— Ну-с, вот и мы! А у вас дело не ладится — что ж вы не играете? — спросила тетя, обращаясь к детям, рассевшимся по разным углам.
— Что же вы, хозяюшки, плохо занимаете гостей? — спросил дядя. — Давайте-ка устроим какую-нибудь игру, а?
— Да, да, устроим! Непременно устроим.
— Хотите в кошки-мышки? — предложила я Зиночке Гориной.
— Да, только чтобы ловили осторожнее, а то мальчики такие медвежата: непременно оторвут волан или бантик.
— Ха-ха-ха! — засмеялся графчик. — Так что ж, это дело поправимо, когда в доме есть портниха.
Маруся покраснела, и на глазах ее навернулись слезинки.
— Злой мальчик! — проговорила она чуть слышно. — За что он мучает меня?
— Ну, в кошки, так в кошки, — согласился дядя, ничего не заметив.
— Ах нет, я предпочитаю в колечко, это так весело! — предложила Алечка.
— Да, да, в колечко! — согласились все разом. Принесли веревочку, дядя снял с пальца кольцо и вошел в круг.
— Я не буду стоять здесь, Яша, не переменишься ли со мной местами? — спросил Витя, попавший между Марусей и Лизочкой.
— Охотно, — и ничего не подозревавший Яша уступил свое место между Алечкой и Зиночкой капризному графу.
Во время игры, когда кольцо попадало в руки Маруси, Витя ловивший его, делал вид, что не знает, где оно, и не хочет искать. Я хотела уличить гадкого мальчишку, но у меня не хватало смелости на это… Ни Яша, ни Лизочка, от души веселившиеся, не замечали ничего.
— Довольно, давайте-ка устроим пляс, — сказал дядя, когда затянувшаяся игра стала понемногу надоедать.
— Отлично, я сыграю, — и тетя села за рояль.
— Я буду танцевать с вами, — подошел Витя к Милочке.
Она, очень довольная выпавшею ей честью танцевать с маленьким графчиком, ответила ему реверансом.
Я встала в пару с Мишей, Лизочка с Митей Ивановым, две Горины с шалуном Колей и Петей Диминым.
Маруся осталась почему-то без кавалера.
— Яша, Яша, приглашай даму, — подтолкнул его дядя.
— Да ведь я плохо танцую, — конфузился тот.
— Ничего, я вас научу, — сказала Маруся.
— А вы разве умеете танцевать? — удивился Витя.
— Почему же ей не уметь? — холодно обратилась к нему тетя, заметившая странное поведение мальчика. — Я уверена, что Маруся отлично танцует.
И, действительно, Маруся танцевала лучше всех нас.
Мы с Лизой готовы были броситься целовать ее за то, что она такая умница, такая милая. Но что окончательно смутило графчика, это когда уставшая тетя вышла из-за рояля и мы испустили печальное «ах», лишившись нашей таперши. Тогда, застенчиво краснея, Маруся предложила свои услуги.
Маруся села за рояль и заиграла веселую польку.
— Как! Ты и играешь, дитя мое? — удивилась тетя.
— Немножко. Что-нибудь очень легонькое. Меня учил покойный папа: ведь, вы знаете, он был учителем музыки. Он любил заниматься со мной, потому что музыка для меня самое большое удовольствие в мире!
Маруся села за рояль и заиграла веселую польку совсем хорошо и бойко, как большая.
Странно было видеть ее маленькие ручки, так ловко и скоро перебиравшие клавиши. Мы все собрались вокруг рояля. Маруся сыграла польку, и спросила:
— Что же вы не танцуете?
— Ах, Маруся, как ты хорошо играешь, как ангел! — воскликнула Лизочка, не сдержав восторгов.
— Тебе нравится? Я очень рада! — улыбнулась Маруся. — Хотите, я сыграю вам песню, сложенную самим папой? Ах, как он любил ее! Она называется "Молитва девочки". Он посвятил ее мне.
И Маруся заиграла чудную, мелодичную песенку… Нотки, дрожа и точно тая, вылетали из-под ее маленьких пальчиков, и рояль пел, как живой.
И это играла Маруся, маленькая десятилетняя наша подруга!
