Некрасивая - Чарская Лидия Алексеевна

— Как что? Разве Аннибал не рассказала вам, что она побежала из класса, и потащила меня с собой так скоро, что у меня закружилась голова? — с удивлением обратилась я с вопросом к девочке.

— Как, так значит она… — И лиловато-синие лучистые глаза сощурились снова и легкий румянец залил бледное лицо Муриной, — так значит, она солгала, говоря, что нашла уже вас лежащей без чувств? Ах, как это нехорошо с ее стороны! — прошептала чуть слышно Валентина, и лицо ее точно померкло и осунулось в этот миг.

— Villiane petite mentense! Il faut la punier bien se verement cette petite sauvage! [17] — послышался строгий голос над моей головой и, повернув голову, я встретилась с вспыхнувшим от негодования и гнева лицом madame Роже.

Я сама густо покраснела в эту минуту. Мое сердце сжалось, потом забилось, сильно, сильно… Я поняла, что, помимо воли, выдала Аннибал, совершенно позабыв о присутствии здесь в спальне классной дамы. Крайне смущенная, взволнованная и испуганная, я тотчас же принялась уверять madame Роже, что Аннибал не виновата, что я сама побежала за ней, что я, наконец, уже ранее чувствовала и головокружение и упадок сил, и что… что… — Тут я уже окончательно замялась, смутилась и принуждена была сконфуженно смолкнуть, так как мне никогда еще в жизни не приходилось лгать. Madame Роже ласково взглянула на меня прояснившимися глазами и проговорила, погладив меня по голове:

— Вы доброе и великодушное, дитя и хотите выгородить из беды вашу подругу. Но Аннибал виновна и заслуживает наказания. Она виновна уже в том что побежала днем в дортуары и потащила вас за собой. А это у нас строго запрещено, а во вторых между уроками воспитанницы должны быть все в коридоре и отлучаться без моего разрешения не смеет оттуда никто. Аннибал будет наказана, но вы не виноваты в этом. Вам же, дитя мое следует побыть здесь в дортуаре до обеда, Мурина останется с вами, а я должна идти в класс. Ведь вы чувствуете себя легче, теперь, моя милая? — закончила madame Роже вопросом свою блестящую французскую речь.

— О, да, мне лучше! — поспешила я ответить, вся красная от волнения за участь бедной дикарки Аннибал.

Madame Роже, ласково кивнула мне головой похлопала меня по плечу и улыбнувшись Муриной, вышла из дортуара. Я и Валентина остались одни.

Глава V

Моя новая знакомая

— Боже мой, что я наделала! — прошептала я, в ужасе хватая себя за голову — ей, попадет теперь, неправда ли бедняжечке Аннибал!

— Да, вы невольно причинили ей неприятность — согласилась моя новая знакомая, — но ведь вы не хотели сделать зла бедной африканке.

— Разве вы можете сомневаться в этом! — горячо вырвалось из моей груди и слезы обожгли мне глаза.

— Успокойтесь. Не надо плакать, голубушка, — мягко, мягко зазвучал голос Вали Муриной у моего уха — я верю вам… И потом… Такие наказания для Риммы, — ровно ничего не значат. Она уже привыкла к ним. Ее наказывают так часто, почти ежедневно… Думают ее исправить, но ничего не помогает, — наша африканка продолжает быть такой же дикой, необузданной дикаркой, какой она поступила сюда год тому назад. Вы знаете, ведь она совсем особенная Римма! Она — потомок арапского племени, прапраправнучка того знаменитого арапа Ибрагима, который, был денщиком и верным слугой царя Великого Петра. Горячая, необузданная и шальная какая-то эта Римма. Мы не даром прозвали ее африканкой. Ее предки — были дети далекой дикой и знойной Африки и до сих пор их особенная живая южная кровь отражается и на их дальнем потомстве. К тому же, Римма всю свою жизнь провела в глухом захолустье, где у её отца есть огромное имение и где девочка до тринадцати лет росла на свободе, не слушаясь гувернанток, приставленных к ней, лишенная нежной заботы матери, умершей очень давно. Римма единственная дочь и любимица отца, который кстати сказать, постоянно занят делами по имению и не может так строго следить за воспитанием Риммы… Понимаете теперь почему она такая необузданная и буйная? И разумеется не осудите ее!

