Андрейка - Свирский Григорий Цезаревич
— Это?.. Это — «музыкальный ящик». — Он улыбнулся. — Собираются ломать. Нас переселили. В другую «общагу»... Хочешь приткнуться?.. Живи! Пока снесут, берут помесячно. Не смотрят уж, студент или не студент...
Какая-то ширококостная девушка в спортивных шароварах, остриженная под мальчишку, заметила красный расклеившийся гребень на Андрейке и захохотала, взъерошила его петушиный гребень. Рука у нее мягкая.
— Ты здесь живешь?..
— Не знаю, — признался Андрейка.
Она улыбнулась в ответ, взяла его за плечи и почти втолкнула в огромную квартиру, где тоже крутился магнитофон. Правда, где-то за дверью. Ничего не рычало, не пугало; разве только мелодия, заполнившая вдруг комнату, была тревожной.
«Кто эта девушка, которая постоянно с тобой? — пел высокий женский голос. Волнение в нем было столь сильно и глубоко, что Андрейка затих. — ... Не я, а она постоянно с тобой... »
— Меня–а зовут Кэрен, — сказала широкая грудастая девчонка. Нет, даже не сказала, а, скорее, пропела. И голос тот же, что на пленке. Она исполняла? — А тебя–а?.. Минуточку, Андрэ. — Она быстро, тихо, без слов раздала своим китайцам, неграм и испанцам какие-то папки. Оказалось, ноты. И те тут же ушли...
— Что это за интернационал? — спросил вполголоса Андрейка, чтоб, завязав разговор, уйти от саднящих душу расспросов...
Кэрен приложила палец к своим сочным лиловым губам. Мол, помолчи!
В тишине, за тростниковой занавесью, под дверным проемом, послышались звуки, ни на что не похожие. Там репетировал струнный оркестр, что ли?.. Да нет! То ксилофон заспешил куда-то нервно, то зазвенело стекло, точно играли на бутылках. Э, да это как на школьном «капустнике», который устраивала бабушка. Его, Андрейкин, номер назывался «стаканное соло». Вода в стаканах на разном уровне — полная гамма...
Да нет, это и не стекло. Звуки оборванные, стучащие. Мелодии нет, растворилась в нарастающем грохотании...
Ударник работает?
Ясно, это и не звуки вовсе, а стуки...
Но и стуки-то — не стуки. Переливчатые стуки, а вот и колокольчатые.
Наконец, кажется, уловил, в чем дело.
Гремят рассыпанные горохом маленькие африканские барабанчики. Как у диких племен в праздники. Ритуальные танцы под там–тамы... Слышал не раз. По телеку. А вот и треугольник вступил. Оркестровый треугольник. Колокольчатый...
Ну, ясно...
Минут десять неистовствуют ритуальные барабанчики. Вот уж конца им нет...
Кэрен молчит завороженно. Глаза ее сияют.
Ритм и в самом деле завораживает... Вначале Андрейка прислушивался недоуменно, с любопытством, и только. А сейчас как в гипнозе. Ноги–руки дергаются...
Барабанчики вдруг затихли, и Кэрен шагнула к тростниковой занавеси и откинула ее.
— Барри—и, прошу, — пропела она с категоричностью хозяйки. — За сто–ол!
Андрейка взглянул в приоткрытый проем и оторопел: в гостиной, где играл неизвестный ему Барри, стоял рояль. Настоящий, на полкомнаты, рояль. Белый. В солнечных бликах. И больше ничего.
Андрейка не удержался, подскочил к дверям, за которыми не могли же не таиться барабаны, оркестровый треугольник, ксилофон... Сам ведь слышал. Пусто. Ничего, кроме рояля... У Андрейки стали мокрыми ладони.
Может, это одичавшая пианола? Сама стучит—–играет?..
Барри бросил, не оборачиваясь: «У меня еще шесть минут... » И продолжал. Руки его летали над клавиатурой концертного рояля, летали виртуозно. А концертный рояль сыпал и сыпал барабанным горохом...
Кэрен взглянула на Андрейку искоса.
— Что с вами, Андрэ?
Андрейка прижал влажные руки к щекам:
— По-моему... я схожу с ума...
Кэрен кинулась к нему, как кидаются к испуганному ребенку.
— Что с тобой, Андрэ?! Что с тобой, малыш?!
Он произнес белыми губами:
— Это... рояль?..
— Мы репетируем, Андрэ!.. Барри играет, я пою и танцую «вертолет»... Не видел никогда? «Брейкданс»... Не может быть, чтоб не видел! — Чтоб отвлечь мальчика от чего-то, может быть, действительно ужасного, она вдруг встала на руки, затем на голову, потом на шею и принялась быстро–быстро вращать ногами в синих, с резинками у щиколоток, шароварах.
