Недолгие зимние каникулы - Добряков Владимир Андреевич

На улице мы не прошли и десятка шагов, как Грека достал из кармана пустую пачку сигарет, с досадой смял ее и бросил в урну. Затем похлопал себя по бокам и сокрушенно сказал:

— На коктейли все истратил… Коть, монеты не найдется?

— Зачем тебе? — уныло поинтересовался Котька.

— Сигареты купить. Вместе ж курили.

— А где ты их купишь?

— Да вон в киоске. Любой сорт.

— А разве тебе продадут? — со слабой надеждой продолжал тянуть Котька. — Не продадут. Раз шестнадцати лет нету…

— Не волнуйся. Не первый раз покупаю. Так есть монеты?

Котька без радости опустил руку в карман штанов, долго рылся там.

— Не жмись, — улыбнулся Грека. — Слышу: звенят.

Котьке ничего не оставалось, как извлечь на белый свет монетку. Думал, три копейки ухватил, а вытащил двадцать.

— Годится! — Грека взял двугривенный и поспешил к табачному киоску.

— Чего вздыхаешь? — сказал я, когда мы остались одни.

— Двадцать копеек ведь, — и Котька снова вздохнул.

— А ты как думал! Мы теперь в «Клубе настоящих парней». Должны выручать друг друга.

Шутка моя прозвучала невесело.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,

В КОТОРОЙ Я МЕЧТАЮ О СИЛЬНОЙ ВОЛЕ И ВСПОМИНАЮ СЛУЧАЙ НА РЕКЕ

Поднимаясь по лестнице на свой четвертый этаж, я с беспокойством думал о том, что меня ждет неприятный разговор с мамой. К обеду опоздал — это раз. Тут уж мама не промолчит! А еще обещал нести елку. «Вернусь из школы, — предупредил я, — и вместе пойдем покупать». Так рассчитывал. А вон как на деле-то вышло. Взял меня Грека за руку, остановил и повел в школу. Как первоклашку повел. Эх, неужели нет у меня никакой силы воли? Тряпка, а не характер. Из-за своего характера и влип теперь во всю эту историю. Ой, как влип! И неизвестно, чем все это кончится…

Я чувствовал себя гадко. И маме что-то сейчас отвечать надо. Даже кнопку звонка я побоялся нажать. «А-а! — выскочит на звонок Лидка. — Явился! — И еще громче завопит: — Мама! Вот он, Борис-барбарис!..» Я подождал чуточку у двери, выдохнул теснившийся в груди воздух и достал ключ от французского замка.

Опасения оказались напрасными. Ни Лидушка не выскочила, ни маминого голоса не было слышно. В большой комнате, прислоненная к стене, стояла тощенькая елка с длинной голой верхушкой. Не дождалась мама, купила без меня.

Я быстренько разделся и открыл кладовку. На нижней полке, среди картонных коробок с елочными игрушками, отыскал деревянную крестовину. Хотя сама елка выглядела невнушительно, однако ствол ее в отверстие крестовины не влезал, и его следовало подрезать ножом.

Раньше такие заботы лежали на папе. Я лишь помогал ему. А в этом году отец еще блуждал где-то в замерзших тюменских болотах с геологической партией, и поэтому укрепить в крестовине елку надлежало мне. Мужская работа. Чего, кажется, проще — подтесать ствол. Но, может, правильно сказал Грека: не руки у меня, а крюки. Провозился не меньше получаса. Вдобавок умудрился порезать палец. Отсосал кровь, заклеил ранку лейкопластырем и кое-как докончил работу. Когда наконец укрепил елку в крестовине и поставил в углу комнаты, за окном начинало смеркаться.

Ого! А про обед и забыл.

Суп поел без аппетита. Поковырял на сковороде макароны и едва осилил половину котлеты. Даже не смог себя заставить допить стакан вишневого киселя. Видела бы мама, как обедаю! Наверное, коктейль виноват — перебил аппетит.

Да, коктейль я выпил. Выпил до дна. За настоящего парня. Настоящего…

О-о! Ну, отчего, отчего так тошно на душе? Почему так хочется зареветь? Зареветь, как девчонка. В голос.

Настоящий парень… А если бы не пойти, упереться?.. Но я же не знал, куда Грека ведет нас и что собирается делать. Ну, а когда узнал, почему все-таки не вырвался, не ударил его, не укусил, не пригрозил, что все расскажу?..

