Хроникёр - Балуев Герман Валерианович

Курулин, сузив глаза, тоже смотрел на эту воду. Потом он расправил собранные в кулаки пальцы и подался вперед, упершись ладонями в стол.

— Почему же мы оказались не готовы к ремонту флота, Николай Вячеславович? — Он смерил взглядом жидкую, как бы еще не сформировавшуюся фигуру главного инженера. — Завод-то был, извините, на вас!

Веревкин даже выше ростом стал от гневного изумления.

— А вы знаете, меня всюду учили честности! — Лицо его стало наливаться медью. И голубые глаза стали странно чужими на этом медном лице.

— Ну и почему же не научили?

Веревкин просто обомлел. И некоторое время, по-детски открыв рот, оторопело смотрел на Курулина.

— Научили! — сказал он.

— Ну и в чем же заключается ваша честность, если вы не сделали то, ради чего вас учили честности?!

— А вы демагог! — бледнея, сказал Веревкин.

Курулин медленно откинулся на стуле.

— Что будем делать, Вячеслав Иванович?—спокойно спросил он, повернувшись к Славе Грошеву, который, страдая, стоял за его спиной у дуба.

— Ты что делаешь?! Ты как смеешь так говорить?! — вышел к сыну и потряс руками Грошев.

— Того и гляди проклянет! — Веревкин, округлив глаза, посмотрел на Курулина, помедлил и сделал веселое лицо. — Ты успел ли опохмелиться? — вытянув петушиную шею, закричал он отцу. — А что? — дернулся он к Курулину. — Вполне может и посоветовать. С него станется. Ты где? — крикнул он отцу, как глухому. — Все еще по чужим сеновалам живешь? Все еще не прогнали? — Он повернулся к Курулину. — Уважают!

— Я ж твой отец! — растерялся Грошев.

У них у обоих была манера трясти руками.

— Ты снятый со всех должностей пьянчужка! — мучительно улыбаясь, вскричал, протягивая руки, Веревкин. — Тебя за кого тут держат?.. О тебя же ноги вытирают, а тебе всего лишь щекотно. И ты еще лезешь, дыша перегаром, ко мне — зачем? У тебя что — ко мне вопросы? Или ты хочешь, извините, дать мне совет?

— Ты человек или нет? — ужаснулся Слава. С выражением беспомощности на лице и всей тщедушной фигуре он обернулся к Курулину.

— Это же вы изнасиловали завод посторонними заказами! — яростно бросил Веревкин. — Для кого-то! Им надо! А нам? Это же вы доигрались со своим «Миражом», заставили бурлачить всех на него и в итоге довели затон до банкротства!

Загорготала лежащая на столе трубка. Курулин поднял ее, энергично переговорил с Москвой. «Зачем мне другой человек, — резко спросил он, — если мне нужен этот?.. Конечно! Ответственность беру на себя».

Он посидел, глядя мимо всех, потом усмехнулся и поднял глаза на Веревкина.

— Я уже говорил вам вчера, Николай Вячеславович: заместителя мне разрешили иметь. По флоту и судоремонту.

— Своевременно! — Тело Веревкина как бы взвилось в приступе ядовитого смеха. — Назначайте побыстрей, чтобы успеть спросить: «Почему ты не отремонтировал флот?!»

— Вам, Николай Вячеславович, удобно заполнять анкету, — негромко сказал Курулин, — каждая графа убедительна: не курю, не пью, не состою, не участвовал, не принадлежал, не пытался, не пробовал, не нарушал... Прослеживается стремление к нулю?.. — Курулин вопросительно посмотрел на побледневшее, с затрясшимися губами лицо главного инженера.

Слава подсел к сыну, как к больному, положил руку ему на плечо, заглянул в лицо и с сомнением поднял глаза на Курулина.

— Ты уж больна... эта... Василий Павлович?.. Он все ж таки главный инженер, тебе почти ровня.

— Да? — хмыкнул Курулин. —Так кого заместителем по флоту изберем, Николай Вячеславович? — как ни в чем не бывало спросил он главного инженера.

Веревкин дерзко засмеялся, сбросил руку отца со своего плеча и сам обнял его за плечи.

— Так вот, Василий Павлович! — вскричал он, представляя отца. — Согласно вашей теории у него же сплошные «да»! И пьет, и курит, и привлекался...

— Вот ты как ко мне?! — опечалился Слава.

Курулин длинно помедлил, глядя на белые айсберги «Волго-Балтов».

