Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
С крыльца позвала Наталья Николаевна:
— Светлана! Девочки подошли к ней.
— Светлана, зайди ко мне.
Светлана стала подниматься по ступенькам.
— Не в кабинет, пойдем ко мне в комнату.
Алла шепнула:
— Светлана, я тебя здесь подожду.
Большая, тихая комната. Очень много книг. Рояль...? Разве Наталья Николаевна играет?
Над роялем несколько портретов в одинаковых рамках... Лица знакомые, а кто — Светлана не могла вспомнить: музыканты, должно быть.
На стене, над письменным столом, — фотография: мужчина и два мальчика. Светлана знала, что муж Натальи Николаевны умер еще перед войной, а оба сына...
Наталья Николаевна сказала:
— Сядь, девочка. Светлана, перевести тебя в другую школу очень просто.
Светлана прошептала, вцепившись в ручки кресла:
— Вы не думайте, что мне это так просто!
— Голубчик, я не говорю — просто для тебя. Я говорю, что это очень просто устроить. Но мне хочется убедить тебя, что ты неправа. Светлана, помнишь, в прошлое воскресенье Елена Михайловна играла и тебе очень понравилось... Помнишь, ты сказала: «По клавишам вода бежит». Помнишь, как называлась эта вещь?
Светлана неуверенно и удивленно спросила:
— «Прекрасная мельничиха»?
— Да. А ты знаешь, кто ее написал?
— Нет, я не помню.
— Ее написал Шуберт, немецкий композитор. Вот его портрет висит, рядом с Чайковским.
Светлана положила руку на черную зеркальную поверхность рояля:
— Я не знала, что вы играете...
— Мальчики учились... Мой старший сын хорошо играл.
Наталья Николаевна неожиданно встала и подошла к книжному шкафу:
— Хочешь, почитаем стихи?
Светлана так удивилась, что не сразу могла начать слушать.
...Не пылит дорога,
Не дрожат листы...
Подожди немного,
Отдохнешь и ты.
Маленькое стихотворение, всего восемь строчек, а как много в нем сказано и как все-все видишь!.. Светлана прошептала:
— Я помню, это у Лермонтова, в собрании сочинений.
— А видишь, что тут сверху написано? «Из Гёте». Ты еще что-нибудь Гёте читала?
— Ведь это он «Фауста» написал? — спросила Светлана. — Только я не читала.
— А «Лесной царь» в переводе Жуковского знаешь?
— «Лесной царь» знаю.
— А вот еще другого немецкого поэта Лермонтов переводил. Видишь: «Из Гейне».
На Севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна...
Хорошие стихи, правда?
— Правда.
— А ты знаешь, что, когда Гитлер пришел к власти, книги Гейне сжигали на кострах?
Светлана спросила:
— Почему?
— Ты еще очень мало знаешь, девочка! Бывают книги-враги и бывают книги-друзья. У нас много книг-друзей, написанных на немецком языке. Не все немцы такие, каких довелось тебе увидеть! На немецком языке писали Маркс и Энгельс... Не только книги давно умерших писателей были врагами Гитлера. В Германии было очень много антифашистов и до войны и во время войны... Ты о Тельмане что-нибудь слышала?
Светлана сказала:
— Ведь это же в Испании был отряд имени Тельмана?
— Да, и в нем сражались немецкие антифашисты. А Тельман тогда сидел в тюрьме. Одиннадцать лет он пробыл в одиночной камере. Это был очень смелый и очень мужественный человек...
Светлана слушала, не поднимая глаз.
Как странно: немец — верил в победу Красной Армии! В самый тяжелый год отступления, когда немцы стояли под Москвой... Как жалко, что он не дожил до конца войны! Они его убили...
— Светлана, а ты знаешь, что сказал о немцах Сталин? «...Гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское — остается».
— Когда он это говорил? — глухо спросила Светлана.
— Двадцать третьего февраля 1942 года. Перед этим немецкие войска доходили почти до самой Москвы и были разбиты. После этого был Сталинград. Это приказ народного комиссара обороны в день двадцать четвертой годовщины Красной Армии. Светлана, твой отец и мои сыновья были офицерами Красной Армии. Они сражались с захватчиками, которые хотели поработить нашу Родину... Но наши солдаты не уничтожали немецких солдат именно как немцев, из-за ненависти ко всему немецкому. Девочка, я знаю, что это нелегко... Но и мы с тобой не должны ненавидеть народ, язык народа...
У нее были слезы на глазах.
Светлана сказала прерывающимся голосом:
— Это вы из-за меня! Это я вас...
И уткнулась лицом в колени Натальи Николаевны... Провожая девочку, Наталья Николаевна дала ей свой пуховый платок:
— Вечер свежий, а ты без пальто.
Светлана хотела сказать, что добежит и так, но вспомнила, что Алла, может быть, еще ждет в саду, и послушно закуталась. Платок был большой и очень теплый. Светлана еще немножко задержалась в дверях:
— Наталья Николаевна, а можно сделать так, чтобы меня по немецкому не спрашивали завтра... и еще несколько дней? Я хочу ответить хорошо. Ведь я... ведь я совсем немецкий не учила! Ни разу!..
— Я позвоню завтра в школу, — сказала Наталья Николаевна. — Я сама об этом попрошу.
В саду пахло осенью, грибами и сыростью, как в лесу, белыми табаками. Но было не совсем темно, потому что окна не завешенные, а на улицах — фонари.
— Алла, ты?..
Алла сказала:
— Какая ты тепленькая вся, пушистая!..
Девочки, обнявшись, подошли к белой клумбе, потом, шурша листьями по дорожке, — к темному забору и опять к белой клумбе.
— Как я рада, что ты не уйдешь из нашей школы!
А ведь Светлана ей ничего еще не рассказала!
Вот опять прошуршали под ногами листья... Девочки ушли в темноту. Широкие ветки заслонили свет фонарей.
— Алла, давай будем дружить.
— Мне тоже хочется.
— Алла, а это ничего, что я с другими девочками дружу в нашем классе?
— Почему — ничего? Это очень хорошо!
— Они очень славные, Галя Солнцева и еще другие, и наши Аня-Валя. Только знаешь, Алла, они все моложе меня... Как-то не обо всем с ними можно говорить! Алла, давай будем друг другу все рассказывать! Алла, знаешь, на что похожа эта клумба? Такие бывают часы со светящимся циферблатом. У них такой же матовый свет. У моего папы такие были... Алла, мне хочется тебе рассказать, что мне сейчас Наталья Николаевна говорила...
XXXIII
Комсомольское собрание затянулось. Когда Костя возвращался в свою роту, было уже совсем темно. Смутно белели палатки в поле. Лагерь спал. Особенно тихой казалась осенняя безлунная ночь.
