И тогда мы с Танюсиком хором воскликнули:
– И еще у нее родинка на правой щеке и маникюр с желтым лаком!
Это была почетная боевая ничья, и мы с подругой обменялись в темноте крепким рукопожатием. А потом хором воскликнули:
– И вообще она очень-очень миленькая девочка!
На что Лида разразилась веселым смехом:
– Ладно, пойду в зал и просто попрошу у народа, чтобы мне эту Олю показали и познакомили нас! А потом приведу ее сюда.
И вот тогда мы с Танюсиком поняли, что в команде появился еще один очень сильный игрок.
Новая команда
После ухода Лиды сомнения и грусть нахлынули снова, но пустить корни не успели – едва дверь закрылась, мы услышали тихие всхлипывания. Они доносились из самого темного угла, и это было так неожиданно, что мы с подругой в панике вцепились друг в друга и несколько мгновений сидели молча и не дыша.
– К-кто там? – отважилась наконец на вопрос Танюсик.
– Это я, – донесся до нас тихий несчастный голос. – Это я, Оля.
– Бескрайняя? – оторопела я.
– Да. Она самая.
– А почему ты плачешь? – спросила Танюсик. – Из-за того, что мы тут сейчас про тебя наговорили?
– Из-за этого то-о-же! – всхлипывания усилились и переросли в настоящие рыдания. – А еще из-за платьев и из-за того, что мой рюкзак нараспашку, и в нем как будто кто-то рылся!
Натыкаясь на стулья и сумки, мы пробрались к Оле. Она сидела в платье прямо на полу, обхватив руками колени, и плакала так жалобно, что мы вмиг забыли о своих проблемах.
Плюхнувшись рядом, мы принялись ее утешать:
– Оль, ну не плачь! Мы ж не со зла говорили, а для дела, – с раскаянием объяснила Танюсик.
– Просто мы из-за платьев рассердились, – добавила я и тут же пожалела об этом – Оля заплакала еще сильнее.
Танюсик ткнула меня локтем в бок и быстро проговорила:
– Да мы уже забили на эти платья. И ты забей!
Оля на минуту затихла, а потом сказала:
– Девчонки, спасибо вам. Вы такие чуткие! Только тут уж ничего не поделаешь. Я не про платья, а про себя.
– А почему ничего не поделаешь? – вырвалось у меня, и Танюсик снова ткнула меня в бок.
Но Оля ответила – и с такой безнадежностью, что по коже пробежали мурашки:
– Он меня разлюбил.
И тут ее словно прорвало – она заговорила быстро, взахлеб, глотая слова и перебивая рассказ всхлипами.
Оказалось, что Олин парень, с которым она встречалась уже полгода, сегодня на балу танцевал с другой. А с самой Олей потанцевал всего два раза!
– А я так готовилась к этому балу, так готовилась! Платье два месяца шила. А потом оказалось, что оно мне маловато, так я целую неделю почти ничего не ела, чтобы в него влезть! А на прическу вчера все карманные деньги угрохала – два месяца копила! Туфли у подруги одолжила… А он с этой мымрой в кудряшках танцует!
– А тут еще вы в этих платьях одинаковых, – продолжала она. – Такой позор! Я понятия не имею, как это случилось. Я этот «Весенний сон» честно сама придумала и смоделировала, от первого до последнего стежка! Оно мне во сне явилось, я даже дату помню – седьмое мая.
– Теперь понятно, почему ты его так назвала, – кивнула Танюсик.
– Ну да… Мы как раз в этот день с Темиком познакомились… Темик – это мой парень. И когда тебе, Сашуля, шила, никому не показывала! Оно должно было быть уникальным, а тут… Целых три сразу… Я как увидела, чуть в обморок не грохнулась.
– Мы тоже, – не сдержалась я, за что получила очередной тычок. И правильно! Что-то Сашуля сегодня на редкость бестактная! А Танюсик – на редкость драчливая…
– А потом… Он опять ее пригласил, эту дуру рыжую. Представляте? Это при том, что мы с ней рядом стояли, и на нас все смотрели, весь зал! Так опозорил меня… При всех!
– Гады они все, – неожиданно всхлипнула рядом Танюсик.
Я тоже вдруг почувствовала, что глазам стало горячо, а носу – мокро.
– Ага! Все до одного! – поддержала я и крепко сжала Танюсикову руку.
