Чужой - Юргелевич Ирена

«Свинья! — с ненавистью подумал Юлек. — Доносчик!» Сержант Ковальский пристально взглянул на Виктора.

— Где — здесь?

— У доктора.

— У доктора Залевского? — удивился Ковальский. — Ты что, бредишь?

— Я своими глазами видел, как он туда входил! Вот толь­ко что! Честное слово!—перешел Виктор на крик. И, видимо решив, что его честное слово недорого стоит, на всякий слу­чай прибавил: — И Владек видел!

— Я, что ли? — переспросил Владек.

— А кто же? — рассердился Виктор. — Мы с тобой выхо­дили из-за угла, а он как раз на крыльцо поднимался.

— Он, может, и поднимался, да толI,ко видеть я его не видел, — промямлил Владек, и Юлек почувствовал к нему даже некоторую симпатию.

Виктор, бросив на приятеля уничтожающий взгляд, снова пристал к милиционеру:

— Ей-богу, я видел! Вот вы сходите и сами убедитесь!

Милиционер критически присматривался к Виктору, ви­димо колебался, потом, не ответив ни слова, направился к до­му доктора. Встреча Зенека с представителем власти стала неотвратима.

Что теперь будет? Неужели Зенека сейчас арестуют и по­ведут в тюрьму, а им придется стоять и смотреть? Но уйти отсюда они были не в силах. Когда милиционер скрылся за знакомой дверью, они подошли к забору и в угрюмом молча­нии прислонились к калитке.

Виктор и Владек тоже не собирались покидать поле дей­ствий. Выждав немного, они пересекли улицу и не спеша по­дошли к дому доктора. Мальчики не удостоили их взглядом — Мариан только еще больше помрачнел, а Юлек, весь кипя от злости и презрения, глубоко засунул кулаки в карманы и на­чал тихонько насвистывать.

Виктор ничуть не обиделся, напротив — он был в прекрас­ном настроении: Мариана он уже разделал под орех, с Юле­ком расправится при первом же удобном случае. А главное — сейчас на его глазах с позором выведут ненавистного Зенека. Обращаясь к Владеку, но так, чтобы слышали все, он зло­радно сказал:

— В подходящее время собрался к врачу их приятель!

Мальчики сделали вид, что не слышат. Мариан разгляды­вал сидящих на крыше воробьев, Юлек, не переставая насви­стывать, ковырял носком ботинка торчащий из земли камешек.

Виктор громко расхохотался:

— Ну и ловко же он подгадал, ей-богу! Юлек не выдержал.

— А что такого? — спросил он, пожимая плечами, словно и не догадывался, что тот имеет в виду. — Нужно ему было, он и пошел. Или нельзя?

— Конечно, можно, разве я что говорю? — издевался Виктор. — Пока еще можно. А вот скоро будет нельзя! Ничего нельзя будет!

— Неправда! — крикнул Юлек. Как он ненавидел этого парня! Ненавидел его смех, его дурацкую самоуверенность, с которой тот выносил приговор Зенеку.

— Вот сейчас полюбуетесь, как Ковальский будет его вы­водить! — со злорадством объявил Виктор, словно приглашал мальчиков на занимательный спектакль.

— А может, он больной? — неожиданно спросил Владек,

— Ну, так его в другом месте полечат! — отозвался Вик­тор. — В кутузке!

Это окончательно вывело Юлека из себя. Весь красный, со слезами на глазах, он бешено завопил:

— Врешь! Врешь! Врешь! Мариан схватил его за руку.

— Замолчи! — сказал он резко; сейчас было не время за­тевать скандал.

Но Юлек знать ничего не хотел, он вырывался и кричал. Ему вторил своим смехом Виктор, которого явно забавляла ярость мальчика.

— Что тут за шум?

На крыльце докторского дома стоял сержант Ковальский. На тропинке под жасмином воцарилась мертвая тишина, все четверо словно вдруг сквозь землю провалились.

— Телефонограмму пошлем завтра же, — обратился сер­жант к Залевскому, который показался в дверях. — И, как только что-нибудь станет известно, дадим вам знать.

— Спасибо. Я буду вам очень признателен, если вы ула­дите это дело. До свидания, сержант.

Милиционер взял под козырек. Доктор повернулся, но, прежде чем войти в дом, бросил взгляд поверх кустов на тро­пинку и громко спросил:

— Кто там?