Эти простые, естественные вопросы я задавал себе сейчас впервые, хотя все последние часы они жили где-то во мне, не давали покоя. «А может быть, совсем наоборот, — вдруг ясно подумалось мне, — если бы ударил, укусил, вырвался, то и был бы настоящим парнем?..»

Измученный и несчастный, я повалился на диван и от горькой обиды на свое бессилие, на то, что вместе с Грекой и Котькой топтал парты, действительно заплакал. Плакал я не в голос, а тихо и жалобно, как собачонка.

После этого мне стало немножко легче. Я даже решил, что имею право чуточку пожалеть себя. В самом деле, ну чем я виноват, если такой слабый, бесхарактерный, если нет у меня сильной воли, а руки как крюки? Я подышал на порезанный палец (он почему-то вновь разболелся) и принялся философски размышлять о силе человеческой воли. Не у всех людей она одинаковая. И здесь, наверное, ничего изменить нельзя. Как нельзя, например, изменить свой рост, цвет глаз или волос… Хотя волосы можно. Я сразу вспомнил нашу соседку по лестничной площадке, тетю Тамару. В прошлом году она ходила с черными волосами, летом вдруг сделалась рыжая, а осенью — совсем седая, будто не три месяца прошло, а тридцать лет. Я даже развеселился, вспомнив тетю Тамару, и тотчас представил себе фантастическую картину: заходит человек в специальную мастерскую или ателье добрых услуг, платит в кассу деньги и говорит: «Замените, пожалуйста, мою слабую волю на железную силу воли».

Развеселился я всего на минутку, потому что следом за этой фантастической картиной мне пришла в голову другая, уже совсем не веселая мысль: выходит, что Грека теперь окончательно сядет нам с Котькой на голову. Я буду делать за Греку домашние задания и писать сочинения, а Котька, словно день, — носить ему из дома яблоки и пирожки в портфеле, снабжать деньгами на кино и сигареты. Грека же взамен будет преподавать нам свои «уроки». Вот, оказывается, для чего ему понадобился «Клуб настоящих парней». Ловко устроился!

Я сам удивился, как просто все это можно объяснить. А мы-то с Котькой уши развесили! Действительно, темнота. Котята слепые. Вот Алеша, наверно, никогда бы на такую удочку не пойм алея.

Удивительный человек Алеша. Он всегда нравился мне. А после того случая, какой произошел этим летом на реке, я просто не знаю, что готов для него сделать. Только что для Алеши сделаешь? Это Греке можно и деньги дать, и написать за него сочинение. А про Алешу ничего такого и подумать нельзя.

Так вот, о случае. Купались мы в тот день на реке. Погода выдалась жаркая, и ребят было полным-полно. Кто на песке валяется, кто ныряет да плавает. Надо сказать, что плаваю я неважно — год всего, как научился. Но все же плаваю, даже на спинке могу.

Лег я на спину, глаза от солнца прижмурил и плыву себе потихоньку. Думаю, вдоль берега плыву, а на самом деле от берега удаляюсь. Глаза-то закрыты были. Когда увидел, что заплыл чуть ли не на середину реки — до берега метров пятнадцать было, то сильно испугался. Мне бы надо было так же, на спине, и обратно добираться, а я поплыл по-собачьи и сразу очень устал. Но я все-таки плыл и плыл из последних сил и видел, как берег постепенно приближается. Мне показалось, что ногами я уже достану дно. Мне так хотелось его достать! Я опустил ноги, а дна нет. Вода накрыла меня с головой. Я, наверно, хотел закричать, и хлебнул воды…

Думаю, мне все же удалось бы добраться до мелкого места и я, пожалуй, не утонул бы. Ведь какой-то метр оставалось проплыть. Но и сейчас не могу утверждать это с уверенностью. Просто не знаю. Когда хлебнул воды и совсем ошалел от страха, меня вдруг кто-то сильно толкнул вперед, затем еще раз, и я ощутил под ногами землю. Это был Алеша. Он что-то спросил, а я не мог ответить: все кашлял и кашлял, выплевывая воду. Алеша похлопал меня по спине и засмеялся:

— Пустяки! Сам глотал водичку, знаю, — с этими словами он взмахнул руками и нырнул в глубину.

Целый час я лежал на песке и переживал случившееся. Не подоспей вовремя Алеша, что бы стало со мной? Трудно, правда, представить, чтобы человек утонул в пяти шагах от берега. Но ведь бывает и такое. Всякие случаи рассказывают. А воды я хлебнул порядочно. И сил почти не оставалось. Так что же получается? Алеша спас меня?