А Оля продолжила:
– А потом… Появились вы… И все в «Весенних снах». Я вас не узнала сперва, из-за масок, но все равно это было последней каплей… Я еще в начале бала, когда увидела Лиду в этом платье, решила, что это ты, Сашуля, ей одолжила. И еще удивилась, ты же сказала, что сама хочешь его опробовать. А тут еще два платья… Короче, я прибежала сюда и разревелась. А потом вы пришли… И столько про меня наговори-и-ли!
Оля снова начала хлюпать носом, и мы с Танюсиком принялись дружно ее утешать.
– Неужели я и вправду такая, как вы сказали? Сутулая и косолапая? И ногами шаркаю?
– Ну… Есть немного, – признала Танюсик.
– Но совсем чуть-чуть, незаметно! – попыталась сгладить ситуацию я.
– Но вы-то заметили! Значит, и он заметил… И как я нос чешу, и как чихаю… Темик такой наблюдательный! А если я еще и храплю по ночам… Это вообще кошмар! – И Оля снова залилась слезами.
– А что… у вас это уже актуально?! – насторожились мы с Танюсиком.
– Ну да! Мы познакомились-то с ним в походе! Наши палатки рядом стояли – мы были вместе с подругой, а он – с другом! Там все так слышно, вы не представляете…
– Знаешь, если парень любит, ему все твои недостатки кажутся милыми и симпатичными! – отрубила я, и снова невпопад – Оля зарыдала еще сильнее и едва слышно переспросила:
– А если разлюбит?
«Если разлюбит? Упс!» – подумала я, вспомнив, что могу появиться на физкультуре в мятой футболке… Или в носке с дыркой…
– Упс! – ойкнула рядом Танюсик – наверное, и ей припомнилось что-то в этом роде…
«Какая же я сегодня неловкая, чесслово! – отругала я себя. – Что ни скажу, все невпопад».
– Он все равно не может точно знать, ты это храпела или твоя подруга, – рассудительно заметила Танюсик. – В палатках все слышно, но ничего не видно!
Танюсиковы слова успокоили Олю, и она наконец-то перестала плакать.
И в этот момент дверь с шумом распахнулась, и в комнату ворвалась плачущая Лида.
– Что? Что случилось? – бросились мы к ней.
– Я… Я искала Олю, а тут объявили белый танец…
– Ну и что?
– Я его пригласила, а он мне отказал…
– Кто?
– Смыш!
– Как это?
– А вот так! Выбрал какую-то лахудру с рыжими кудряшками… Мы с ней одновременно к нему подошли…
– Бедненькая. – Танюсик на ощупь подвела Лиду к Оле, усадила рядом и сказала:
– Девчонки, знакомьтесь! Вы теперь подруги по несчастью, вам есть о чем поговорить.
В ответ жертвы мужского коварства обнялись и еще сильнее залились слезами.
И тогда Танюсик не выдержала и спросила дрожащим голосом:
– А… Сеня? Ты не заметила, его пригласил кто-нибудь?
– Д-да… – после колебания ответила Лида.
– Кто?! – в голосе Танюсика послышалась паническая нотка.
– Кира.
– И он не отказал?!
– Нет. Сейчас как раз танцуют.
После этого известия убитая Танюсик пристроилась к девчонкам, и теперь уже они ревели в три голоса.
Настала моя очередь.
– А Леха? Он тоже танцует? – с испугом выдохнула я и, хотя вокруг было темно, зажмурилась в ожидании ответа.
– Очень сожалею, но – да, – донесся до меня слабый голос Лиды.
– И с кем же?! – затрепетала я.
– С какой-то шатенкой размера икс-икс-эль, – пришло мне в ответ.
Это был конец света. Леха, мой Леха танцует с какой-то великаншей! Число плачущих увеличилось до четырех. Предатели! Они все до одного предатели!
– Что… что же нам теперь делать? – проплакала Оля.
– Не знаем, – проплакали Танюсик и Лида.
Но я не собиралась реветь тут до конца бала. И я прекрасно знала, что нам надо делать!
– Короче, так. Мы должны исключить парней и организовать новое Братство.
– Какое? – испугалась Оля.
– Девчачье. Пусть у нас будет не братство, а девичник.
Подслушанные разговоры
И в этот момент дверь снова отворилась. Но не закрылась – и два силуэта четко выделились на фоне светящегося дверного проема.
