Принцесса льда - Ярцева Евгения Сергеевна

Они не созванивались с того дня, когда Маша отказалась сходить с ним в кино. Он тогда вроде не обиделся. Или просто не подал виду? Маша нашла в «контактах» его телефон. Звонить или не звонить? Весы колебались то в одну, то в другую сторону. Что, если он пошлет ее куда подальше? Или просто не ответит? Наконец перевесило «звонить».

Гоша взял трубку сразу же.

– Привет, Маш, – сказал он, как будто ждал ее звонка.

– Привет! – Маша выдохнула с облегчением. – Слушай, Гош, такое дело, у меня аттестация в мае… В общем, я тебя хотела попросить… Я в физике ни в зуб ногой. Ты не мог бы мне с задачами помочь? Я вообще без понятия, с какого конца за них браться.

– Нет проблем, – спокойно сказал Гоша.

Через пять минут раздался звонок в дверь.

– Что, прямо сейчас? – с удивлением спросила Маша, а сама радостно улыбалась. При виде Гоши она не испытала ни малейшей неловкости, хотя с момента последней встречи минуло полтора года.

Гоша значительно поднял палец.

– Как говорит наш дорогой шеф, куй железо, не отходя от кассы, – процитировал он.

Бегло просмотрел список тем и задачи, напевая под нос: «А нам все равно, пусть боимся мы волка и сову», попросил листок и ручку и быстренько «разбросал» задачи по темам.

Первым в списке стоял третий закон Ньютона.

– Это элементарно: действие равно противодействию. Тут главное вот что…

Когда Маша путалась, отвечая на вопрос, Гоша укоризненно говорил: «Семен Семеныч!..», а Маша, пародируя Семен Семеныча, стукала себя по лбу, восклицая: «А-а-а-а-а!..» На обоих напал смешной стих: сыпать фразами из «Бриллиантовой руки», «Джентльменов удачи» и других старых комедий.

– Так что такое механические колебания?

– Которые совершаются под действием внутренних сил… Ой, нет, нет, которые повторяются через равные промежутки!

– О, йес, йес, герл! Рубишь фишку!

Они занимались четыре часа и прошли девять тем, после чего Маша решила с десяток задач: первую с Гошиными подсказками, остальные – сама. Разделалась с последней задачей и демонстративно откинулась на спинку стула, закатив глаза, как покойник.

– Свободу Юрию Деточкину! – громогласно объявил Гоша. И уже своим обычным голосом предложил: – Может, пройдемся?

Маша отпросилась у мамы до одиннадцати, они с Гошей беззаботно сбежали по лестнице и вышли на улицу. Небывало теплый апрель воцарился в городе. Безудержное солнце било в оконные стекла, надрывались воробьи, зацветали первые вишни, прохожие в рубашках и платьях с коротким рукавом выглядели совсем по-летнему.

…Они махнули на бульвар, прошагали его до конца, свернули в боковую улочку, откуда попали на широкий проспект, а с проспекта – в извилистый переулок и прошли, по Машиным расчетам, не меньше трех остановок метро. И без умолку болтали, словно наверстывая упущенные полтора года. Маша упомянула, что на будущий год – о чудо! – едет на Олимпийские игры.

– Я ж говорил, что к тебе будут выстраиваться в очередь за автографами! Но я как твой профессор смогу получать их на халяву… О, тут рядом забегаловка прикольная, в подвальчике. Зайдем?

Здесь тоже все выглядело по-летнему. Оранжевые стены, желтые столики, на стойке – сияющий, как солнце, самовар, окруженный штабелями чайных чашек. За витриной – блины и оладьи с яркими джемами, палочки с салатами веселых оттенков, разноцветные пирожные. Кассир под сенью самовара выбил чек, выдал им пустые тарелки со стоячими номерками, напоминавшими статуэтки на постаменте, и пузатый чайник. Чашек можно было взять хоть две, хоть три, хоть десять, а подливать чай из самовара – до бесконечности. Не успели они сесть за столик, как официант в желтом фартуке и оранжевом колпаке обменял номерки-статуэтки на заказанную еду.