— Сумел бы отремонтировать флот? — спросил он, посмотрев на расстроившегося до слез Грошева.

— Так куда ж тут денешься, — отмахнулся Слава. — И не умеешь, так обязан суметь.

Курулин опять помедлил, глядя на «Волго-Балты». И я увидел, что он уже все решил и теперь думает над тем, как преподнести свое решение.

— Главный инженер, как всегда, прав, — Курулин неожиданно ухмыльнулся. — Назначаю вас, Вячеслав Иванович, своим заместителем по флоту и судоремонту. — Он встал и, не выходя из-за стола, терпеливо подождал, пока опешивший, ничего пока еще не понявший Грошев подойдет и пожмет протянутую ему руку. — Поздравляю.

Курулин сел, а Слава Грошев, в недоумении постояв, пошел и сел рядом с сыном на лавку.

Веревкин, оскорбленно улыбаясь, вызывающе прямо смотрел на Курулина.

— Повторите, пожалуйста, свой вопрос моему заместителю по флоту, — вежливо сказал ему Курулин.

— Повторяю вопрос! — с наслаждением встрепенулся Веревкин и даже отодвинулся от отца, как бы желая охватить разом всю его нацеленную на поиски рубля, мелко-суетную, плебейскую суть. — Флот как будем ремонтировать, а? — крикнул он, будто глухому.

— Так эта... — сказал Грошев. — Всерьез, что ли? — Он испытующе вперился в Курулина, который сидел с видом человека, мало интересующегося происходящим. — Тут ведь вот какая петрушка, — сказал Слава, обращаясь почему-то ко мне. — Через четыре, ну самое большее через пять недель флот должен пройти Волгу, Волго-Балт, Неву и быть в море. Зима, понял? То есть чистых у нас, будем считать, три недели, а суда...

— Ему-то ты чего объясняешь? — лениво усмехнулся Курулин. — Ты давай-ка попробуй — нам!

— Так ведь что объяснять? Завод нужен. В полное мое распоряжение. А Николай Вячеславович, опасаюсь, будет мешать. Какой тебе интерес землю зубами рыть, повернувшись всем своим хлипким телом, тщательно стал разъяснять он сыну, — если ты так обмишурился, верно? Нет тебе интереса показывать, какой ты оказался дурак.

— У-уй! — подняв ладони, сказал Веревкин.

— Тут просто перескочить надо в другое место. Вот, мол, перебросили по производственной необходимости, а так бы, конечно, я и сам с этим судоремонтом справился, — солидно продолжал Слава. —Теперь так. Вот мы строим «Мираж», а ты ходишь, ухмыляешься, верно? Я же вижу. Дескать, вот лапти: «Мираж» строят не так! Значит, знаешь как, раз ухмыляешься! А ведь знает! — повернулся он к Курулину. — Год работал в Сормове на экспериментальной верфи. За что тебя главным чуть не с детского сада? — спросил он Веревкина. — Думаю, как раз за это. Проявил себя. Можешь! Так чем ухмыляться, возьмись за «Мираж» и докончь как надо. Начерно-то он сляпан, а ты придай ему окончательный блеск. Мы лапти — это верно, а ты нас научи. Почему брезгуешь? Как я говорю, Василий Павлович?

— Ты ничего говоришь, — усмехнулся Курулин.

Еще через пять минут Николай Вячеславович Грошев в связи с назначением на должность главного строителя «Миража» «в силу производственной необходимости, временно» с должности главного инженера был снят.

Слава Грошев с мелочно-озабоченным лицом как-то по-заячьи шмыгнул носом, а Веревкин сидел с защищенным яростной улыбкой лицом.

— Вот вам, Николай Вячеславович, и возможность открыть актив!.. — сказал Курулин. — До сдачи «Миража» месяц, а мне бы хотелось сдать его через две недели...

Слава сходил к столу, озабоченно вытряхнул из директорской пачки сигарету, закурил, постоял, уже мало обращая на нас внимания, по-хозяйски оглядывая заполненный белыми судами рейд. Вспомнил о сыне, подошел к нему, по спине похлопал, сказал торопливо:

— Невелико суденышко. Но ты, Коля, главное, не робей!

Мы шли с Курулиным через пустырь. Пахло яблоками и мазутом. Было тепло, солнечно, но время от времени с Волги наваливало пронизывающую зябкую свежесть, и тогда мерзли лицо и руки.

— Ты сам-то не чувствуешь разве, что все на грани?.. Даже за гранью!

Курулин взглянул на меня, прошел несколько шагов молча, потом ухмыльнулся.