Черная Пасть - Карпов Павел

- Аи, ничего не меняется. Семен Семеныч говорил про какой-то регулятор, а пылит еще больше.

Девушки шептались, склонившись над тетрадкой около щитка с белыми глазницами, а Сергей с Ягмуром - сидели на круглых стульчиках и рассматривали схему установки, подложенную под целлофановую слоёнку.

- Смотрю на эту паутину, Сергей Денисович, и мне кажется, что она соткана на живую нитку, из каких-то обрывков, - рассуждал Ягмур Борджаков, резко вскидывая брови, чтобы не так слипались усталые глаза. - Сживили кое-как это шитво, потому и рвется. Насильно приставлено одно к другому. Вот эти циклоны! Взяты на прокат из другой схемы, предусматривающей пониженную влажность мирабилита. Такие циклоны я давно видел на содовых печах. Нина Алексеевна бьется над потерями сульфата и его сорностью, а виноваты не Шабасан и лаборантка Айна, а вот эти случайные ветродуи!

Сергей навалился грудью на стол и подпер голову рукой, глядя не на приборы, не на замкнутые линии, полукружия и квадратики, и не на телефонограмму под прозрачной пластиной, в которой Метанов предупреждал об ответственности... за прием телефонных звонков из конторы, касающихся испытаний печи. Сергей Брагин смотрел на висевшую около окна карту нашей страны и рядом на дощечке - красную, кричащую надпись. "Включено!!!" Это слово с тремя восклицательными знаками предупреждало, что включена система печной установки и надо быть осторожным около машин. Но Сергей сейчас читал это внушительное слово в другом смысле: печная установка уже включена в систему химических мощностей страны, советский народ имеет право на нее рассчитывать, ждет пользы, возмещения затрат.

- Включено, - повторил Сергей пылающее слово.

- На полную включено и должно тянуть.- Теми же мыслями был занят и Ягмур Борджаков.

- И тянет. Пока - из народной копилки.

Сергей закрыл глаза, наморщил лицо и крепко потер переносицу. Глаза от бессонницы, смрада и усталости резало и ломило. Стучало в висках, все тело болезненно ныло.

Походив около поднятых ветром занавесок, он попросил у Нины записи за последнюю неделю и сличил их по дням. Были непонятные скачки и лихорадности, особенно за последние несколько суток, которые предшествовали приезду комиссии. Ожидая вопросов, Нина не отходила далеко от Сергея и не теряла связи с Айной, хлопотавшей у приборов. Хмурый Мамраз молча стоял у раскрытого окна, смотрел на редкие, бледносухощавые, продольно упавшие огоньки Шестого озера. Огромность трескуче сухого озера чувствовалась по какой-то втягивающей тишине и неуловимости границ небесного свода над твердой гладью озерного разлива.

Отвернувшийся к темноватому окну Мамраз внимательно прислушивался к разговору, следил за шагами Нины и шелестом бумаги в руках Сергея Брагина.

- Недельный баланс сульфата к субботе почему-то возрос почти вдвое, а расход энергии снизился.- Не спрашивал, а вслух рассуждал Сергей.- В чем же секрет?...

- Точно и сама не знаю. Скорей всего сказывается новая регулировка и режим экономии,- так же спокойно отвечала Нина. - Люди осваивают установку и понимать начинают...

- Между сменами очень большая разница! Ты задумывалась над этим? - не скрывая своих подозрений, спросил Сергей.- Кстати, что понимать люди начинают?

Интуитивно, затылком Мамраз чувствовал, что Сергей смотрел в эту минуту на него, а голос повысил тоже для того, чтобы и он прислушался к разговору.

- Ничего инкриминирующего, темного в этом я не нахожу, - с нервозной поспешностью отозвалась Нина.- Никто из нас на сульфате или мазуте наживаться не намерен. Проверяйте учет... Счетчики запасные в карманах не носим.- Нина повысила голос, засуетилась и едва не сбила со стола графин на стеклянном подносе.- Вместе с нами работает дружинник. Грезишь, Мамраз, отзовись!..

Не поворачивая головы, глядя на изрезанное полосами света озеро, Мамраз ответил:

- Пора отозваться, Нина Алексеевна! Мне тоже здесь не все понятно, как инженеру, а вот как дружинник, кое-что стал примечать...

Нина тихонько подошла к Мамразу, вздохнула у него за плечом и помолчала, давая этим понять, что при желании могла бы одним словом испортить ему настроение.

Внимательно наблюдая за их молчаливым поединком, Сергей встал, взболтал в графине воду с осадком на дне и посмотрел на свет.

- Взгляни, Ягмур, какая муть!.. Привозная вода быстро мутнеет. Свою надо опреснять. Слышал, на Мангышлаке какой атомный опреснитель отгрохали!.. Будет время, и у себя такой же самоварчик заведем.

- Да, Сережа, это будет здорово; своя пресная вода, мощная газовая река, которая уже идет к нам, обилие электричества!.. Держись, Черная пасть! Все богатства выжмем из Кара-Богаза, и скажем - мы с честью выполнили завет Ильича. Я уверен, что мы скоро так скажем! - Ягмур Борджаков подошел к карте, провел рукой по голубому припаю Каспия, напоминавшему тучный курдюк овцы.

