Его величество Человек - Файзи Рахмат
—Уже лучше, сынок... Ляна плакала или мне почудилось?.. Ты не ругай ее.
—Не волнуйтесь, ойи, я ее вовсе не ругал. Ойи, помните помощника Ахунбабаева? Я случайно встретился с ним. Он вам кланяется.
—Спасибо ему, сынок,— с трудом прошептала Мехриниса.
Ляна принесла пиалушку чая, накапала микстуру и склонилась над Мехринисой. Коле показалось, что девочка за один день как-то повзрослела. Удивительно точные слова сказала она Ренату...
—Чем-нибудь помочь тебе? — спросил Коля сестру.
—Приподними чуть-чуть голову маме.
Мехриниса приняла лекарство и в изнеможении откинулась на подушки.
Поздним вечером пришел Исмаилджан.
—Не обессудьте, апа, запоздалого гостя. Ведь иду к вам, как к себе домой,— улыбнулся он Мехринисе.
—Зря вы беспокоились, мне уже лучше. Ренат нашелся.— Мехринисе действительно немного полегчало после лекарства, и она открыла глаза.
—И прекрасно!.. Я на минутку, сейчас уйду.
Исмаилджан отвел Колю в сторонку, мальчик рассказал ему о событиях дня.
—Досталось тебе, сынок,— пожалел его Исмаилджан.— Завтра на работу можешь не приходить. Присмотришь за матерью.
—Здесь будет Ляна. Я по пути только зайду в школу, скажу учительнице, что Ляна пропустит несколько дней.
Прощаясь у калитки с Колей, Исмаилджан поймал себя на мысли, что так спокойно он покидал этот дом только в ту пору, когда его провожал сам Махкам-ака.
—Всего доброго, уста,— с улыбкой сказал он мальчику.
Закрывая калитку на цепочку, Коля все время слышал эти слова. «Уста»! Сердце мальчика сильно билось. Хотелось помечтать, подумать. События последних пяти дней — с отъезда отца (как крепко обнимал его отец на вокзале!) до той лунной прохладной ночи — тесно сплелись в его сознании. Надо было восстановить их в памяти, не торопясь осмыслить все по порядку. Лишь бы никто не помешал, не охладил чистых порывов, лишь бы никто не упрекнул, что он нашел для своих размышлений неподходящее время,..
В темном углу двора сонно вздохнула корова. Коля вздрогнул, но тут же рассмеялся. Паутина мыслей порвалась. Он почувствовал, что стало холодно. А небо было ясным, высоким. Проследив глазами путь падающей звезды, Коля вдруг вспомнил страшное, полузабытое. Вот так же беззвучно в темной ночи чертили небо ракеты, и люди замирали в страхе. Ракеты предвещали начало артналета, а вслед за ними слышался гул моторов, с визгом взрывались бомбы, и, казалось, горела земля под ногами. До сих пор Коля удивлялся, как ему удалось выйти живым и невредимым из этого ада. Более месяца он ехал в разных поездах. Поезда бомбили, пылали вагоны. Не раз на глазах мальчика погибали люди. Он голодал, замерзал, страдал от духоты и жары. Однажды его чуть не раздавила толпа бежавших куда-то в паническом страхе женщин... Коля не мог вспомнить, как он оказался на ташкентском вокзале. Какой-то железнодорожник взял его за руку и повел в эвакопункт, забитый малышами. Коле показалось, что люди, раздававшие детям пищу, смотрели на него с недоумением: такой большой мальчик, а, словно младенец, тянет руку за куском хлеба. Он ушел с эвакопункта, скитался по улицам чужого города, не зная, сколько будет так ходить, где найдет пристанище, что станет делать. Он не особенно-то и задумывался над этим, воспринимая бродячую жизнь как нечто неизбежное. Куда мог деться мальчик, оставшийся без родителей, никому не известный, никому не нужный? В городе, хоть до него не докатилась война, жизнь шла трудная, неспокойная — это Коля видел и понимал. А вообще-то он почти ко всему был безразличен. Ни журчание воды, ни трамвайный скрежет, ни звуки музыки — ничто не интересовало его. Он бродил словно по пустырю. Проголодавшись, шел на базар или на трамвайную остановку, помогал одному-другому донести до дому тяжелую ношу и, если давали деньги, покупал что-нибудь съестное. Ему не раз советовали пойти в детдом, но Коля не верил, что тамошняя жизнь лучше той, которую он вел. Несколько дней он проработал в какой-то столовой. Повар с огромными усами на румяной физиономии сжалился над ним и взял его таскать воду и выливать помои. Там же, в столовой, Коля оставался и на ночлег, но повара забрали в армию, а женщина, заменившая его, и близко не подпускала Колю к работе. Тогда и услышал мальчик о кузнеце Махкаме-ака. Как-то в чайхане вслух читал газетную статью о его семье пожилой рабочий с перевязанной рукой. Коля подумал, подумал и разузнал адрес Махкама-ака.
