Как жила Тася - Толмачева Мария Львовна

– Ишь ты, куда забрался! А мы-то ищем! – сказала она. – Барышня весь день плачет!

– Это ваш? – спросила Тася.

– Конечно же наш! Вон и ленточку ему барышня навязала. Ну, благодарствуйте, до свидания! – и горничная исчезла за дверью.

Тася медленно вернулась в детскую, ей хотелось плакать. Хоть и шалун, а такой он был веселый и хорошенький, ее недолгий гость!

По привычке прошла она в свой уголок и ахнула: все там было сдвинуто, составлено в кучу, одна вещь на другую.

Тася вспомнила, что сегодня суббота, значит, Даша мыла пол, а уж она при этом вечно все в беспорядок приведет, всегда Тася с ней из-за этого воевала.

– Где же Миша? – спохватилась Тася.

И она заметила торчавшую из-под игрушечного столика знакомую лапку.

– Бедный, бедный Мишенька! Старый друг! Значит, он весь день под столом пролежал!

Вспыхнула Тася, вытащила Мишу, взяла его на руки и нежно стала ласкать. Ужасно стыдно ей почему-то было! Вспоминалось, как стащила она его с кроватки, как за весь день не вспомнила о нем, а какой-то голос явственно шептал внутри: «А, вот ты какая! А приятно бы тебе было, если б пришла чужая девочка, и твоя мама сразу разлюбила бы тебя и только на ту бы и смотрела?! Вот ты подумай-ка!»

И в ответ на эти мысли Тася только крепче прижимала к себе старого верного Мишу и целовала его в облезлое ушко.

МИШИНА ЕЛКА

– Мама, дай мне тряпочек, мне надо Мишке новую рубашку сшить! – говорила Тася, подходя к маме, которая усердно шила что-то на машинке.

– На тебе! – ответила мама, на минуту останавливая свою работу и придвигая к Тасе несколько лоскутков.

Тася недовольно повертела их в руках.

– Мамочка, они некрасивые: серые! Нет ли у тебя других?

Но мамина машинка уже поспешно отбивала свое «тук-тук-тук!», и мама только отрицательно головой помотала. Но от Таси не так-то просто было отделаться.

Она подумала минутку и опять спросила:

– А если я сама найду, тогда можно? Хорошо, мамочка?

Неизвестно, расслышала ли хорошенько мама Тасин вопрос, но только она торопливо ответила:

– Хорошо! хорошо! Не мешай, пожалуйста!

Тася медленно вернулась в детскую, обдумывая, с чего начать поиски. Заглянула в комнату сестры, под папин письменный стол, в мамин рабочий ящик нигде ничего не было. Няня сидела штопала чулки, и у нее тоже ничего не было.

Девочка совсем уж теряла надежду, как вдруг ей бросился в глаза пестрый ситцевый фартучек, который она сняла перед завтраком, потому что разорвала его нечаянно, зацепившись за нянин сундук.

– Ведь хорошо бы из него сделать рубашечку? – промелькнуло у нее в голове.

Тася нерешительно взяла и стала рассматривать фартучек.

Вон какая дыра и прямо спереди! Ну, как его теперь носить? А рубашка бы вышла очень хорошая и нарядная! Как раз к елке! Ведь мама же позволила взять, если я сама найду что-нибудь!

Хоть Тася и не совсем была уверена в своей правоте, но, чтоб не раздумывать дольше, быстро распластала фартучек на полу, взяла ножницы и принялась за дело.

Кроить эти рубашки ее выучила мама. Это было очень просто: сложить материю пополам, вырезать с боков по куску и готово.

Скроив, Тася достала нитку с иголкой и солидно уселась шить в уголке. Шила, а сама обдумывала, кого позвать и как устроить елку для Мишек и кукол.

Каждый год после большой елки бывала и крошечная – для игрушек. Тася ее сама украшала, сама созывала гостей и угощала их. Куклы, наряженные в лучшие платья, сидели тут же.

– Не буду звать мальчиков! – соображала Тася.

В прошлом году были Володя и Петя, все время шумели и толкались, Мишку как мячик кидали, все конфеты съели, мне даже ни одной шоколадинки с картинкой не досталось! Нет, позову лучше одну Сонечку. Пусть возьмет свою обезьянку Томку, и мы будем играть!