Разговор теперь шел о фильмах. Гоша тоже любил «Квартиру» и доказывал, что все происходящее в фильме – роман, который пишет главный герой. И что концовка в «Адвокате дьявола» – гениальная, ее главная идея – дьявола нельзя победить раз навсегда, ему нужно противостоять постоянно. Они спорили, мог ли Вашингтон в последних кадрах «Дежа вю» оказаться живым и невредимым или это неправдоподобно, потому что у него только одно тело, и соглашались, что «Шестое чувство» – лучший фильм Шьямалана, но «Таинственный лес» и «Знаки» тоже ничего. Маша рассказывала, как от страха не могла уснуть, когда впервые посмотрела «Знаки», а сама краем глаза наблюдала за посетителями кафе. За соседним столиком сменяли друг другу удивительные персонажи. Сперва там сидел благообразный бомж и с достоинством поглощал блины с вареньем и шоколадом. Потом долго пил чай человек-великан с обожженным лицом. Глядь – место великана уже заняли два существа с умопомрачительными прическами, на вид чистокровные инопланетяне…

– Но мой самый любимый фильм – «Пролетая над гнездом кукушки», – сказал Гоша.

– Мой тоже, – Маша оторопела от такого совпадения. – А актер у тебя любимый кто?

– М-м-м, даже не знаю, – Гоша задумался.

– Мой – Энтони Хопкинс.

«Мой тоже», – ожидала услышать Маша. Но вместо этого Гоша спросил:

– А кто это?

– Ты его не знаешь? – изумилась Маша.

Это было так удивительно: Гоша, посмотревший все ее любимые фильмы, не знает Энтони Хопкинса, великого актера!

– Не может быть, ты его, конечно, видел!

– А где он снимался-то?

– Ну, например… Ведь есть же какой-то классический фильм, который все знают, м-м-м… – как назло, из головы выскочил самый известный фильм с Хопкинсом: на память приходили только второстепенные. – Например, «Страна теней», он там Клайва Льюиса играл. Не смотрел? А «Маску Зорро»?

Гоша только глазами хлопал.

– «Дракула Брэма Стокера»? «Лев зимой»? Ну хотя бы «Человек-волк» ты смотрел?

Гоша пожимал плечами и потихоньку хихикал. Машу тоже разбирал смех.

– «На грани», про то, как они по тайге с Болдуином ходили! Потерпели крушение на самолете, за ними медведь гнался… И это не смотрел?!

Оба смеялись уже в голос.

– О, я знаю, что ты точно смотрел! – победно воскликнула Маша. – «Знакомьтесь, Джо Блэк», они там с Брэдом Питтом!

Гоша поднял глаза к потолку, как бы призывая на помощь высшие силы.

– На этом месте я должен был бы сказать, – он простер руку в сторону: – «Ах, вот это кто такой!»

И уронил голову на стол, как герой анекдота, который со словами «жизнь удалась» падал лицом в тарелку с черной икрой.

Тут с Машей случилась смеховая истерика. Она тоже легла головой на стол и стонала от неудержимого хохота. А Гоша изображал, что рвет на себе волосы.

Скромный молодой официант боязливо спросил, можно ли убрать со стола посуду. «Да пожалуйста! Никаких проблем!» – воскликнули оба и снова взялись за свое: Маша – хохотать, Гоша – рвать на себе волосы. Другой, не менее скромный на вид работник кафе возил шваброй по полу, нерешительно взглядывая в их сторону, и, кажется, старался не шуметь и не приближаться. У Маши мелькнула мысль, что они с Гошей смотрятся чудаковато, почище великанов и инопланетян. Но за соседним столиком уже никого не было. Маша огляделась. Все столы были пусты и чисты, стулья – аккуратно задвинуты.

– Ой, – встрепенулась она, – сколько времени?

Гоша вынул из кармана мобильник.

– Двадцать два сорок пять.

– Мне же домой пора! К одиннадцати никак не успею!

– Ничего, машину поймаем, – успокоил ее Гоша, поднимаясь с места.

– До свидания, – пискнул им вслед тот, что орудовал шваброй.

– До-свиданья-спасибо, – пробормотали они вразнобой. Шагнули к выходу, и в глаза обоим бросилась надпись на стеклянной двери: «Часы работы с 10.00 до 22.00».

Они переглянулись. Просидели почти час после закрытия, и никто им слова не сказал!.. Обернулись и громко, с чувством, в один голос произнесли:

– Спасибо! До свиданья!

Гоша остановил бордовую «шестерку», назвал водителю адрес и открыл перед Машей заднюю дверцу. Сам уселся спереди и показывал водителю короткий путь:

– Сейчас направо. Здесь срезаем дворами…

Они фантастически быстро доехали до дома.