, другой лейтенант сказал, что вы маму в Москве повидаете.
— Не совсем точные сведения, — возразил Костя, — мама моя не в Москве, а под Москвой живет — тридцать километров.
— Ну так что ж, увидитесь все-таки с ней?
— Увижусь, конечно.
— Вот я и говорю — обрадуется. Товарищ лейтенант, вы мне скажите, как вашего капитана зовут, и адрес дайте.
— Зачем тебе?
— А как же! Он сказал, чтобы я ему писала из Москвы.
— Дело важное, — согласился Костя. — Вот тебе блокнот, вырви страницу и записывай номер полевой почты.
В солдатских карманах всегда бывает тесно. Вместе с блокнотом Костя вынул и положил на колени фотографию и два письма.
— Это вашей мамы карточка? — спросила Светлана и вдруг покраснела и смутилась, как смутился бы взрослый человек, совершивший бестактность: девушка, снятая на фотографии, не могла еще быть ничьей мамой,
Костя засмеялся, тоже слегка покраснев:
— Нет, это просто одна знакомая. Нравится тебе?
— Нравится. Красивая очень,
— А мама моя вот.
Светлана долго и внимательно разглядывала фотографию. Наконец, вздохнув, сказала с глубоким убеждением:
— Она очень хорошая, ваша мама!.. А вашу знакомую Надей зовут?
— Ты что — цыганка или Шерлок Холмс?
— Нет, я просто глазастая. Вот здесь на конверте написано: «Надежде Сергеевне Зиминой». Написали письмо, а отправить не успели — сами поехали.
— Почему все-таки ты так уверена? Может, это маму мою Надеждой Сергеевной зовут?
— Не-ет! Вашу маму Зинаидой Львовной зовут. И фамилия Лебедева, как у вас. Ей вот это, другое письмо, без конверта, треугольничком сложено!
«Ну и бес эта девчонка!» — подумал Костя, расхохотавшись и краснея все больше и больше.
— Ладно, проницательная женщина, вот тебе карандаш, пиши: «Капитан Шульгин...»
Когда адрес был записан, Костя стал опять раскладывать по карманам свое имущество.
— Странно все-таки, — сказала Светлана: — вам руку только перевязали, и все. Когда рука ранена, ее полагается вот так еще чем-нибудь широким к плечу подвязать. А то вы ее и туда и сюда...
Костя усмехнулся:
— У нас в медсанбате врачи и сестры тоже очень опытные. Они так и сделали. Только я эту повязку снял.
— Ага, — понимающе сказала Светлана. — Чтобы не так страшно было вашему капитану?
— Чтобы не так страшно.
— Вы бы хоть в карман ее положили, повязку. Теперь и подвязать нечем.
Светлана подумала с минуту, нагнулась к своему узелку, порылась в нем и решительным движением вытянула шелковый вязаный шарф.
— Согните руку. Держите так... Ну вот... — Она перекинула шарф ему на шею и завязала узлом. — Ведь лучше, правда?
— Красота! И шарф у тебя какой нарядный... шелковый... полосатенький. Откуда такой взялся?
Она ответила:
— Это мамин шарф.
IV
— Как здесь уютно! Правда, товарищ лейтенант? Я так давно не ездила в поезде!
Светлана жадно смотрела в окно, сначала молча — уж очень грустно было видеть сожженные деревни, вырубленные леса, разрушенные станционные здания. Но поезд бежал все дальше и дальше на восток, и пейзаж менялся.
— Смотрите, смотрите, товарищ лейтенант! Здесь уже пашут! Трактором! Товарищ лейтенант, смотрите, а здесь новые дома строят!
Костя вставал, подходил к окну и с не меньшим любопытством и радостью, чем Светлана, смотрел и на трактор и на новые дома. Но день был свежий, от окна порядочно дуло через разбитое стекло, а Костю стало познабливать после бессонной ночи. Опять заболела рука. Он сел в углу, около двери, подложив под локоть вещевой мешок.
— Вы бы полежали, товарищ лейтенант.
— Вот что, Светлана, — сказал он, — хватит тебе меня лейтенантить. К тому же, заметь, ты каждый раз повышаешь меня в чине: я еще не лейтенант, а только младший лейтенант.
— Хорошо, товарищ младший лейтенант, буду называть младшим.
— И это не обязательно. Ты человек гражданский, и так строго соблюдать устав тебе ни к чему.
— Как же мне говорить? Товарищ Лебедев?
— Слишком официально.
— Тогда скажите, как вас по отчеству? Константин... а дальше?
— Вот отпущу себе бороду лет через пять, тогда мне отчество потребуется, а пока можно без него обойтись.
Так как же мне вас называть?
— Зови, как все люди зовут: Костей.
Ему хотелось пить. На столике у окна стоял жестяной чайник. Костя спросил у соседа:
— Это ваш?
Сосед показал на верхнюю полку. Там кто-то спал, накрывшись с головой. Виден был погон танкиста с тремя сержантскими лычками, и торчали из-под шинели широкие подошвы сапог.
Костя взял чайник, болтнул его, но чайник был пустой и легкий.
Они подъезжали к станции. Светлана прижалась к окну, высматривая что-то на перроне. Как только поезд остановился, она вдруг сорвалась с места, схватила чайник и, быстро сказав: «Я сейчас!» — исчезла в коридоре.
— Куда ты? Стой, стой!
Девочка уже мчалась по платформе, прямо к баку с кипяченой водой, около которого образовалась очередь.
