Всем хотелось чем-нибудь выразить сочувствие мальчику. Колхозница, сидевшая рядом, развернула на коленях платок и стала завтракать. Она протянула Юре большую румяную ватрушку и похвалила:
— Домашняя, вкусная! Возьми, Юра!
Он застенчиво отказался.
Девушки-студентки, порывшись в одном из многочисленных кармашков, нашитых по длине мешка, протянули пачку открыток.
— Любишь открытки? Бери! Ленинградские, товарищам покажешь.
От красивых открыток он не мог отказаться и, взяв их с заискрившимися глазами, тихо поблагодарил.
— Ты в каком классе учишься? — спросил учитель.
— В шестой перешел, — быстро ответил мальчик.
— Отметки хорошие?
Юра кивнул головой.
— А двойки хватал?
— Не-ет…
Проезжали мимо широкого поля учебного аэродрома. Кто-то из пассажиров крикнул:
— Смотрите! Смотрите!..
Высоко в небе летел самолет, из которого только что двое совершили прыжок. Купола парашютов крохотными белыми пятнышками сверкали в голубом небе.
Юра порывисто вскочил и потянулся к окну. Он оглянулся на учителя, возбужденно блестя глазами.
— Садись к окну, — предложила Юре свое место колхозница.
— Нет-нет, — испуганно отозвался Юра, сел на свое место, кинул быстрый взгляд на учителя, на соседей и опять опустил голову.
Учитель, сидевший на связках книг, никак не мог найти удобного положения для ног. Он вставал, разминая затекающие ноги, снова садился.
— Садитесь на мое место, — предложил учителю пожилой мужчина. — А я — на ваших книгах, потом поменяемся…
— Давайте я сяду на книги, — робко попросил Юра.
— Нет-нет, — остановил его учитель.
Колхозница спросила Юру, знает ли он, в какой из двух санаториев у него путевка, как доберется он до них от автобусной остановки — ведь до одного два, а до другого четыре километра, встретит ли его кто-нибудь.
Мальчик ответил что-то быстро и невнятно.
Колхозница сочувственно покачала головой.
Учитель все присматривался к мальчику и никак не мог понять, что с ним. То весь раскроется, засверкает хорошей детской улыбкой, то вдруг словно сожмется внутренне. Что его так гнетет? Болезнь? Расставание с домом?
Начался участок, где ремонтировалось шоссе. Автобус, тяжело колыхаясь, свернул на обочину и запрыгал на корневищах. Ветки хлестали по стеклу.
Мальчик поспешно встал, ухватившись за сиденье впереди.
Кто-то с переднего места позвал:
— Юрик! Иди сюда! Здесь меньше трясет.
Он отрицательно мотнул головой.
— Иди, иди, Юрик! — посоветовал учитель, вспомнивший о наказе матери.
Но Юрик упрямо нагнул голову и не отвечал.
Больше настаивать не стали, да и автобус уже миновал неисправный участок и снова выбрался на асфальт.
— Ты давно заболел? — осторожно спросил учитель.
Мальчик задумался, словно захваченный врасплох этим вопросом.
— Не знаю… — неуверенно ответил он.
— Ничего, поправишься… Там все поправляются. Найдешь хороших товарищей, весело жить будете. Главное, быстрее подружись с ребятами.
Автобус неожиданно остановился.
На дороге, подняв руку, стояла женщина с грудным ребенком и тяжелой сумкой. Юное существо махало полными ручонками, радуясь солнцу.
Дверь открылась, и женщина вошла. Казалось, что в узком проходе никому больше не поместиться, но все потеснились, давая ей пройти, а трое мужчин разом предложили свои места. Вскочил и мальчик.
— Садитесь на мое место! — попросил он женщину.
Учитель строго сказал ему:
— Сиди, Юрик! Место найдется.
Но мальчик не слушал его и настойчиво повторил, чуть ли не со слезами в дрогнувшем голосе:
— Садитесь, пожалуйста!..
Учитель мягко взял его за плечи, собираясь усадить на место. Гибким движением Юра уклонился от его рук и громко сказал в лицо учителю:
— Я к бабушке в гости еду. Совсем я не больной… — (Все обернулись к мальчику). — Мама всем сказала неправду!..
Женщина опустилась на уступленное ей место. Автобус тронулся. Юра от толчка качнулся, роняя свертки, которые он держал в руках, упал на свое место и заплакал, спрятав лицо в ладони.
В автобусе стало очень тихо, слышался только горький плач мальчика.
Учитель почувствовал, что он побледнел.
Колхозника глядела на Юру и качала головой. Учитель, помедлив, осторожно положил руку на стриженую горячую голову мальчика, погладил его по волосам, о чем-то задумавшись. Потом взял Юру за подбородок и поднял его лицо, все в слезах. Мальчик доверчиво смотрел на него.
— Перестань плакать, Юра! Вытри глаза… Ты хороший мальчик. Понял, что плохо поступил. Ну, вытри слезы!