— Это мы, — хором откликнулись Мариан и Юлек, высо­вываясь из кустов.

— А-а... ну хорошо, — сказал отец Ули. — Ступайте до­мой. Спокойной ночи. Приходите завтра навестить Зенека.

Дверь захлопнулась. Милиционер быстро шел по тропинке.

Юлек подскочил к калитке и с таким размахом открыл ее перед сержантом, что она громко трахнула о забор.

— Спасибо, — чуть улыбнулся сержант, которого рассме­шила эта неожиданная услужливость.

— Товарищ начальник... — неуверенно начал Виктор,—а как же...

— А ты, Виктор, запомни вот что, — резко оборвал его Ковальский, — еще раз наскандалишь — берегись. И все твое усердие не поможет.

— Товарищ сержант, честное слово, я... Милиционер, не слушая его, быстро шел ко двору, где стоял его мотоцикл. Через минуту послышался треск мотора. В другое время Юлек и Мариан, не раздумывая, бросились бы за ним следом, чтобы полюбоваться на мотоцикл. На сей раз они отказались от этого удовольствия и, удобно прива­лившись спиной к закрытой калитке, наслаждались позорным поражением врага. Виктор постоял минуту, хмуро и ожесто­ченно поглядывая на них исподлобья — придумывал, видимо, на чем бы отыграться, — но так и не придумал ничего под­ходящего, только сплюнул и злобно крикнул Владеку:

— Чего стал? Пошли!

— А чего ты так злишься? — глуповато ухмыльнулся Вла­дек, и оба двинулись прочь.

Им вслед раздался негромкий, но торжествующий свист Юлека.

* * *

Когда сержант Ковальский поднимался по ступенькам докторского дома, Уля, отец и Зенек были уже на кухне. Отец велел Уле поставить чайник, и она принялась разводить огонь в плите. Руки у нее дрожали, она никак не могла найти ле­жавшие на самом виду спички, крышка от чайника с грохотом упала на пол, за ней полетела ложка, потом нож.

Услышав стук в дверь, девочка обрадовалась. Войдет по­сторонний человек, Зенек и отец перестанут на нее смотреть, и она хоть немножко придет в себя.

Уля побежала в прихожую, открыла дверь — и увидела милицейскую форму. Она так испугалась, что не в силах была ответить, дома ли доктор Залевский. Как и Юлек с Марианом, она по дороге домой тряслась от страха, но, очутив­шись дома, почему-то исполнилась уверенности, что встреча с милицией больше Зенеку не грозит. Разве когда-нибудь позже, когда отец уже будет подготовлен и сумеет за него заступиться. И вот теперь она, вся похолодев, стояла перед сержантом, судорожно сжимая дверную ручку.

— Кто там? — спросил из кухни отец. Уля бросилась в кухню.

— В чем дело? — удивленно спросил отец.

— Это... милиционер... — замирая прошептала Уля.

Зенек, стоявший у стены против окна, рывком отбросил руки назад и прижал их к стене, как бы готовясь к прыжку. Доктор Залевский встал, делая вид, что ничего не замечает.

— Побудьте здесь, я поговорю с ним в кабинете, — сказал он, спокойно глядя на Зенека.

— Хорошо... — проговорил мальчик, выпрямляясь и опу­ская руки, и Уля поняла, что он не убежит.

— Твой отец что — знаком с этим милиционером?

— Не знаю... Наверно, знаком. Отец живет в Ольшинах уже почти два года.

— Если знаком, то, может, он как-нибудь ему и объяс­нит. .. А если нет...

Да, Зенек боялся! Но Уля сама боялась и не знала, как его успокоить. Ей приходили в голову самые страшные пред­положения, и единственное, что она могла сделать, — это скрыть их от Зенека.

Больше Зенек не сказал ни слова. Оба, напряженно при­слушиваясь, смотрели на дверь, ведущую в прихожую.

Наконец в прихожей снова раздались шаги и голоса. Го­лоса звучали спокойно.

Щелкнул замок входной двери, скрипнули петли — Уля по­няла, что посетитель уходит. Зенек, не знакомый со звуками этого дома, замер в ожидании.

— Ушел? — нервно спросил он, когда на пороге появился доктор.

— Ушел, ушел, — успокоил его доктор.

Уля заметила, что лицо отца разгладилось, он был явно доволен, как человек, благополучно прошедший нелегкое ис­пытание.