Мстиславцев посох - Ялугин Эрнест Васильевич

— Гляди, замковые!

Набежали еще ребята, разглядывают, задирают.

— Рты себе позатыкали, сердешные.

— Ишь, ляхи.

Меньшие принялись комьями земляными кидать. Особенно красноглазый наседал. Хоть не больно, а обидно. Так и чесались у Петрока руки дать красноглазому затрещину. Но поди тронь, гончаровские только того и ждут.

И не миновать бы Петроку с Филькой трепки, не выйди на улицу сухой, как кощей, гончар с подвязанными ремешком волосами.

— Кыш, бесенята!

Оглядел Петрока с Филькой красными, как у того мальчонки, слезящимися глазами, покашлял в кулак.

— Вы откуль, кто такие?

— Нам бы Ивашку Лыча,? отвечал Петрок.? Лист до него несем от дойлида Василя.

— Который храм ставит на Дивье? ? гончар еще покашлял.

Не дождавшись ответа, крикнул:

— Данька! Покажь им хату Ивашки Лыча. Да задирать не смей, высеку стервеца.

От ватаги гончаровских ребят отделился один, белоголовый, ростом чуть выше Петрока.

— Пошли! ? шмыгнул он носом.

Не оглядываясь, он медленно пошел по улочке. Гончар недовольно поглядел хлопцу вслед.

— Ступайте за ним, он покажет.

Ивашку Лыча отыскали возле горнов. Тут крепко пахло жженой глиной, тошно-сладким чадом от древесного угля. В двух низких горнах огонь пылал ? не подступиться. Третий горн остывал. Мастер Ивашка, коренастый, с коротким и широким носом, наблюдал, как помощники ? два дюжих хлопца, ноздри у обоих в копоти,? скалывали глиняную замазку, потрошили горн.

— Ты, Аверьян, не шибко махал бы! ? покрикивал Ивашка Лыч.? Лопаткой ему подсоби, разом берите! Во недотепа!

Мастер взял у Петрока лист, развернул, принялся разглядывать буквицы.

— Книгочей с меня никудышный,? сказал, наконец, в смущении.? А повинен сын с углем приехать, той у меня чтец, целу зиму у дьячка обучали. А ты на словах, малый, передал бы, что от нас Василю Анисимовичу требуется. Ай не угодили?

Петрок сказал, что было ему велено. Мастер поскреб закопченным пальцем бороду.

— Изразцы дадим и раней срока,? промолвил он.? Ужо я два горна у Пронки, суседа, занял. Да ребята мои стараются. А с голосниками-трубами дело хуже, работа тонкая. Ну да хай Василь Анисимович не печалится, зробим все, как надобно.

Ивашка Лыч подошел к горну, прикрывая лицо широкой ладонью, заглянул внутрь. И Петрок с Филькой туда же. От жара у них дух заняло. Отпрянули дружно. Однако увидели, что хотели: лежали там рядами обожженные добела изразцы. А отдельно, каждая сама по себе ? игрушки глиняные: зверушки чудные, петушки, коники, кикиморы.

— Пусть поостынут, а мы покуль на завалинке посидим, потолкуем да квасу похлебаем,? лицо у Ивашки красное от жара, довольное.

Шли мимо навесов, корьем крытых. Под ними на широких досках сплошь изразцы, от которых еще пахло сырой глиной. А на которых досках уж совсем высохли. Ивашка Лыч щупал изразцы, говорил подмастерьям:

— Из кривого навеса да вот эти время в горн закладывать, совсем поспели. А те поглубей задвиньте ? не попортило бы солнышко, ужо теперя по краю гладит, а в полдень и все достанет.

— Дядька Иван,? Филька тронул мастера за полу кафтана.? Откуль узор на изразцах?

— Куры день по глине потопчутся, во и узор,? слукавил Ивашка Лыч.

— Скажете,? усмехнулся Филька.

— И дети малые допомогают, дрючками глину стебают,? посмеивался мастер, приглядываясь к Фильке.

Аверьян-подмастерье ткнул желтым пальцем в сторону низкой повети о трех стенах, плетенных из лозы и обшлепанных глиной, смешанной с коровьими лепешками.

— Туды глянь.

Петрок увидел железные пластины в желобках и завитушках, воскликнул:

— На досках отбиваете!

— Смекалист,? похвалил Ивашка Лыч.

— Сам подобные доски вырезал,? похвастал польщенный Петрок.? Для набоек тканинных.

— То несколько не так робится,? возразил мастер, открывая во двор заднюю калитку.

— А полива с чего? ? допытывался Филька.