— О, разумеется! — горячо воскликнула я, — и мне теперь еще тяжелее, что я невольно выдала ее классной даме и подвела под наказание.

— Это пустое, — утешала меня моя милая собеседница, — Римма к сожалению, смеется надо всем этим, и наказание для нее не имеет ровно никакого значения, а вот только как взглянут на ваш невольный проступок остальные девочки. У нас выдача кого-либо из подруг, хотя бы и нечаянно, считается большой виной. Нарушать «правило товарищества» у нас — позор. Я боюсь, что девочки не поймут вас и…

— Но их можно уверить! — произнесла я, робко, — что все это произошло не по моей вине. И потом моя соседка девочка с пепельными волосами, красавица, которую подруги называют Феей, должна помочь в этом деле. Она кажется пользуется таким влиянием на класс — припомнив прелестную девочку с тонким личиком, проговорила я.

— Вы говорите о Дине Колынцевой? — живо переспросила Мурка, — не полагайтесь на Дину… Дина — очень порядочная, честная девочка, но она уж слишком холодная, слишком особенная какая-то, точно настоящая фея. Держит себя в стороне и только и занята сама собой. Учится она великолепно и считается первой ученицей класса.

— А вы? — неожиданно для самой себя сорвалось из моих губ.

Валя взглянула на меня внимательно и кротко потом сощурила свои лучистые, милые, близорукие глаза и проговорила тихо и печально;

— Я не могу дурно учиться. У меня нет отца, он недавно умер, а мама перебивается на небольшую пенсию и дает уроки музыки. Нас семеро детей, и я самая старшая. Я должна хорошо учиться, чтобы окончив курс помогать маме содержать семью. Вы понимаете, что я так должна! — её милый голосок зазвенел таким убеждением, а лучистые глаза широко раскрывшись наполнились таким дивным выражением готовности всю жизнь положить на пользу близких, что я не могла удержаться, обняла ее за шею и крепко поцеловала в бледную щечку.

— Какая вы милая Валя! Какая хорошая! — проговорила я и вся душа моя потянулась на встречу этой чистой, кроткой прекрасной девочке.

Ах, если бы эта девочка согласилась бы сблизиться со мной, стать моей подругой, помочь мне переносить мое одиночество в этих холодных, серых стенах. Эта мысль пришла мне в голову внезапно, быстро и помимо ожидания, я с несвойственной мне смелостью высказала ее.

— Милая Валя, хотите подружиться со мной? У меня никогда еще не было настоящей подруги, хотя и была дружна со всем классом, в пансионе madame Рабе. Согласитесь же быть моим другом. Да? — проговорила я смущенно, ловя взгляд лучистых глаз моей собеседницы.

Валя Мурина чуть-чуть смутилась в свою очередь и слегка краснея, проговорила положив мне на плечи свои худенькие руки:

— Милочка, спасибо вам, душка, за ваше предложение но, простите меня! Я им воспользоваться не могу, проговорила она своим мягким бархатным голосом.

— Не можете! — уныло отозвалась я. — У вас уже есть подруга.

— Душка моя, не сердитесь и поймите меня, ради Бога, — с жаром и воодушевлением подхватила снова Валя, — у меня нет подруг, клянусь вам и я не могу быть особенно дружной с одной, какой-либо девочкой потому что должна дружить со всеми тридцатью. Я их общая «Мурка», как вы и узнаете скоро, я всем своим существом принадлежу всему классу и никому в особенности. Каждая из девочек во всякую минуту приходит ко мне поверять мне свои радости и горести, каждой из них я должна объяснить урок, который ей трудно дается, каждой обязана помочь советом. Так учила меня моя мамочка, когда отдавала меня сюда и так я и должна поступать. Не сердитесь же на меня, душка, и будьте моим другом как и все мои одноклассницы и перейдем на «ты» это сближает скорее!.. Хочешь?

Ее милое личико приблизилось к моему, ее лучистые глазки сияли мне на встречу, ее рука протянутая мне ждала моей… Я пожала худенькие пальцы Мурки, поцеловала ее бледное личико и с легким вздохом проговорила:

— Спасибо вам… Тебе, то есть, хотела я сказать и… Спасибо большое… Ты…