Семья кузнеца отогрела его. Коля вдруг увидел, что вокруг совсем не пустырь, что жизнь не такая бессмысленная штука, как ему представлялось, что, кроме забот о том, где и как поесть, на свете существует множество других важных и увлекательных дел.
После того как Коля пришел в дом Махкама-ака, к нему вернулась счастливая способность видеть мир прекрасным, получать наслаждение от хорошей музыки, от купания в речке, волноваться и страдать, когда кому-то в большой семье бывало не по себе. С уходом отца на фронт на его плечи легла огромная ответственность. Все, что было до того, было дет
ством, теперь Коля стал взрослым. Он понял смысл слов «человек родился заново». В этом доме родился заново он сам, вырос, обрел родителей, младшим он сейчас вместо отца. «Уста»! Коля улыбнулся, но тут же посерьезнел: «Только бы мама скорее поправилась!» На душе опять стало тревожно...
—Коля! Ты что там делаешь?
На айване, освещенная серебристыми лучами луны, стояла Ляна.
—Ляна, досмотри, какая луна — круглая, огромная, как тыква.
Девочка с тазом в руках спустилась во двор.
—Вырвало ее,— хмуро сказала она.
—Опять?
Мехриниса уснула далеко за полночь, спала она беспокойно, металась, стонала. Коле стало жалко Ляну — девочка на ногах не стояла. Он заставил ее лечь, а сам до рассвета просидел у постели матери. Светало, когда его сморил недолгий сон. Ляна подоила корову, дала пойло теленку, а Коля собрался уже на работу, и тут пришла врач. Осмотрев Мехринису, она сказала, что ее надо немедленно положить в больницу. Мехриниса сопротивлялась, слабым голосом доказывала, что дома ей лучше, но врач не стала и слушать. С воспалением легких не шутят.
Дети примолкли. Не было слышно даже Леси, обычно пристававшей ко всем и без умолку болтавшей. Все ходили на цыпочках, разговаривали полушепотом. Перед завтраком ребята вдруг, не сговариваясь, вошли к матери. «Если я лягу в больницу, что станет с ними?» — думала в ужасе Мехриниса. Она не смогла даже приласкать, ободрить детей, только бормотала что-то невнятное, стараясь не показать, как ей плохо. «А что, если настал мой час и я умру, пойдут ли они за моим гробом, плача и причитая? Будут ли ходить на кладбище, как Батыр, будут ли вспоминать меня или на другой же день разойдутся в разные стороны?.. Нет, нет, не такие это дети...» Мехриниса закрыла глаза.
Дети испугались.
—Не закрывайте глаза, джан ойи! — Абрам кинулся к матери.
—Мне легче. Не бойся... Вы же опаздываете в школу. Скорее идите пить чай... Спасибо, детки мои, спасибо,— тихо сказала Мехриниса.
Дети на цыпочках пошли к двери. Провожая их внимательным взглядом, больная подмечала все: осторожную поступь, печальные глаза, понуренные головы, беспомощно повисшие руки. Последней вышла Галя. Чулки у нее на ногах были разного цвета. «Да,— подумала Мехриниса,— я нужна им!» Эта мысль на несколько мгновений словно исцелила ее, она почувствовала себя сильной, крепкой, какой была в молодости, в те далекие дни, когда все казалось великолепным и жизнь дарила одни радости... Но ведь только теперь пришло настоящее счастье. Мехриниса впервые ощутила его в ту минуту, когда прижала к груди Батыра и у нее сладко затрепетало сердце, но окончательно и вполне осознала его только сегодня, сейчас. Счастье ее — это дети! Захотелось обнять их, каждого, ощутить тепло детских волос, взглянуть в ясные, живые глаза. Но бедная Мехриниса даже привстать не смогла и только прошептала:
—О аллах, если настал мой час, я согласна... Но не лишай меня... Я хочу сказать не то: не лишай этих детей радости! Позволь мне жить только для них. Пусть им будет хорошо. Прошу тебя, умоляю... Нет, требую!..
Похожие книги на "Его величество Человек", Файзи Рахмат
Файзи Рахмат читать все книги автора по порядку
Файзи Рахмат - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.