– Ты что же это, матушка моя, наделала? А? – вдруг прервал ее мечты нянин голос над самой головой. – Хороший передничек изрезала! Вот я сейчас пойду мамаше пожалуюсь!

Мама вошла в комнату и ахнула.

– Тася, как же это ты смела сделать не спросясь?

Тася вспыхнула.

– Ты же мне сама позволила, мамочка, взять, если я найду что-нибудь! – невинным голоском ответила она.

– Когда же это я позволила?

– А ты шила тогда…

Тася подняла осторожно глаза на мамино лицо и увидала, что ее губы дрожат, сдерживая улыбку. Она радостно запрыгала.

– А! Ты не сердишься, не сердишься!

Мамино лицо вдруг стало серьезным.

– Нет, сержусь! На то, что ты хитришь: терпеть этого не могу! Скажи по правде: разве ты не знала, что нельзя резать фартучек? Почему ты меня не спросила?

Тася потупилась.

– Потому что ты бы не позволила! – едва слышно ответила она.

– Ага! Вот видишь! Значит, ты отлично знала, что нельзя!

Тасе стало очень неловко. Она заморгала глазами и низко опустила голову.

– Ну, будет! – услышала она мамин голос. – Вперед так не делай! Иди всегда прямым путем! Ну, покажи, что у тебя тут выходит. Молодец, скроила-то ты совсем верно. Ну, пойдем уж, я тебе дам золотые пуговки для застежки!

Тася улыбнулась, провела кулаком по затуманившимся глазам и вприпрыжку побежала за мамой. На душе у нее стало легко и свободно.

Когда подошло Рождество, и то папа, то мама стали приносить заманчивые пакеты, и дети с живейшим любопытством кидались развертывать их. Тася, словно маленький мышонок, зорко присматривалась и ловила удобную минуту.

– Папочка, можно мне эти шоколадные лепешечки для моей собственной елки взять? – умоляюще заглядывала она отцу в глаза. И вот этих пряничков тоже, хоть немножко!

И, получив разрешение, стремглав убегала в детскую и прятала добытые сокровища в потайное местечко.

– Таська всю елку перетаскает, право! Вот жадная-то! – ворчал брат Коля.

– Не беспокойся, я и тебя приглашу! – утешала его девочка.

– Ну, еще бы!

Но вот и Рождество пришло. Празднично запахло хвоей в комнатах. Тася в новом платьице тихонько прохаживалась по гостиной и сияющими глазами посматривала на темную, пушистую елку, которую должны были зажечь вечером, всю разубранную, красовавшуюся посреди комнаты.

– На елочке – иголочки: боюсь – уколюсь! – напевала она тоненьким голоском, и так у нее было хорошо на сердце, что ко всем хотелось приласкаться и сделать что-нибудь приятное.

Вечером собрались гости, зажгли елку, все веселились, играли и танцевали. Улучив минутку, вбежала Тася в детскую и положила перед Мишкой, что смирно сидел в своем уголке, большой медовый пряник.

– Подожди, Миша, завтра и у тебя елка будет!

И в самом деле, на другой день с утра взялась Тася устраивать праздник для кукол и зверей.

Маленькая елочка, чуть повыше самой Таси, была уже заранее припасена, и цепи наклеены из золотой бумаги, и орехи золоченые, и всякие конфеты, что удалось припрятать понемножку.

После завтрака пришла подруга Сонечка и принесла с собой обезьянку Томку, почти такую же старую, как Миша, и тоже с протертыми лапками, в зеленой кофте и красной шапочке.

Девочки сразу взялись за дело и первым делом накрепко заперли двери детской. Коля сейчас же начал стучаться и кричать, что ему очень нужно войти. Но Сонечка была непреклонна

– Мальчики всегда мешают, уж я знаю! – твердила она.

Так Коля и ушел ни с чем.

А девочки начали украшать елку, то и дело отбегая в сторону, чтоб полюбоваться на эффект издали. Все было очень хорошо, и когда время подошло к обеду, осталось только нарядить кукол.

Тут не обошлось дело без некоторых затруднений.

У главной куклы, Нины, пропала куда-то туфля и, как ни искали ее, так туфля и не нашлась, а так как босой на елку идти неприлично, то пришлось ногу завязать тряпочкой, будто болит.

У другой куклы, Верочки, не было рубашки, но это оказалось кстати, потому что платье было такое узкое, что не наделось бы, пожалуй, иначе.