Когда она окончила, Горина-мать рассыпалась в похвалах, говоря, что единственное ее желание, чтобы Зиночка, Милочка и Алечка играли так же. Тетя ничего не сказала, она только крепко обняла Марусю. Но кто был совсем сконфужен — так это Витя. Куда делся его гордый вид маленького барина! Он неловко подошел к Марусе и сказал:
— Вы меня простите, пожалуйста, я не знал, что вы такая!
— Я не сержусь, что вы!
* * *
— Здорова ли ты, Лизочка? — заботливо спрашивала тетя притихшую девочку.
Целый день Лизочка была скучная и не хотела играть с нами.
— Я здорова, мамочка! — отвечала она, стараясь улыбнуться.
Но улыбка у нее не вышла. Лизочка, очевидно, была совсем больна, но, не желая беспокоить мать, крепилась.
— Ты бы пошла прилегла на моей кроватке, а я расскажу тебе сказку, — предложила ей тетя.
— Да-да, мамочка!
Лиза легла на тетину постель, позволила укутать себе ножки тяжелым пледом и, опустив голову на подушку, сказала:
— Ах, как хорошо у тебя, мамочка!
Тетя села рядом.
— Ах, как ты горишь, Лизок! — сказала она. — Я позову доктора.
Но Лизочка не слышала уже слов тети, она заснула или была в забытьи. Она стала говорить что-то так быстро, что с трудом можно было разобрать. Она вспоминала и Алечку, и Зиночку, и елку, и злого Витю, и бедного Иванова, и Марусю, и большую куклу, виденную нами в витрине игрушечного магазина.
Я поняла, что она бредит.
Лизочке становилось с каждым днем все хуже. На лице ее появилась красная сыпь, и она горела как в огне.
Доктор велел отделить нас от кузиночки, говоря, что у нее корь, которая очень прилипчива. Яше запрещено было входить в ее комнату, а меня решили отправить на время ее болезни к Марусиной маме, с которой тетя успела познакомиться и подружиться.
Когда няня привела меня к ним, Маруся встретила меня радостно.
— Ну, вот, Катя, как славно ты проведешь у нас несколько деньков! — говорила она. — Жаль только, что Лизочка больна, а то бы нам было превесело!
Несмотря на предупредительность Марусиной мамы, на дружбу самой Маруси, мне все это время точно чего-то не хватало. Не хватало тети, когда она, наклоняясь над моей кроваткой, крестила меня со словами: "Христос с тобою, крошка, спи спокойно", не хватало и няниной добродушной воркотни, когда она приходила тушить лампу и недовольно ворчала на нас с Лизочкой, болтавших без умолку лежа в кроватках. И я горячо молилась Богу, чтобы Он как можно скорее дал облегчение больной Лизочке.
Милосердный Господь услышал мою молитву: через две недели Лизочка выздоровела, и меня взяли обратно домой.
* * *
Прошел месяц.
Лизочка вполне оправилась от своей болезни: но дядя и тетя не рисковали еще выпускать малютку на воздух, что очень огорчало ее. Чтобы развлечь девочку, тетя Маша придумала чтение по вечерам всей семьей. Няня растапливала камин, февраль отличался особенными стужами в этом году, и вся наша семья собиралась вокруг маленького столика — послушать интересное чтение. Читал обыкновенно Яша, и читал прекрасно, он же доставал и книги из гимназической библиотеки.
Однажды вечером, когда на дворе бушевала вьюга, свистел холодный зимний ветер, завывая по трубам домов, мы снова собрались. У нас было так тепло, светло и уютно! Яша уже раскрыл новую книгу и готовился приступить к чтению, как вдруг неожиданно в передней дрогнул звонок.
Мы переглянулись.
— Это, вероятно, приехали приглашать тебя к больному, — заметила тетя, обращаясь к дяде.
— По всей вероятности, — подтвердил он и пошел в прихожую. Мы с Яшей бросились за ним следом.
В прихожей тускло горела стенная лампа, но мы могли различить высокого, запорошенного снегом человека: няня, впустившая его, теперь спрашивала, что ему надо.
Но бедняга от холода не мог выговорить ни слова.