— Зеленую из травы-муравы варим. Бывает, лепех коровьих подкинем, чтоб гуще,? вновь откровенно посмеивался Ивашка Лыч.? А на финифть-поливу птуши-ный помет берем.

— Аль я маленький? ? насупился Филька.

— А не поверил, то и молодцом,? отвечал Ивашка Лыч.? Тогда скажу правду. У кожного майстра своя тайна есть, как ту поливу варить. Потому и лепшая и горшая бывают.

— Так всем бы показать ту, что других лепей! Хай бы у всех добра была,? горячо сказал Филька.

— Покуль так не выходит,? развел руками Ивашка Лыч.? Я, може, сколько годов ту поливу придумывал, ночей не досыпал, а другой кто ее задарма возьмет, палец о палец не ударив.

Двор у Ивашки Лыча обширный и весь глиной пропах. И под ногами ни былинки ? одна крепко утоптанная сухая, как на току, глина. Под длинной поветью ? несколько низких скамей с деревянными кругами. В каждую скамью вделан торчком у края колышек. На нем, как на ось, толстый круг поставлен. На двух таких скамьях сидели верхом ребята. Были они чуть постарше Петрока с Филькой ? подмастерья. Левой рукой подмастерья подгоняли круг, а правую держали на влажном комке глины. Рядом стояли лохани с водой. В тех лоханях подмастерья ополаскивали пальцы. Один из работавших, большеголовый, с кривыми ногами, зазевался, сбил глиняный ком. Ивашка Лыч, ни слова не говоря, подошел, дал кривоногому подзатыльник. Хлопец конопатым носом едва в круг не ткнулся. Но тут же встрепенулся, шибче завертел круг.

— Не так,? остановил его Ивашка Лыч.

Мастер столкнул хлопца со скамьи, сел на его место, обмакнул в лохань кисть правой руки, быстро завертел круг. Из-под его пальцев вдруг выскользнул, легко зазмеился ободок, затем обозначились покатые плечики какой-то посудины.

— Горнец! ? уверенно определил Филька. Однако то не горшок был.

Ивашка Лыч поднялся, уступая место подмастерью.

— Не угадал малость,? сказал он.? То мы голосники робим, о которых дойлид Василь спрашивает. А во готовые лежат.

Под поветью, положенные крутыми боками друг на дружку, поленницей лежали длиннотелые голосники. Не будь они так изогнуты, их можно было бы принять за большие кувшины.

— Крикни пред ними что-либо,? предложил Петроку подмастерье Аверкий.

Петрок подошел к голосникам.

— Эгей! ? негромко сказал он.

— Гей-гей-ей-ей! ? откликнулось в голосниках протяжно и певуче.

От неожиданности Петрок даже отпрянул. И Филька тоже подошел, крикнул, ему аукнулось. Забава хлопцам пришлась по душе. Они снова покричали.

— Поет,? уважительно сказал Филька.? Вот те и глина...

— Ладно удумал с голосниками-то Василь Анисимович,? промолвил Ивашка Лыч.? Вельми дивное пение будет, о храме далеко слава пойдет.

Старшие подмастерья закивали, заулыбались.

— О надбавке же, передай, хлопчик, пусть дойлид не думает,? продолжал мастер.? Мы свое спросили, а болей того брать не привыкли. Да и нам лестно в божьем деле не сбоку-припеку быть. Тут каждый норовит умель-ство свое показать ? хоть мурали, хоть плотники, хоть мы, грешные.

Выправляя хлопцев обратно, дал им Ивашка Лыч по свистульке в охряной да муравленой поливе. Свистульки были недавно из горна, еще горячие, губы обжигали. Но как было удержаться, не посвистеть! Шли хлопцы веселые, в свистульки дули, аж щеки распирало и в переносицу кололо. Ребята гончаровские их не тронули ? от мастера Лыча шли. Ивашку в слободе уважали и побаивались.

— Попрошу брата, чтоб в ученье к цениннику отдал,? сказал Филька, вытирая мокрую свистульку о подол рубахи.

— Дерется Лыч,? заметил Петрок.? Кривоногому видал, как затылок погладил?

— Все они дерутся,? тряхнул Филька головой.? Зато Лыч тайны ценинные многие ведает, в люди выведет. А ужо я как стараться буду! Попросились бы разом, а, Петрок?

Петрок смолчал.

КУЗЬМА ШТУКУ РАБОТАЕТ

У Петрока пошло житье разлюли-малина. Редко когда дойлид Василь с поручением пошлет, иной раз только к вечеру и хватится хлопца. Спросит со строгостью:

— Не баловал? Смотри, пороть стану, ежели что. Ох, учить бы тебя! Ну, да уж зимой почнем, ныне руки не доходят.