- Вот для этого и надо нам надежной, стоящей техникой обзаводиться, - добавил к словам Ягмура Сергей. - Будем считать, что мы начали решительное наступление, и ленинский завет уже выполняется. Главное сейчас - делать все лучше и быстрей!

- Попробуй разгон взять, если под ногами такое вот путается! - ворчал Мамраз.

В дверь постучали, притом очень странно, ударили около пола чем-то крепким, тяжелым и угловатым.

- Зайдите,- на правах старшего ответил на стук начальник смены Мамраз.

Широкая, обитая толстой мякотью дверь аппаратной отворилась и на порожке встала Степанида Маркеловна с ружьем на плече, с арбузом под мышкой и кастрюлькой в руке. Она прошла прямо к столу и положила свое приношение перед Сергеем Брагиным и Ягмуром Борджаковым.

- Икра баклажанная. Перетомилась чуток, но с дымком, лакомая, - с русским хлебосольством угощала Маркеловна.- На ломтик кладите, а можно и ложкой! - Старуха, приглашая Сергея отведать первым, стала около него с боку и кивала. - В чугунке томила Отведай, Денисыч, и других угости!

- Спасибо, - засуетился Сергей. - А ты подперчила, Маркеловна? Ну, тогда попробуем. В животе давно урчит, чего лукавить. Ягмур, Нина - прошу! - Он встал и пододвинул стул Нине. - Всякого за ночь испытали, а вот поесть не удалось.

- И чтоб наизнанку вывернули кастрюльку, - приказывала Степанида Маркеловна, - а то драгоценную воду расходовать на мытье!

- Уважим,- отозвался Сергей, деловито вооружаясь ложкой.

Не обращая ни на кого внимания и ни мало не стесняясь, Маркеловна блаженно, с тоненьким стенанием зевнула, пошептала что-то и еще раз зевнула, пошире, а потом застыдилась и прикрылась рукавом.

- Ох и снопьяная ночь выдалась! - посетовала старуха.- Тяжко сторожить, когда никто не тревожит. Думаю раздобыть себе нюхательный табак, али, как его - нас! Для бодрости!..

Ее не прерывали. Старуха обиженно посмотрела на всех: делают вид, что слушают, а самим тошно разговаривать со старой. Но Маркеловна ошибалась. Ее слушали и между словами кое-что угадывали. Это старуха сразу же понялг из вопроса Мамраза,'который наглухо закрыл окно и спросил:

- Чеменев тоже по ночам не тревожит? - Мамраз подошел к Айне и что-то шепнул ей. Потом вернулся к ночной охраннице.- А, навещает! Значит, с тобой, Степанида, ему расставаться жалко. Два месяца, как на пенсию ушел, дочь в поселок зовет, а он тут в степи зажился. Не отцепится никак от слепой времянки.

Сергей, сильно проголодавшийся, склонясь над кастрюлей и с каким-то отупением слушая разговор, заметил Мамразу:

- Не удлиняй разговор. Маркеловна сейчас на посту, личность неприкосновенная. Нельзя ее задерживать...

- Никак нельзя,- согласился Мамраз.- Пойдем-ка отсюда, Степанида Маркеловна!

Нина вдруг забеспокоилась, смешалась, некстати заулыбалась.

- Всегда начинается с пустяка, а потом!..

- Мудрец изрек: каждая шутка - начало зла, - ответил суховато Мамраз.

- Другую я пословицу слышала, батыр с Мангышлака! - Нина говорила сбивчиво, озлобленно.- Молодец против овец!.. Эх, дружинник!..

Пока длился их довольно туманный разговор, Сергей смотрел и слушал, но безучастно, с каким-то дремотньм отдохновением. Спасительная спортивная привычка и умение использовать самую короткую передышку для концент рации сил и воли часто выручала Брагина. Он доел икру с теплой, поджаристой, белой пышкой, взрезал арбуз V выдал всем по сочному ломтю, не обойдя и Айну, которая все время как-то настороженно поглядывала на Сергея и, видать, хотела что-то сказать. Красный сахаристый арбуз заставил Мамраза и Маркеловну вернуться с порога. Они заметно повеселели и стали быстро уплетать, явно побаиваясь дальнейшего, неминуемого разговора. Нина положила свой ломоть на подоконник, прикрыла газетой. Ей было не до арбуза, но Сергей истолковал ее отказ по-своему, как пренебрежение или обиду. Желая убедиться в своих догадках, он вырезал из второй половинки арбуза сердцевину и подал ее на кончике охотничьего ножа Нине. Росистая, ядреная, с глубокими норками от семячек мякоть горела на ноже. Страдание на лице Сергея и его умоляющий взгляд не тронули а, пожалуй, больше удивили Нину. Столько искренности и смешной откровенности было в этом неуклюжем жесте, что Нина смутилась, приняла угощение и повернулась к измерителю накала в печи. Стрелка прибора билась около запретной черты. Для оператор а это был серьезный сигнал, и Айна потянулась к телефону, невольно взглянув на Сергея. Недавние муки покинули светлое чело ревнивого ухажёра, он уже спокойно готовил печной капризуле новый ломтик арбуза.