— Похоже на вертолетный винт?
Вертолет был тяжеловат: спортивные брюки обтягивали бедра Кэрен, они были такой ширины, которую Андрейка впервые увидал лишь в Канаде. Странно ужасно!
Кэрен вскочила почти легко, раскрасневшаяся, чуть взмокшая.
— Никогда не видел брейкданс? Честно?.. Тогда расскажи, Андрэ, откуда ты взялся?
Кэрен была так встревожена и по-матерински участлива, что Андрейка, внезапно для самого себя, принялся рассказывать, откуда он взялся...
В завершение он произнес тоном самым беззаботным:
— Такой мой этот ваш брейкданс... Назовем его брейкданс «Аэропорт». Хорошо?
Кэрен быстро открыла холодильник, вытащила оттуда помидоры, огурцы, лук. Торопливо нарезала, залила маслом, которое называлось с никогда не виданным Андрейкой самохвальством: «Браво!». Поставила плетенку с хлебом. Глаза у Кэрен, оказывается, синие и неподвижные. Какая-то тоска в них, даже боль. Она замечает устремленный на нее взгляд Андрейки, спрашивает:
— Что ты?
— У вас глаза как у моей бабушки, когда она провожала меня в Москве, в аэропорту «Шереметьево»!
А вот вышел к ним и Барри. Лет ему под тридцать. Старик! Но веселый.
— Кэрен, поскольку ты гостю почти бабушка, то я, значит, дедушка.
— Ох, не надо! Мой дедушка окончил жизнь в тюрьме... Вы же просто шкипер с пиратского фрегата. Их тоже не миловали...
Все захохотали, кроме Барри.
Андрейка вглядывался в широкое крестьянское лицо с аккуратно подстриженной рыжей шкиперской бородкой. Правда, у шкиперов никогда не было очков с толстыми линзами и затейливо изогнутыми дужками. И конечно, они не носили накрахмаленных рубах с воротниками такой белизны и свежести, что было непонятно, как можно было остаться столь ухоженно–чистым в доме, где штукатурка осыпается от каждого удара двери, а с потолка все время что—то крошится в кружку с чаем.
— Только что из России? — повторил «шкипер» удивленно, протянул Андрейке большую натруженную руку и сказал, что спать Эндрю может вот на этой рухляди в гостиной. Рухлядь, правда, без ножки, но он починит. Голос у «шкипера» ранящий, горловой, с клекотом и сипением, похожий на отцовский. Или это так ему кажется.
Барри вернулся к роялю, сел за него, и... снова квартиру наполнила барабанная россыпь.
Андрейка побелел.
— Извините. У меня весь день... галлюцинации.
— Го–осподи, Бог мой! — воскликнула Кэрен. — Случись такое со мной, я бы просто умерла.
Андрейка кивнул в сторону двери.
— Это действительно рояль?
— Да, концертный «Стейнвей». Замечательный.
— Да, я вижу, но откуда тамтамы?
Кэрен откинулась недоуменно, залилась счастливым, освобожденным от страха смехом, груди ее затряслись; она застенчиво приложила ладонь к своим губам.
— Пойдем, Андрэ.
Смех Кэрен заставил Барри прекратить игру. Услышав о «галлюцинациях» Андрэ, он улыбнулся и, открыв блестевшую белым лаком крышку, показал, что такое его «приготовленный рояль»...
Так он его и назвал: «Приготовленный рояль». И ноты, которые стояли на пюпитре, назывались «Пьеса для приготовленного рояля». Автор — Джон... Имя Андрейка не слышал никогда. Американец, наверное.
Барри взял из папки другие ноты. На них было напечатано имя автора: Барри...
— Это вы? — Андрейка воскликнул хоть и почтительно, но не без страха.
Барри повернулся к роялю, и... чертовщина продолжалась. Барри нажимает одну клавишу, а звучат... две. Некоторые звуки нормальные, рояльные. Но нажимает на «до», звучит «фа–диез». Другие — с металлическим призвуком, почти ксилофонные; а то опять вдруг какой-то металлический бряк, стук.
Барри взглянул на вытянувшееся лицо Андрейки и, поднявшись на ноги, показал на металлические шурупы, которые были засунуты там и сям между струн. Одни шурупы медные, с красноватым отливом, другие белые, железные или алюминиевые. Одни шурупы короче, другие длиннее...
Похожие книги на "Андрейка", Свирский Григорий Цезаревич
Свирский Григорий Цезаревич читать все книги автора по порядку
Свирский Григорий Цезаревич - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.